— Может ли это послужить причиной покушения? — Люк посмотрел на брата с подозрением.
— Я чуть голову не сломал, размышляя, кому может быть интересно, где я и что собираюсь делать? Для кого могут представлять угрозу дети, оставшиеся без родителей?
— Возможно, для твоих врагов из тех, кто всегда был рядом.
— Здесь только Бовуд и его отец знают, кто я на самом деле, но они дали слово — сказали, что мне не о чем волноваться. Полученная от меня информация очень ценна, но вряд ли они говорили кому-то, что получают ее от меня. Только представь, что будет, если они признаются, что их агент Уинтерли? Да их засмеют!
— И все же кто-то знает.
— Верно, но что ему от меня нужно?
— Непонятно. Но он точно ничего не получил. Ты уверен, что с твоими сиротами все в порядке?
— О да, верь мне. Они с теми, кому я доверяю, и они понятия не имеют, кто я на самом деле.
— И сколько же детей ты взял под опеку?
— Моя работа делала женщин вдовами, а детей сиротами. Некоторые дети живут с родственниками, кто-то с приемными родителями. Но дочь Хебе и еще двое слишком малы, им нужна лишь хорошая няня и крыша над головой.
— Пока их не будет готов принять папа Уинтерли в Брекли?
— Или они будут готовы принять меня.
Сердце сжималось от страха, что он опять потерпит неудачу и не сможет обеспечить безопасное будущее трем малышам, которых война лишила семьи.
Глава 9
Ровена была поражена и одновременно смущена. Но прежде всего мечтала оказаться сейчас в другом месте и не знать правду о мистере Уинтерли. Как она могла принять за истинную суть джентльмена внешний блеск, нарочито выставляемый напоказ с целью скрыть то, что за ним? Возможно, Мэри и Калли правы, она не умеет видеть глубже, схватывает лишь то, что лежит на поверхности. Ее муж оказался совсем не таким человеком, каким она его представляла, но разве это повод подозревать, что таковы все мужчины?
Сам того не желая, Джеймс Уинтерли пробил брешь в защитной оболочке, которой она окружила себя задолго до смерти Нейта. Оставленное личное пространство под ней было слишком мало для взрослой женщины, но освобождение казалось ей рискованным поступком. Поэтому сейчас она мечтала забиться в уголок, прийти в себя и восстановить целостность защиты.
Ровена обвиняла себя в трусости. Она ощущала себя ничтожеством, при этом Уинтерли значительно вырос в ее глазах. Та страшная женщина нанесла ему тяжелую травму ради собственной прихоти, однако он нашел силы идти вперед и даже получать удовольствие от жизни. Она чувствовала себя такой же бесполезной и слабой, как в тот день, когда торговка предложила жене офицера, едва державшейся на ногах от усталости, место в своей телеге. Тогда она, видимо, напоминала чахнущий оранжерейный цветок, непонятным образом оказавшийся на ярком полуденном солнце. Джеймс Уинтерли проявил волю и сделал все, что мог; а что сделала дочь священника? «Убежала от проблем», — с горечью подумала Ровена.
Впрочем, сейчас не время для самобичевания, надо действовать и скорее уезжать из Райн-Хилл, иначе ее может заметить Уинтерли и, упаси Бог, понять, что она подслушивала. В отличие от него, у нее нет актерского таланта.
Она единственная, кроме самого Уинтерли, поняла, что на самом деле произошло, может, ей все же лучше не оставаться рядом со своей семьей, не подвергать их опасности? На мгновение в голове Ровены мелькнула мысль, что ей лучше бы вообще никогда не встречаться с Уинтерли в лесу Лафрена, но ведь тогда Эстер могло уже не быть с ними, а Джек до конца жизни винил бы себя, что не предотвратил трагедию.
Ровена оглядела плотные гардины. Пожалуй, ей удастся остаться незамеченной, никто не сумеет разглядеть мелькнувшую в саду тень. Она покачала головой, размышляя. Останавливало ее лишь любопытство, вдруг она сможет услышать какие-то еще интересные подробности о мистере Уинтерли?
Может ли она невольно выдать себя? Слышны ли в комнате движения за окном? Все звуки природы стихли в одну секунду, и наступившая тишина испугала Ровену. Она даже затаила дыхание, словно это могло помочь ей остаться незамеченной. Роившиеся в голове мысли подталкивали к новым выводам. Может, ей удастся убедить родных уехать и провести поздний отпуск на море? Ее тетя Дебора жила в Рамсгите, говорят, морской воздух полезен при нервных расстройствах.
Нет, пожалуй, у нее ничего не выйдет. Ведь сейчас все готовятся к свадьбе Джоанны и мистера Гринвуда и дел еще очень много. Ровена едва не застонала от бессилия. Пожалуй, ей все же надо уходить, возможно оставив брата с сестрой в поместье. Потом она придет в себя, заставит все забыть и сможет делать вид, что ничего не знает о мистере Уинтерли. К счастью, на ней были прогулочные ботинки, позволяющие ступать почти бесшумно. Ровена сделала несколько шагов и очутилась у скамьи. Сейчас ее способно выдать даже шевеление ткани платья. Хочется верить, что обсуждение важных проблем полностью захватило внимание мужчин в спальне, им нет никакого дела до Ровены Уэстхоуп, ее страхов и расшатанных нервов.
