Она была богиней. Жестокая, как Гера, и прекрасная, как Афродита. Я бы последовал за ней в ад, если бы она попросила. Я уже был на полпути к преисподней после того, как убил ради нее дядю.
Она не остановила меня, когда я обхватил руками ее грудь. Я подавил стон, когда почувствовал, как ее соски еще сильнее затвердели под моими ладонями. Веки Марселлы затрепетали, тело еле уловимо отвечало на мои прикосновения. Я чувствовал, как дрожь пробегает по ней, точно зная, что это не от холода. Я потер большими пальцами ее чувствительные соски, затем опустил голову, чтобы захватить один губами.
Марселла издала стон – вот и все, что мне пока было нужно.
Я обводил языком ее комочек, скользя руками по бокам Марселлы. Затем обхватил ее упругий зад ладонями и крепко сжал.
– Черт. Я истосковался по твоему вкусу.
Марселла обняла меня за шею, промурлыкав слова согласия. До нас доносился далекий городской гул и шум воды под пирсом.
– У тебя есть что-то, куда мы можем лечь? – задыхаясь, спросила Марселла.
– Только куртка. Думаю, она тебе не понадобится. Я согрею тебя.
Она понимающе ухмыльнулась, когда я помог ей снять куртку, расстелив ее на траве, а потом опустился на нее вместе с Марселлой. Лужайка оказалась достаточно мягкой, так что косухи было достаточно. Наши губы встретились с меньшей настойчивостью, чем когда-либо прежде. Поцелуй был ленивым. Мы медленно изучали рты друг друга.
Расположившись между ног Марселлы, я продолжил дразнить ее груди. Когда она начала извиваться, я скользнул губами к ее ребрам, а затем к пупку. Пьянящий аромат ее возбуждения достиг моего носа, и то немногое количество крови, которое оставалось в моем мозгу, устремилось к паху. Я опустился ниже и кончиком языка раздвинул половые губы Марселлы, прежде чем провести им вдоль щелочки. Она была скользкой, отчаянно нуждаясь во мне. Осознание того, что я – отнюдь не единственный, кто сходил с ума от желания в последние недели, взбудоражило меня.
– Ах, Мэддокс, – хрипло прошептала Марселла, пока я поглаживал ее чувствительные складки кончиком языка, намереваясь использовать пирсинг для того, чтобы дразнить ее клитор.
Вскоре она ответила тихим стоном и новым приливом возбуждения. Я не торопился. Я хотел насладиться. Мягкие толчки ее бедер и то, как ее пальцы сжимали мои волосы, были хорошими показателями: я все делал правильно.
Время потеряло смысл. Наблюдать, как Марселла полностью растворяется в моих прикосновениях, забывая обо всем, что нас окружает, даже о малой возможности быть пойманной, стало бесценным вознаграждением.
Мне необходимо оказаться внутри нее. Надо напомнить себе, что Марселла Витиелло действительно была моей: начиная от идеально накрашенных ногтей на ногах до угольно-черной короны. Я принялся ласкать ее языком быстрее, теряя терпение. Ее стоны усилились, она отчаянно схватила меня за плечи и впилась ногтями в мою кожу.
– Не останавливайся, – попросила она.
Обводя ее клитор, я скользнул внутрь двумя пальцами, подавляя стон, когда ее стенки крепко обхватили меня. Все отошло на второй план, когда я уткнулся головой в ноги Марселлы и погрузился в ее жар и вкус. Ее пальцы взъерошили мои волосы, и она испустила самый красивый стон на свете. Она выгнулась, и я резко потянул клитор, доводя ее до оргазма.
Марселла вскрикнула, впервые не сдерживаясь. Этот страстный, наполненный похотью крик почти заставил меня кончить в штаны. Я смотрел на нее, завороженный ее распутным выражением лица. Но даже после оргазма Марселла выглядела элегантно, будто невидимая корона по-прежнему прочно держалась на ее голове.
Наконец я остановился, и дыхание Марселлы замедлилось. Моя собственная потребность стала теперь почти невыносимой, но я не хотел прерывать момент. К счастью, это сделала Марселла. Она села и толкнула меня. Быстро расстегнула мои штаны, и вскоре трусы присоединились к брюкам, валявшимся на траве. У моего члена уже было собственное сердцебиение.
Марселла опустилась на колени и обхватила рукой основание моего члена. Она застенчиво посмотрела на меня, перекинув длинные волосы через плечо.
Когда она наклонилась и взяла меня в рот, я чуть не кончил от неожиданности. Учитывая, как часто я представлял себе эти мгновения, должен был испытать разочарование, но каким-то образом Марселле удалось победить мой возбужденный разум. Я не мог оторвать от нее глаз, пока она сосала мой член. Шелковистые локоны ниспадали, закрывая лицо. Я убрал их, а затем обмотал вокруг кулака, когда они снова угрожали упасть. Мне необходимо видеть ее, чтобы поверить в происходящее.
Иногда ее зубы задевали мой член, возможно, у нее были проблемы с координацией движений руки и рта. Это напомнило мне о ее неопытности. Я – первый парень, которому она делала минет, но каждое ее движение оказалось гораздо сексуальнее, чем я когда-либо мог вообразить.
– Стой! – прорычал я, обняв ее за плечи и нежно оттолкнув. – Мне надо попасть внутрь тебя, Белоснежка. Не могу больше ждать ни секунды.
