Впервые я понял, как мало нам известно друг о друге. Только в одном я точно уверен: быть с Марселлой – самое правильное решение.
Глава 8
После некоторых споров и в конечном счете упрашиваний папа разрешил мне на несколько минут остаться в кабинете наедине с Мэддоксом.
– Мы будем рядом, – сказал отец достаточно громко, чтобы Мэддокс услышал его, а после закрыл дверь.
Мэддокс практически раздел меня глазами. В ответ я помотала головой, хотя тело так же жаждало его близости. Я пока не забыла чувство разочарования последних дней.
– Неужели ты не поцелуешь меня в качестве подарка за хорошее поведение с твоей кровожадной семейкой? – спросил он, ухмыляясь.
Он прав. После всего случившегося у Мэддокса есть основания злиться. Я направилась к нему, и с каждым шагом пульс учащался. Никогда в жизни я не чувствовала такого физического влечения к человеку. Когда я приблизилась, улыбка Мэддокса стала шире, отчего у меня в животе запорхали бабочки.
Мэддокс обвил меня руками и внезапно поцеловал со всей возможной нежностью, прежде чем уткнуться носом в шею.
– Ты пахнешь иначе, чем я помню.
– Хочешь сказать, от меня уже не пахнет собаками и кровью?
Мэддокс покачал головой.
– Раньше я не чувствовал духов, как сейчас.
Верно. Я нанесла любимый парфюм Le Labo: Fleur d’Oranger 27. Благодаря пряному аромату я чувствовала себя настоящей, что странно, учитывая, что это просто запах.[2]
– Тебе не нравится? – тихо спросила я.
По какой-то причине Мэддоксу был не по нраву аромат, а значит, и мне не по душе, какой я была раньше и отчасти остаюсь до сих пор. Однако он знаком лишь с крошечной версией, заточенной в клетке, но еще никогда не встречал истинную меня.
Он должен узнать меня поближе.
Теперь, будучи свободными, нам обоим предстоит заново узнавать друг друга.
– Нет, он великолепен и только усиливает твой природный запах.
– Правда? – спросила я, одновременно с удивлением и облегчением.
Мэддокс лишь кивнул, вдыхая запах моей кожи. Тепло, исходящее от него, приятно успокаивало.
Мне хотелось стать с ним единым целым, позволить себе утонуть, и, возможно, даже столкнуться со всеми заботами, ожидающими впереди.
Я крепче обняла его за талию. Мэддокс приглушенно застонал, и, вспомнив о его травмах, я попыталась выбраться из объятий, но он не отпустил.
– Черт, как же я соскучился, – пробормотал Мэддокс, подняв голову и изучая мое лицо, будто пытался запомнить его во всех деталях.
Наклонившись, он прижался губами к моему рту. Захотелось раствориться в Мэддоксе, в его поцелуе, но через мгновение я отступила. Сделав шаг назад, улыбнулась.
Мэддокс вопросительно посмотрел на меня.
– Думаю, нам не стоит торопиться.
– Но твое тело говорит об обратном, – возразил Мэддокс с дразнящей улыбкой.
Он прав. Мое тело жаждало большего. Может, и правильно, что папа не разрешил мне оставаться в квартире Мэддокса: мне ничего так не хотелось, как засыпать рядом с ним, но в глубине души я ощущала, что для этого еще рано.
– Я тоже скучала, но пока не стоит торопиться. Мы должны привыкнуть к новым обстоятельствам.
– То есть тебе нужно понять, хочешь ли ты по-прежнему быть со мной после того, как вернулась к прежней роскошной жизни?
Я прищурилась.
– Нет. Я уверена в своих чувствах к тебе, а ты?
Мэддокс ласково обнял меня за талию.
– Белоснежка, я предал клуб ради тебя, убивал и подвергся пыткам ради тебя, я даже примирился с твоим стариком. Если уж всего этого недостаточно, чтобы доказать серьезность моих чувств, тогда я даже не представляю, что еще сделать. – В его глазах горела ярость, рассеивая мои сомнения.
Я сглотнула, гадая, что бы он ответил, если бы я сказала, что сегодня должны начаться месячные, которых до сих пор не было. Мы с Мэддоксом не готовы стать родителями, ни по отдельности, ни как пара. Между нами слишком много неопределенности. Я подумывала добавить еще кое-что, но папа постучал в дверь, а затем открыл ее.
Взгляд отца измерил расстояние между мной и Мэддоксом.
У нас с Мэддоксом было несколько секунд для прощания, прежде чем он уехал с Гроулом смотреть квартиру для проживания, а я отправилась домой с папой и Амо, которые ни проронили ни слова по дороге. Я тоже молчала, тоскуя по Мэддоксу.
Днем врач вновь осмотрел мое ухо и спину и наконец дал зеленый свет для тату-салона. Я уже выбрала самый лучший в Нью-Йорке и назначила встречу на следующий день. Обычно запись бронировали за несколько месяцев, но, как всегда, имя Витиелло творило чудеса. Я хотела поскорее скрыть уродливую надпись на коже, надеясь, что это поможет мне избавиться от воспоминаний, оживающих по ночам.
После звонка в тату-салон на мобильник пришло уведомление о сообщении, отправленном с неизвестного номера.
