Рональд, взяв за руку, завел Полину внутрь.
Тишина показалась мелодичнее любой музыки. Тут была особая атмосфера. Если брак — это таинство, то он должен заключаться именно в таких местах. Поля ощущала эйфорию от того, что Рональд увез ее за тридевять земель в эту романтичную лесную глушь. И самое важное, что должно случиться между ними, произойдет не среди шумной толпы, а в этом уединенном месте. Это будет не похоже ни на одну церемонию — ни на земную свадьбу, ни на свадьбу, участницей которой Полине довелось быть в этом мире. Это будет по-настоящему.
С Рональдом всегда так. Он оберегает и предугадывает. До него Поля не знала этого ощущения защищенности. Уверенности, что о тебе позаботятся. Внутреннего спокойствия. Ласкового тихого счастья. Он не словами, а поступками показал, что ему можно доверять, на него можно полагаться. Этот мужчина — сама надежность. Скала. Железобетон. Сталь. И этот мужчина сейчас станет Полининым мужем. Сердце ухнуло и забилось отчаянно от волнения. А Поля еще была уверена, что не будет трепетать как осиновый лист на собственной свадьбе? Еще как трепещет.
Навстречу Рональду и Полине неспешно вышел настоятель храма. Степенный седой старец в длинной белой мантии, расшитой серебром. С мудрыми добрыми глазами.
— Ваше Величество, все готово для таинства, — он жестом пригласил следовать за ним.
— Благодарю, Пресветлый.
Настоятель подождал, пока Рональд подведет Полину к арке, которая будто была соткана из света. Возле этой арки и должно было пройти действо.
Полине снова показалось, что спокойная величественная тишина храма сплелась в тонкую волнующую мелодию. Она стояла перед Рональдом, смотрела в любимые глаза и ощущала странную легкость в голове. Сердце окончательно сошло с ума в лихорадочной пляске. Она знала, что сейчас услышит самые важные слова в своей жизни.
— Беру тебя в жены, Полина.
И сама произнесет самые важные слова.
— Беру тебя в мужья, Рональд.
Пресветлый перевязал их запястья белой лентой. И вот так, связанные навеки, соединенные судьбой, играми Высших и чувствами, которые переполняли их души, они шагнули в арку.
Яркая вспышка света полыхнула внезапно, но не ослепила — озарила изнутри. И через пелену, отделившую их от остального мира, прорывался эхом разносящийся голос Пресветлого:
— Перед ликами богов освящаю ваш союз. Отныне и навсегда…
◊◊◊
— Видишь? А ты за них боялась, — Ворон ласково притянул к себе Заиру. Они грелись, сидя у костра в междумирье. Пламя плясало, послушно рисуя образы того, что происходит сейчас в маленьком заброшенном храме в лесной глуши.
— Это ты подсказал Рональду, отвезти ее в этот храм? — догадалась Заира и с укоризненной улыбкой добавила: — Как всегда стараешься подыграть брату.
— Согласись, подходящее место, — Ворон пропустил мимо ушей упрек любимой.
— Согласна, — усмехнулась она, доверчиво пристроила голову Ворону на плечо.
Еще бы Заира была не согласна. Ведь именно в этом храме они освятили свой брак неделю назад. Ворон просил руки Заиры у ее отца, но тот отказал полукровке. И тогда они сбежали в грешный людской мир, чтобы тайно там обвенчаться. Заира сказала, что слишком любит свободу, чтобы покориться воле отца. Она удивила Ворона неожиданным откровением. Свобода — это не когда ты ни от кого не зависишь. Свобода — это когда ты выбираешь тот путь, какой подсказывает сердце, а не тот, на который указывают другие.
Как же она прекрасна его своевольная мятежная любовь.
— Иди ко мне, — потянулся Ворон к ее нежным губам…
◊◊◊
Полина не помнила, как они вышли из храма, как сели в карету, и она снова понесла их через заснеженные просторы. Поле не хотелось возвращаться во дворец. К шумной толпе, к суете, к светским условностям. А кто сказал, что они возвращаются туда? За окнами кареты по-прежнему мелькали заснеженные деревья, и, более того, лес становился только гуще.
— В охотничий домик? — догадалась Полина. Внутри замерло и приятно защекотало.
— Там уже растоплен камин, — ответил Рональд слегка севшим голосом.