— Обещай, Джеймс, что не попытаешься уехать, — настаивал Люк. — По крайней мере, до следующего осмотра врача и разговора с Гидеоном. Надо бы послать и за Томом, нам пригодится любой хороший совет, чтобы обнаружить убийцу, ведь он может скрываться где угодно и напасть, когда мы не ожидаем.
— Прошу тебя, не впутывай в это Тома. У него и так немало дел в Дейспринге. Как и у Гидеона. Постарайся убедить его, что я сам в состоянии о себе позаботиться.
— Полагаю, это невозможно. Ни один из нас не бросит тебя на произвол судьбы.
— Я услышал свое имя из коридора. Посоветую вам в следующий раз секретничать, прежде закрыв окна и двери, — послышался приятный баритон Гидеона.
При звуках его голоса сердце Ровены забилось так сильно, что она испугалась, что удары будут слышны в спальне. Женщина прижала руки к груди, словно это могло их приглушить. Взглядом измерив расстояние от скамьи до калитки на заднем дворе, она задумалась, стоит ли рискнуть и попытаться дойти до нее и сможет ли она остаться незамеченной? Хватятся ли ее в доме в ближайшее время, или никто не заметит отсутствия? Переведя дыхание, Ровена решила, что оставаться здесь все же небезопасно, поэтому осторожно опустилась на колени, надеясь, что так сможет передвигаться бесшумно.
— Гидеон совершенно прав, — кивнул Джеймс. — Я погрузился в свои мысли, которые так тщательно скрывал много лет, что и сам, кажется, забыл о них. Но о предосторожности нельзя забывать. Надо всегда быть начеку.
— Эти места способствуют расслаблению, здесь легко забыть, что где-то идет война, — вздохнул Гидеон. — И ты слишком долго сражался один.
Джеймс укорил себя за то, что был слишком увлечен разговором и потерял бдительность. Сейчас же, прислушавшись, он легко уловил приглушенные звуки за окном. Медленно поднявшись с подушки, Джеймс сел в постели.
Люк вопросительно приподнял бровь.
«Продолжай вести разговор с Гидеоном и не позволь ему остановить меня», — взглядом велел брату Уинтерли и опустил ноги на пол. Тяжелые гардины давали обманчивое впечатление защиты от посторонних глаз и ушей. Увидев щель, пропускающую свет, Джеймс наклонился и выглянул наружу. Сначала он не видел ничего, кроме знакомого парка, созданного, как ему говорили, по четкой схеме ландшафтного дизайна, хотя он видел лишь беспорядочно разбросанные клумбы и ряды деревьев и кустарников. Первым желанием было резко раздвинуть гардины и выглянуть в окно. К счастью, жизнь научила его быть терпеливым. Стоящие за спиной Люк и Гидеон как ни в чем не бывало обменивались фразами, словно он продолжал лежать в постели.
Джеймс внимательно смотрел и вскоре был награжден за сдержанность и наблюдательность: на безмятежном зеленом фоне мелькнул край женского платья.
Джеймс нахмурил брови. Зачем Ровене Уэстхоуп крадучись пробираться под его окном? Джеймс на секунду зажмурился, надеясь, что ему все показалось. Несомненно, когда он откроет глаза, то ничего не увидит. Однако, открыв глаза, он снова увидел ее. Увиденное поразило его: дочь викария пробиралась вдоль стены дома Лафренов… на четвереньках!
Не в силах сдержать улыбку, Джеймс наблюдал за тем, как ловко и бесшумно, словно мышь, в сторону садовой калитки движется миссис Уэстхоуп. Он невольно поморщился, отметив цвет платья, который совсем не подходит молодой женщине, обладающей такими достоинствами. Черт, сейчас главное не ее внешность или взгляд восхитительных глаз, важно, какие тайны открылись той, кто так осторожно и спешно пытается покинуть сад лорда Лафрена.
Может, ему стоит выбраться через окно и попытаться выведать у миссис Уэстхоуп, что ей известно? Любопытно, как она себя поведет, как объяснит столь странный поступок?
Миссис Уэстхоуп приближалась к калитке. Теперь Джеймс заметил, что вместо испачканного и порванного вчера в лесу платья на ней совершенно невзрачное, но чистое и опрятное. Что же ему делать? И можно ли с уверенностью считать эту женщину предателем, решившим продать свою страну за несколько золотых монет Бонапарта?
Ровена постепенно удалялась, а Джеймс так и не принял решения, как поступить. Теперь он видел только ее ботинки, неудобные для подобного способа перемещения. Должно быть, она надела их, потому что приехала навестить Калли, ведь вчера она была в другой обуви, которая больше подходила как для прогулок, так и для слежки. Подол зацепился за невидимое ему препятствие, заставив женщину остановиться. Она попыталась освободиться, но это оказалось не так просто. Ткань платья приподнялась, позволяя увидеть часть стройной ноги. Джеймс не мог не отметить, как изящны и тонки ее щиколотки. Фантазии вызвали немедленную реакцию, которую, к счастью, скрыла просторная ночная рубаха, выданная Хаддлом. Как глупо с его стороны, краснея от удовольствия, видеть обнаженную ножку Ровены Уэстхоуп, вместо того чтобы испытывать злость и раздражение из-за ее поведения. Не был ли удар головой серьезнее, чем ему кажется?