— Мы не получаем милосердие сообразно своим заслугам, — тихо сказала Джулия. — Милосердие проистекает от любви. Бог дает миру множество повторных шансов, множество клейких листочков, и изливает Свое милосердие, хотя кому-то все это совершенно не нужно.
— Ты абсолютно права, — согласился Габриель, целуя ей руку. — В подземелье, возле гробницы святого Франциска, со мной что-то произошло. Я понял: ты бы не могла меня спасти. И обрел… покой.
— Иногда мы ищем благодати до тех пор, пока она не настигнет нас.
— Ну не ангел ли ты? — прошептал Габриель. — Все, что происходило потом со мной, заставило меня искать путь к добру. Мой печальный опыт заставил меня сосредоточиться на Боге. Моя любовь к тебе стала еще сильнее. Твоя доброта, Джулианна, всегда притягивала меня. Но я уверен: теперь я люблю тебя крепче, чем прежде. — (Джулия кивнула, и ее глаза вдруг тоже увлажнились.) — Мне нужно было бы раньше сказать тебе обо всем этом. Раньше просить тебя выйти за меня замуж. Я думал, будто знаю, что тебе надо на самом деле, и знаю это лучше тебя. Я считал, что все время мира принадлежит нам. — (Джулия попыталась заговорить, однако слова застряли у нее в горле.) — Джулианна, прошу тебя, скажи мне, что еще не слишком поздно. Скажи мне, что я не потерял тебя навсегда.
Несколько секунд Джулия смотрела на него, потом обняла и сказала:
— Я люблю тебя, Габриель, и никогда не переставала любить. Мы оба наделали ошибок: и в наших отношениях, и в отношениях с университетом. Но я надеялась, что ты по-прежнему любишь меня и вернешься ко мне. — Джулия поцеловала его в губы, вызвав бурный прилив радости, смешанной с чувством вины.
Габриель был ошеломлен, и она это видела. Но Джулия также знала, что слезы в глазах Габриеля — результат великого множества иных причин, а прежде всего изможденности, подавленности и душевной боли, которая не отпускала его после затяжной депрессии.
— Так ты останешься? — мягко спросил он.
Джулия мешкала, и Габриель забеспокоился.
— Я хочу большего, чем то, что было у нас прежде, — сказала она.
— Большего, чем я способен дать?
— Я не об этом. За эти месяцы я изменилась, да и ты, как вижу, тоже. Отсюда вопрос: в каком направлении мы теперь пойдем?
— Так скажи мне, чего ты хочешь. Скажи, и я исполню твои желания.
Джулия покачала головой:
— Я хочу, чтобы мы вместе определили наше будущее. А на это понадобится время.
Вскоре июльская жара прогнала их с патио внутрь дома. Габриель и Джулия расположились в гостиной. Он сел на кожаный диван, а она уютно устроилась в одном из красных бархатных кресел.
— Не пора ли нам обсудить наши проблемы? — спросила Джулия. — Хватит прятать голову в песок.
Габриель кивнул и вдруг напрягся.
— Что ж, я начну, — сказала Джулия. — Я хочу снова тебя узнать. Хочу быть твоим партнером.
— А я хочу, чтобы ты была мне несравненно большим, чем партнер, — прошептал Габриель.
Джулия энергично затрясла головой:
— Еще слишком рано. Габриель, ты отнял у меня право выбора. Ты должен это прекратить, иначе мы недалеко уйдем.
У него вытянулось лицо.
— В чем дело? — спросила Джулия, пугаясь его реакции.
— Я не сожалею, что пытался спасти твою карьеру. Жаль, что мы не смогли договориться по этому поводу. Но когда я увидел тебя в опасности, то начал немедленно действовать. Думаю, ты сделала бы то же самое, окажись я в беде.
Внутри Джулии зашевелился гнев.
— Значит, весь этот разговор и твои извинения — пустой звук?
— Разумеется, нет! Прежде чем что-то предпринимать, я должен был бы поговорить с тобой. Но если ты думаешь, что я из тех мужчин, которые будут спокойно смотреть, как у их любимой женщины рушатся мечты, тогда я не соответствую твоим ожиданиям. Прошу прощения.
Джулия вспыхнула, и ее лицо стало ярко-красным.
— Мы никак возвращаемся к тому, с чего начинали?
— Я не возражал, когда ты, вопреки здравому смыслу, бросилась защищать меня от Кристы и от комитета. Я не рассердился на тебя за твое электронное письмо, хотя оно было прямым обвинением в домогательстве, и мы потом оба согласились, что ты допустила ошибку. Так неужели ты не можешь отнестись ко мне с таким же терпением и вниманием? Неужели не можешь проявить милосердие? Твое милосердие, Джулианна?
Его тон был умоляющим, однако Джулия не слышала его слов. Ей показалось, что перед нею прежний Габриель, с ходу отметающий ее сомнения.
Покачав головой, Джулия пошла к двери.
Это была развилка, где пути расходились. Она могла уйти, но тогда ее отношениям с Габриелем наступит конец. Третьего шанса у них не будет. Или же она могла остаться, зная, что Габриель по-прежнему не видит ничего ошибочного в своем дурацком героизме, проявленном перед членами комитета.
«Джулианна, позволь мне тебя любить. Любить так, как ты этого заслуживаешь», — вспомнились ей его слова.