Ох, знала уже Поля, что означает эта хрипотца. И ведь он ничего такого не делал. Просто держал ее руки в своих. Но в потемневших глазах она читала нарастающее нетерпение. Его взгляд обещал, что пощады не будет. Поля ощутила, как внизу живота родился жар и медленно растекся по всему телу.
Однако вопреки невыносимому напряжению, которое терзало из обоих, Рональд спешить не стал. Он занес Полину в домик на руках. Бережно поставил на пол и присел на корточки, чтобы помочь разуться. Потом снял с ее плеч шубку. И правильно. И без нее тело горело огнем.
Но больше он уже не мог сдерживаться. Словно непреодолимая сила притянула его к Полине. Это был шальной долгий пьяный поцелуй. Голова закружилась, и мир поплыл. Рональд будто почувствовал, что ноги отказываются держать Полину, и снова подхватил на руки.
Он отнес ее в комнату. Ту самую, где полыхал огромный камин. Осторожно опустил на низкую софу. И, кажется, собирался дать пару мгновений передышки, но снова не смог. Он так долго ждал этой минуты, что теперь не в силах был сдерживать порывы. Ее невозмутимый король, держащий все всегда под контролем, потерял контроль. Его пламя, которое обычно запрятано глубоко внутри, вырвалось на свободу, чтобы сжечь их обоих. Полю пьянило, что она имеет над ним эту непостижимую власть. Что ее женская сила способна свести его с ума.
Он нетерпеливо освобождал ее от одежды, покрывая поцелуями шею и плечи. Его ласки становились все горячее, опускались все ниже.
— Почему ты такая желанная? Возмутительно желанная? — он навис над ней. Заглянул в глаза. Заслонил собою весь мир. — Я умру, — сказал совершенно серьезно.
Но вместо того чтобы умирать, любил сладко и дерзко…
◊◊◊
Это была самая короткая длинная ночь… Сколько Полина поспала? Час? Два? Пробудилась она от его взгляда. Да. Оказывается, от внимательного ласкающего взгляда вполне можно пробудиться.
— Я ждал, когда ты проснешься, — Рональд лежал рядом, упершись на локоть, и улыбался. — Я тут подумал… Не уверен, что мы сегодня ночью достаточно постарались, чтобы древнее пророчество исполнилось.
Да куда уж больше? Щеки Поли мгновенно покрылись румянцем от воспоминаний о стараниях. Она издала протестующий нечленораздельный звук. Нечленораздельным звук получился оттого, что Рональд уже успел приникнуть к ее губам. И следующие пару минут у Поли не было возможности не только говорить, но и думать.
Не уверенный, что сломил ее сопротивление, Рональд все-таки отстранился, но только для того, чтобы потребовать с хриплым смешком:
— Мы должны следовать тому, что написано в свитке.
— Ты о наследнике? — переспросила Полина, хотя, конечно, и так понимала о чем речь.
Ох, об этом Поля думала, не переставая, весь последний месяц. Она и верила и не верила, что ее мечта может исполниться. Она засыпала и просыпалась, представляя себе кроху, теплый живой комочек, их с Рональдом малыша. И каждый раз слезы выступали на глазах, и что-то невообразимое творилось в груди. Это ее мечта в квадрате — Ребенок от любимого мужчины. От мужчины, который будет самым замечательным отцом.
— О наследнике, — подтвердил Рональд и снова нежно погладил ее живот. — Я так счастлив, что это ты оказалась женщиной из пророчества, — он не выпускал ее взгляд, а ласки становились все более откровенными. — Так счастлив, что именно ты родишь мне сына.
И такая сумасшедшее хмельная счастливая улыбка сияла на его лице… Полина думала, что ничего прекрасней этой улыбки в мире не существует. Что ничего прекраснее этого момента быть не может…
…оказалось, может…
…через девять месяцев, когда после мучительной ночи, появился на свет их первенец. Полина измученная и счастливая смотрела на Рональда, который держал на руках их новорожденного сына. Он трепетно и бережно прижимал кроху к своей мощной груди. Нежно смотрел на самое красивое в мире сморщенное личико… А у Полины текли слезы из глаз, и нестерпимо щемило сердце — ей выпало счастье пережить этот долгожданный момент, прекраснее которого ничего в мире нет…
Конец