Схватив ее за бедра, я помог ей оседлать меня. Мои глаза остановились на ее пыльно-розовых сосках, выделяющихся на бледной коже, на блестящем черном шелке ее волос. Я опустил взгляд ниже, туда, где соединились наши тела, дразня ее клитор пирсингом, пока она снова не начала глубоко дышать. Затем приложил свой толстый кончик к ее входу и приподнял бедра. Она широко открыла рот, заскользив языком по верхней губе. Потом выдохнула, полностью подгружая меня в себя.
В эту секунду я бы с радостью умер. Если Витиелло хотел меня убить, он мог бы прикончить меня прямо сейчас, и я бы погиб счастливым человеком, понимая, что Лука сошел с ума от одного осознания – я трахнул его прекрасную дочь.
Марселла опустилась, ее ягодицы коснулись моих яиц. Она издала тихий стон, а ее стенки сжались вокруг меня.
Я стиснул ее упругую попку.
– Если ты наклонишься вперед, мой пирсинг будет тереться о клитор.
Марселла обхватила меня за плечи и подчинилась. Я держал ее задницу, медленно вращая.
– Ах! – выдохнула она, прикрыв веки от явного удовольствия. – Это потрясающе. Я так скучала.
Я притянул ее к себе для поцелуя.
– Черт возьми, я тоже. – Наши взгляды встретились, в ее глазах отражался горизонт.
Вскоре Марселлу охватил оргазм, и я последовал за ней. Она рухнула на меня, ее дыхание обдавало жаром мою шею.
– Я люблю тебя, Белоснежка. Я должен говорить это чаще. Никогда не думал, что скажу такое кому-то. Меня не волнует, что я поторопился или выдал признание в неподходящий момент, но я чертовски сильно люблю тебя, и мне не нужны годы, чтобы все понять.
Она подняла голову, на ее лице появилось удивленное выражение. Марселла молчала, лишь одарила меня взглядом, заставившим почувствовать себя голым во всех смыслах.
– За что ты меня любишь? – мягко спросила она, застигнув меня врасплох.
Мне оказалось так сложно выразить любовь словами. Я всегда избегал говорить о чувствах, но Марселла не оставила мне выбора.
– Ты жестока со мной. – Я сдавленно рассмеялся.
Марселла приподнялась и провела ногтями по моей груди.
– Я люблю тебя за то, что ты поражаешь меня: ведь когда мы тебя похитили, ты не преклонялась и не умоляла. Люблю за то, что ты подружилась с испорченной бойцовской собакой и до сих пор навещаешь ее. Люблю за твою улыбку. Люблю за преданность семье, даже если это делает мою жизнь намного сложнее. И люблю за то, что ты не пытаешься скрыть шрамы, а превращаешь их в заявление. – Я умолк. Мысли перепутались в голове.
Марселла наклонилась и поцеловала меня.
– Спасибо, – прошептала она.
– Ты простила мне то, что нельзя прощать, – добавил я. Ей надо знать, что я давно сообразил, насколько сильно облажался.
Она лишь кивнула, будто это являлось чем-то само собой разумеющимся.
– Никогда не думал, что Витиелло способны на такое.
– Мы прощаем только тех, кого любим.
Я признался Марселле в своих чувствах. Думаю, после того как я убил ради нее дядю, она поверила в мою искренность, но не решалась говорить о любви. Я понял это и сразу же принял ее желание дать ей время и личное пространство, однако теперь мне требовалось большее.
Я притянул Марселлу к себе, коснувшись ее бедер.
– Ты простила меня.
Марселла вздохнула.
– Потому что я тебя люблю.
Я целовал ее снова и снова. Мне хотелось остаться здесь навсегда, чтобы были только мы двое.
– Наша любовь никому не принесет счастья, – сказал я.
– Это не важно, пока счастливы мы.
Я проверила время, разинув рот от удивления.
– Почти час. Нам пора возвращаться, пока папа не прислал поисковую группу. Телохранители уже доложили ему о нашем побеге.
Улыбка Мэддокса стала лукавой, и он обнял меня за бедра.
– Я не хочу вставать или возвращать тебя в семью – никогда. – Он погрузил пальцы между моими бедрами, чувствуя мое затяжное возбуждение.
Я закрыла глаза, впиваясь зубами в нижнюю губу и наслаждаясь тем, как Мэддокс дразнил меня. Мне не хотелось ничего, кроме как провести с ним всю ночь здесь, занимаясь любовью и разговаривая, особенно после того, как мы выразили свои чувства по отношению друг к другу.
Я вздохнула.
– Не искушай меня. У меня уже достаточно неприятностей.
Он шлепнул меня по заднице.
– Хорошо, тогда давай встретимся с нашим приговором.
Я рассмеялась. Папа, вероятно, вынес вердикт, и он не пойдет на пользу никому. Я выпрямилась. Я была полностью обнаженная, взгляд Мэддокса скользнул по моему телу, отчего по спине пробежала приятная дрожь.
Я позволила себе пару минут полюбоваться мускулистым и покрытым чернильными татуировками торсом Мэддокса. Мне нравилось водить пальцами по твердым мышцам его кубиков и по упругой коже косых мышц.
– Если ты продолжишь так смотреть на меня, мы точно не вернемся в ближайшее время, – предупредил Мэддокс низким голосом, его член был уже наполовину твердый.
Я пожала плечами.