– Иоланта, я хочу, чтобы этот вечер доставил тебе удовольствие, – тихо произнес он. – Похоже, жизнь не слишком часто тебя баловала.
Алекос сел напротив нее. В белой рубашке с расстегнутым воротом и черных брюках он выглядел совершенно неотразимо.
– Моя жизнь была не такой уж мрачной, – сказала она, когда экономка подала им салаты. – Случались и счастливые моменты.
– Я этого не говорил, – ответил Алекос. – Но у меня сложилось впечатление, что их было не много.
Дом, где Иоланта жила с Лукасом, был даже роскошным. Но его обставляли профессиональные дизайнеры, не оставившие ей возможности проявить свой вкус. К тому же в их доме ее не покидало чувство одиночества – почти все время они были там вдвоем с Нико.
– Конечно, я не привыкла ни к чему такому, – призналась Иоланта. – А ты уже владел всем этим десять лет назад?
– Нет, тогда я только создал свою компанию.
– «Деметриу тех»?
– Да.
– Что ж, ты наверняка много работал, чтобы достичь такого поразительного результата.
– И этот результат для меня очень важен.
– Из-за того, что ты пережил в детстве? – догадалась Иоланта.
– Да, из-за этого, – ответил он. А у нее возникло ощущение, что осталось что-то еще, о чем он ей не рассказал.
Заканчивая ужин, они вели легкую беседу, не углубляясь в омут чувств и воспоминаний.
– Ты могла бы заняться творчеством, – предложил Алекос.
– Да, у меня много идей, – согласилась Иоланта. Перспектива снова начать рисовать наполняла ее радостным нетерпением. Ее губы сами собой изогнулись в улыбке.
– Как я вижу, ты не против такого предложения, – с улыбкой заметил Алекос.
Поднявшаяся высоко в небо луна проложила на море серебристую дорожку. Иоланта уже приготовилась к завершению вечера, хотя знала, что должна еще зайти к Нико.
– Спасибо, – сказала она. – Все было просто замечательно.
– Согласен, – отозвался Алекос. Он встал и, обойдя вокруг стола, подошел, чтобы подать ей руку. Иоланта приняла ее, чувствуя, как от его прикосновения по телу побежали искры. Алекос притянул ее к себе. Их бедра соприкоснулись, он наклонил к ней голову, и внутри ее вспыхнул огонь.
– Это не конец, – тихим голосом произнес он.
Иоланта испуганно взглянула на Алекоса, его глаза горели откровенной страстью. Его взгляд упал на рот Иоланты, и ее губы беспомощно раскрылись сами собой.
– Ты потрясающе красива, – пробормотал Алекос и, как десять лет назад, погладил ее по щеке большим пальцем, от чего по спине Иоланты побежали мурашки. – Ты восхитительна.
– Ты говорил мне это десять лет назад, – прошетала она.
Палец Алекоса скользнул по ее раскрытым губам.
– Я помню. Тогда ты тоже была восхитительна, но сейчас ты еще лучше. И я хочу тебя больше, чем тогда.
Иоланта неуверенно засмеялась.
– Алекос, это невозможно…
– Почему невозможно?
– Потому что слишком быстро, – пробормотала она, с трудом подбирая слова. – Всего несколько часов назад мы говорили о том, что должны научиться доверять друг другу. А сейчас ты уже решил, что хочешь со мной спать?
– А ты этого не хочешь? – возразил Алекос охрипшим от страсти голосом.
– Хочу, – с дрожью призналась Иоланта. – Конечно, хочу. Но, ради всего святого, я знаю, что это плохая идея. – Сделав над собой усилие, она отступила. – Мы не должны торопить события, Алекос. Ради меня и ради Нико. Я не могу.
Глаза Алекоса сверкнули, он сжал губы.
– Иоланта, я не причиню тебе зла.
Как же ей хотелось шагнуть к Алекосу и позволить ему вознести их обоих в небеса, как это было десять лет назад. Однако воспоминание о том, какое одиночество ждало ее потом, удержало Иоланту.
– Когда мы поженимся, – резко произнес Алекос, – я жду, что ты разделишь со мной постель.
– Когда поженимся? – Волна желания начала спадать. – Ты очень самоуверен, Алекос. Я думала, мы приехали сюда, чтобы лучше узнать друг друга. Помочь друг другу понять, можем ли мы пожениться.
– Нет, – без колебания возразил он. – Это должно помочь нам узнать друг друга, потому что мы собираемся пожениться. Я уже говорил тебе, Иоланта. Я не собираюсь вести переговоры.
Глава 11
Иоланта слишком устала, чтобы доказывать свою правоту.
– Я не намерена спорить с тобой по этому поводу, – с достоинством произнесла она. – Достаточно сказать, что мы живем не в Средние века, и ты не можешь против воли тащить меня к алтарю.
На щеке Алекоса дернулась жилка.
– Я и не собирался этого делать. Но мне казалось, мы договорились, что так лучше для Нико.
– Это еще предстоит выяснить. А сейчас я иду спать. Одна, – добавила она, на случай если у него еще оставались сомнения. Глаза Алекоса сверкнули гневом, он резко кивнул ей в ответ. – Благодарю за прекрасный ужин. И за все остальное. За то, что мы здесь… – Она обвела жестом окрестности, желая вернуть хоть немного того ощущения близости, которого им удалось достичь. – Алекос, просто дай мне немного времени.
– Мне кажется, я именно это и делаю.
Иоланта вздохнула и вышла.