Привет, Белоснежка, теперь у меня есть телефон, а тетя Джианна дала твой номер. Как насчет того, чтобы прийти завтра в гости?
Я улыбнулась. Еще бы! Тетя Джианна «следовала» правилам.
Завтра днем у меня запись в тату-салон. Составишь компанию в качестве моральной поддержки?
Как только я отправила сообщение, то почувствовала облегчение. Мне страшно делать татуировку. Не из-за боли. Я могла стерпеть ее, но, как я и сказала, меня беспокоили воспоминания о случившемся.
Конечно. Просто скажи – где и во сколько, и я приеду.
Забери меня из дома в три часа дня.
Я подумывала прибавить смайлик в виде поцелуя, но это показалось мне неуместным. У нас с Мэддоксом еще нет отношений. Мы даже не обсуждали характер нашей связи. Пока не нашлось времени.
Сладких снов. Скучаю.
Пульс участился.
Я тоже по тебе скучаю.
Все казалось странным. Пугающе нормальным.
Я слишком нервничала перед завтрашним походом в тату-салон, поэтому направилась в комнату Амо. Дверь оказалась открыта. Я еще злилась на брата и папу, но не могла сильно обижаться на них, ведь они хотели меня защитить.
Прислонившись к косяку, я наблюдала за Амо. Он менял бинты на руках и талии. Во время схватки он получил несколько порезов и пару сломанных ребер, но травмы беспокоили меня меньше всего. Этот Амо был другим братом, нежели тот, с которым я рассталась несколько недель назад. Он стал старше, суровее. Мой кровный брат-подросток теперь превратился в настоящего мужчину.
Во время недавней перепалки с Мэддоксом этот факт вновь поразил меня.
Он поднял глаза.
– Хочешь, чтобы я поехал в тату-салон?
– Мэддокс уже согласился. Но ты тоже можешь.
Амо помотал головой.
– Нет необходимости видеть его каждый день.
– Ты постараешься поладить с ним ради меня?
– Я постарался не убить его сегодня.
Я закатила глаза.
– Спасибо.
– Люди шепчутся. Некоторые из твоих подруг отправили мне сообщения, спросив, правдивы ли слухи, что ты выбралась из плена благодаря роману с байкером. Даже те, кого я бросил, написали. Марси, дальше будет хуже. Люди разорвут тебя в клочья, заметив твою слабость.
Я отвернулась. Именно поэтому я игнорировала послания от подруг. Всем не терпелось услышать свежие сплетни. Я ответила только на два сообщения от членов семьи: Изабеллы и Сары. Когда случается нечто подобное, ты можешь доверять только родным, а не людям, которых называешь друзьями.
– Должно быть, он правда тебе нравится, раз ты рискуешь репутацией ради него. Учитывая, что раньше ты переживала лишь о том, как приготовлены гребешки.
– Думаю, я люблю его, – прошептала я.
Амо поморщился.
– Уверена?
– Нет. – Вздохнув, я подошла к Амо и присела на стол. – В последние недели все было ужасно запутанно. Мне нужно узнать его поближе. Сегодня мы впервые переписывались друг с другом, разговаривали наедине, и никто из нас не был пленником. – Я покачала головой. Сказав вслух эти слова, я поняла, насколько абсурдно они звучат. – Интересно, будут ли у нас с Мэддоксом когда-нибудь нормальные отношения, учитывая обстоятельства.
– Не хочу разочаровывать тебя, Марси, но в нашей жизни нет ничего нормального. Витиелло и обыденная жизнь идут порознь.
Я помолчала и улыбнулась.
– Я другое имела в виду. Я говорю о привычном существовании.
– Твоя версия такой жизни, очевидно, не подходит Уайту. Если хочешь, чтобы все сложилось, тогда вам как паре надо найти новое определение нормальности.
Я удивленно приоткрыла рот.
– Кто ты и что ты сделал с моим эмоционально слабоумным братом?
– То, что я предпочитаю не проявлять эмоции, вовсе не означает, что я не понимаю чувств сестры.
– Думаешь, у нас с Мэддоксом получится выстроить «нормальную жизнь»?
Один взгляд Амо дал понять: брат не ответит на вопрос.
– Я ни за что не влюблюсь. Любовь делает из людей дураков.
– Разве тебе не хочется того же, что есть у мамы с папой?
Амо пожал плечами.
– Даже отец принимал неправильные решения из-за мамы. А ситуация с «Тартаром» не произошла бы, не будь папа безумно влюблен в нее. Не представляю, что когда-нибудь буду испытывать к кому-то настолько сильную страсть.
– И я тоже так думала. Я не чувствовала подобного к Джованни, но, наверное, с Мэддоксом это возможно.
– Он предал клуб и убил дядю ради тебя. Неплохое начало для дурацкой любви.
Я рассмеялась.
– Ага.
– Но он мне по-прежнему не нравится, Марси, не жди от меня больше советов по отношениям.
– Могу я… – начала я, кивая в сторону кровати. У меня до сих пор не получалось засыпать в своей комнате. По-настоящему мне удалось отдохнуть только единственный раз – в комнате Амо.
– Конечно. Я все равно не засну в ближайшее время.
Я взглянула на телефон, прежде чем закрыла глаза.