Он стоял у нее за спиной. Дрожащие губы касались ее уха. Она чувствовала тепло его тела, проникающее ей под одежду и разливающееся по спине.
— Я верен тебе, Беатриче. Да, я хочу защищать тебя. И ничто не изменит этого желания.
— Я тогда согласилась бы остаться без Гарварда, но с тобой.
— Теперь у тебя есть и я, и Гарвард.
— И какой ценой? — спросила Джулия, поворачиваясь к нему. — Только не говори, что случившееся нас не покалечило. Еще как полечило. Возможно, что-то мы так и не сумеем восстановить.
Габриель откинул ей волосы на плечо и приложился губами к затылку.
— Прости меня. Обещаю, что не стану покушаться на твое достоинство и наше партнерство. Но не жди, что я буду пассивно наблюдать, как тебе делают больно, когда в моих силах это предотвратить. Не заставляй меня возвращаться к моему прежнему состоянию эгоистичного придурка.
Джулия, все еще раздраженная, упрямо шагнула к двери, но Габриель поймал ее за руку.
— В совершенном мире партнеры ведут диалоги и советуются друг с другом. Но мы в том мире не живем. Нас окружают чрезвычайные обстоятельства и опасные, мстительные люди. Неужели мое желание оградить тебя от опасностей — это грех, который ты не в состоянии простить? — Джулия молчала, и он продолжил: — Я приложу все силы, чтобы принимать решения вместе с тобой, а не за тебя. Но я не стану извиняться за желание обезопасить тебя и сделать счастливой. Я не стану придерживаться правила, по которому в чрезвычайной ситуации сначала должен посоветоваться с тобой, а потом уже действовать. Ты хочешь, чтобы я относился к тебе как к равной. Но и я хочу такого же отношения к себе. Это значит, ты должна верить, что я приму наилучшее решение на основании сведений, какими располагаю на тот момент, и не пытаясь быть вездесущим. Или совершенным.
— Я предпочту видеть тебя живым, со щитом в руке, а не твое мертвое тело, прикрытое этим щитом, — с прежним упрямством произнесла Джулия.
Габриель засмеялся:
— Думаю, darling, мы свою битву при Фермопилах уже прошли. Но я разделяю твои чувства и прошу того же от тебя, моя маленькая воительница. — Он поцеловал Джулию в шею. — Возьми мое кольцо. — Габриель быстро снял с левой руки кольцо и через плечо подал Джулии. — Я носил его в знак подтверждения, что мое сердце и моя жизнь принадлежат тебе.
Джулия нерешительно взяла у него кольцо и надела на свой большой палец.
— Я продам этот чертов дом. Я покупал его лишь затем, чтобы быть поближе к тебе. Но я могу найти квартиру, пока мы с тобой подыскиваем другой дом.
— Ты же совсем недавно сюда вселился, — вздохнула Джулия. — И этот сад тебе нравится.
— Тогда скажи мне, чего хочешь ты. Нам некуда спешить. Мы можем не строить планов на будущее и ничего друг другу не обещать. Но, пожалуйста, прости меня. Научи меня своей мудрости. Обещаю тебе быть самым добросовестным учеником.
Джулия молча стояла не шевелясь. Так прошло несколько минут. Потом Габриель взял ее за руку и повел наверх, в спальню.
— Что ты задумал? — спросила она, когда они подошли к двери спальни.
— Мне очень нужно тебя обнять. Думаю, и тебе нужно оказаться в моих объятиях. Этот дурацкий диван в гостиной слишком узок для нас двоих. Прошу тебя.
Габриель подвел ее к кровати, лег на спину и призывно раскинул руки.
— А как же Ребекка? — спросила Джулия, все еще не решаясь лечь.
— Она нас не потревожит.
Джулии не хотелось ложиться с ним в постель лишь потому, что он ее позвал. Она решила потянуть время.
— Что это у тебя там? — спросила она, указав на противоположную стену.
Судя по всему, это были два штабеля крупных картинных рам, прислоненные к стене и прикрытые тряпкой.
— Посмотри.
Джулия присела на корточки и отдернула тряпку. Она увидела черно-белые фотографии, по пять штук в штабеле. Джулия была на всех, Габриель — на некоторых.
Большинство снимков она видела впервые. Их Габриель напечатал уже после своего вынужденного расставания с нею. Фото из Белиза, из Италии и несколько снимков из своеобразного рождественского подарка, который она сделала Габриелю. Все они были красивы и эротичны.
— Когда я думал, что потерял тебя, мне было тяжело на них смотреть. Но, как видишь, я их сохранил.
Габриель следил за Джулией, разглядывающей снимки, в особенности его самый любимый, сделанный в Белизе. Тогда он запечатлел Джулию лежащей на животе.
— А куда делись прежние снимки? Те, что висели у тебя в спальне раньше, до встречи со мной?
— Их давно нет. У меня отпала надобность в них и желание на них смотреть.
Джулия снова накрыла снимки тряпкой и подошла к кровати. Чувствовалось, в ней борются разные чувства.
— Не бойся, — сказал Габриель, протягивая к ней руку. — Мне просто хочется тебя обнять.
Джулия позволила себя обнять и устроилась рядом, прижавшись к его груди.
— Вот так лучше, — тихо сказал Габриель, целуя ее в лоб. — Я хочу заслужить твое доверие и уважение. Хочу быть твоим мужем.
Джулия замерла и на время затаила дыхание, пока его слова погружались в ее сознание.