Алекос не мог уснуть. Он лежал на своей огромной кровати и, подложив руки под голову, размышлял.
Вечер закончился совсем не так, как он хотел. Обнимая Иоланту, он чувствовал, с какой готовностью она прильнула к нему. В тот момент она хотела его, хотела, чтобы он дал ей покой и удовлетворение.
Да, ему хотелось уложить ее в свою постель, но дело было не только в этом, к своему удивлению, Алекос обнаружил, что ему нравится с ней говорить. Его восхищала сила ее характера, который она воспитала в себе за десять лет несчастливого брака.
Кроме того, Алекос ревновал Иоланту к Лукасу, потому что тому досталась не только Иоланта, но и его сын, а они оба должны были принадлежать ему, Алекосу.
Но будь он добрее к Иоланте в тот день, когда она пришла к нему, они, возможно, договорились бы. Они могли пожениться. Но только если бы Талос Петракис разрешил Иоланте выйти за него.
Алекос почувствовал неприятное стеснение в груди. Он слышал печаль в голосе Иоланты, когда она говорила об отце, и это мешало ему сказать ей всю правду о Петракисе. Но если он не скажет, Иоланта не сможет понять, что им двигало.
Впрочем, возможно, ей и не надо этого понимать. Алекос разделял свои деловые интересы и личную жизнь, и с «Петра инновейшн» будет покончено в любом случае. Его сын унаследует его фирму, ту, которую Алекос создал своими руками, которой дал свое имя. Он не позволит Талосу Петракису, пусть даже из могилы, украсть у него что-нибудь еще.
С тяжелым усталым вздохом Алекос закрыл глаза и попытался уснуть.
Он уже погружался в сон, когда тишину разорвал громкий крик. Алекос сел на кровати. Жуткий крик повторился снова, еще резче и громче. Алекос вскочил, схватил пижамные штаны и, быстро натянув их, выбежал в коридор.
Крик доносился из комнаты Нико, и, подбежав ближе, он услышал успокаивающее бормотание Иоланты. По спине Алекоса побежали мурашки, потому что крики не прекращались и не утихали.
Он осторожно открыл дверь и, заглянув внутрь, увидел в свете луны две фигуры: Нико, сидевший на кровати с перекошенным от ужаса лицом, и рядом с ним Иоланта. Она пыталась успокоить сына.
– Что?.. – начал Алекос, но она повернулась к нему и, приложив палец к губам, взглядом велела молчать.
Было очевидно, что ситуация была для Иоланты не новой, и это встревожило Алекоса еще больше.
Ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Нико стал успокаиваться. Он смотрел, как Иоланта помогла сыну снова лечь, а потом, укрыв его одеялом, кончиками пальцев убрала его волосы со лба. Она на секунду закрыла глаза, и на ее губах появилась печальная улыбка.
Нико прерывисто вздохнул и стал засыпать. Иоланта еще немного посидела на краешке его кровати. Ее плечи поникли, словно под тяжестью бремени, которое было ей слишком хорошо знакомо. Потом она выпрямилась, подняла голову и подошла к Алекосу.
– Он уснул, – прошептала она, проходя мимо него.
– Что его так напугало? – тихо спросил Алекос.
– Страшный сон. Он даже не до конца проснулся. На самом деле его почти бесполезно успокаивать, приходится просто ждать, когда это пройдет.
– Страшный сон? И как часто Нико их видит?
– В последнее время он стал видеть их реже, – ответила Иоланта. Ее голос дрогнул. – Пока не умер Лукас. С тех пор они снова участились.
– Но мне казалось, Лукас не слишком много общался с ним. Нико тоскует по нему?
– Я не знаю. Возможно, сказываются просто перемены в жизни. Нико всегда плохо переносит их.
Алекос кивнул, пытаясь переварить то, что она сказала. Ему отчаянно хотелось все изменить.
– Ужасно слышать, когда он так кричит.
– Я понимаю. У меня разрывается сердце, хотя, думаю, я к этому привыкла. – Иоланта подняла на него глаза. – Должно быть, для тебя это тяжело. Извини.
То, что эта женщина, которая так много вынесла из-за его поступка, теперь успокаивала его, ставило Алекоса в тупик. Сила Иоланты, достоинство, с которым она держалась, подавляли его. Ему хотелось успокоить ее, а на деле она успокаивала его.
– Иоланта… – начал он, но голос его прервался.
Он не находил слов для выражения чувств, которые на него нахлынули, и уже одно это испугало Алекоса настолько, что он онемел. Иоланта, видимо, заметила что-то по его глазам, потому что ее губы раскрылись. Он потянулся к ней и обнял ее за плечи. Снова держать Иоланту в объятиях казалось ему таким естественным, таким правильным. Он наклонился и припал к ее губам своим ртом.
Его поцелуй стал крепче, настойчивей, рука скользнула по шелку ее ночной рубашки и обхватила грудь Иоланты, заставив ее судорожно сглотнуть. Ее тело жадно льнуло к нему. Его рука спустилась с груди на бедро Иоланты и потянула шелковую ткань вверх.
– Алекос. – Иоланта, прерывисто дыша, отстранилась и выскользнула из его объятий. – Мы… мы не можем, – выдохнула она, одергивая ночную рубашку.
Алекос прислонился к стене, сердце молотом стучало в груди, кровь шумела в ушах. Он ясно видел, что Иоланта возбуждена не меньше, чем он. Ее лицо пылало, губы распухли от его поцелуев, глаза горели страстью.