Я заполз в спальный мешок, скрючился в позе креветки — места в багажнике не хватало, чтобы лежать во весь рост. Даже вой полицейской сирены на фоне неутихающего городского шума не помешал мне провалиться в сон.
Я снова оказался в том доме. Сразу его узнал, хотя на этот раз не сидел у подножья лестницы, а смотрел на нее сверху, сквозь перила второго этажа. Я чувствовал под ладонями гладкость полированного дерева, коленями ощущал шероховатость коврового ворса. Рядом поблескивали рассыпанные повсюду в беспорядке камушки. Валялась открытая голубая коробка с монстром на крышке.
И все же на этот раз я видел знакомую сцену в другой перспективе. Внизу, на полу прямо подо мной, лежала Мария. Лежала лицом кверху, закрыв глаза и раскинув руки, будто собиралась сделать снежного ангела. Светлые дреды рассыпались вокруг головы, образуя сияющий в беглом солнечном луче нимб. Браслет на запястье порвался. Разноцветные стеклянные бусины раскатились по полу, образуя спиралевидный узор, так что казалось, девушка лежит в центре странного лабиринта. Из-под тела медленно растекалась темно-красная, почти черная жидкость. Словно приливная волна, она поглощала бусину за бусиной, виток за витком спирали, пока не коснулась стен. Тогда глаза на бледном лице Марии распахнулись, и она закричала.
Меня разбудил собственный вопль. Я забыл, что сплю в спальнике, и забился, извиваясь и стукаясь о стенки багажника, — казалось, меня связали по рукам и ногам. Потом, конечно, очухался, обливаясь потом, хотя машина за ночь остыла и в салоне установилась температура холодильника. Стекла в машине запотели от дыхания, но сквозь туманную муть проникал утренний свет. Будильник еще не звонил. Я кое-как выпутался из спальника, накинул куртку и выполз наружу, глотнуть свежего воздуха.
Небо надо головой очистилось, только легкая вата облаков переливалась перламутрово-розовым и сиреневым в лучах поднимающегося над крышами домов солнца. Одно из облаков формой напоминало динозавра — такого, с воротником вокруг шеи. Как они там называются?
— Ты что, меня сталкеришь?
Я аж на месте подскочил и чуть не описался — переполненный мочевой пузырь уже какое-то время напоминал о себе. Развернулся и наткнулся на яростно-синие глаза девчонки с дредами. Сейчас, в утреннем свете, я смог как следует ее рассмотреть, и от увиденного у меня захватило дух. Ее волосы были не просто светлыми, а почти белыми. Белыми были и сердито нахмуренные брови, и ресницы, наверное, тоже — просто она их красила. Немного пухлые аккуратные губы сурово поджались, глаза с приподнятыми внешними уголками прищурились, высокие скулы мазнул гневный румянец. Она злилась на меня, наверное, принимая за извращенца. А я и чувствовал себя извращенцем, потому что пялился на нее во все глаза, зная, что у меня встал и что это не просто обычная утренняя «неприятность», как однажды назвала эрекцию мама.
— Нет, ты не просто псих, ты еще и тупой псих, — заключила тем временем Мария и вдруг ткнула меня кулачком в плечо. Чувствительно так ткнула. — Джинсы мои где?
— Ч-что? — пробормотал я, очнувшись, и потер ушибленное место.
— Джинсы, говорю, мои куда дел? — медленно, почти по слогам повторила девчонка, будто я и правда был недоразвитым. — Они у тебя вчера остались, я точно помню.
— В-вы-выкинул.
Черт! Ну почему, когда говорю с ней, вечно заикаюсь, как дегенерат какой-то?
— Да ну? — Мария склонила голову набок, разглядывая меня, как экспонат в музее современного искусства, который то ли шедевр, то ли слепок испражнений скульптора. — А может, ты дрочишь на них, а? Угадала?
Капец, как я покраснел. Меня такой волной жара залило, что казалось, вот-вот не только уши, а волосы на голове вспыхнут. Смущение я постарался замаскировать гневом.
— Нужны мне твои грязные шмотки! Вышвырнул их в первую же мусорку.
— Грязные шмотки, говоришь. — Девчонка демонстративно повела носом. — Да от тебя самого воняет. — Она перевела взгляд на «фольксваген» с запотевшими окнами, потом снова на меня. — Ты что, в машине спал?
Внезапно я остро почувствовал мерзкую влажность нечистой кожи под мятой одеждой — я залез в спальник, не раздеваясь. А когда я в последний раз принимал душ и чистил зубы? Ну да, ну да, два дня назад.
— С чего ты взяла? — огрызнулся я. — Просто вспотел немного. У меня вообще это… повышенное потоотделение.
Сказал и тут же мысленно пнул себя по яйцам. Ну все. Это надо записать, как фразу года для пикапа. «У меня повышенное потоотделение».
— Да мне пофиг, — неожиданно легко согласилась девчонка. — Покажешь, куда выкинул?
Я тут же сообразил: не рваные штаны она искала, а свой студенческий. Спохватилась, наверное, вчера, что нету. Вспомнила, что он в кармане был, да уже поздно. Мелькнула на миг мстительная, мелкая такая мыслишка: отвезти ее к мусорке на заправке и посмотреть, как она в ней роется, вся такая по-утреннему свежая и пастой с ментолом благоухающая. Но я тут же отмел свой порыв в сторону.
— Это необязательно, Мария. — Я сделал паузу, чтобы понаблюдать за реакцией.
Девчонка длинно и странно выругалась. Я разобрал из всего только syka blyat, известное мне по разговорам в КС ГО и ВоВ. Поэтому решил, что Мария — геймерша.
— Студенческий нашел? — ее вопрос прозвучал скорее как утверждение.
Я кивнул.
— Он в машине лежит. Я подумал, тебе будет нужен… — Внезапно на меня снова нахлынуло смущение, и я скомкал фразу. — В общем, поэтому сюда и приехал.
Она смерила меня удивленным взглядом с головы до ног, будто стрелка на оценочной шкале «дерьмо — шедевр» сдвинулась на миллиметр в сторону шедевра.
— Да иди ты, — проговорила она недоверчиво. — Только зря ты старался. Трахаться с тобой все равно не буду.
Я аж поперхнулся. Хотел возразить, да слова в горле застряли. Метнулся торопливо к машине, склонился над бардачком. А я-то еще раздумывал, заметила она мой стояк или не заметила, полы куртки на него натягивал. Ну что за непутевый такой организм!
— Вот, — я протянул ей студенческий. Конечно, выпустил его слишком рано, чтобы ненароком не коснуться ее пальцев, а то она еще подумает чего. Карточка упала на асфальт фотографией кверху. — Ой, прости!
Мы нагнулись одновременно и смачно треснулись лбами. Я вякнул, потому что ударился прямо вчерашней шишкой, и в глазах снова вспыхнули звезды. Ее реакцию я поэтому не увидел, но на всякий случай снова решил извиниться.
— Прости, Мария, пожалуйста, я…
— Да Маша я, Маша! — раздраженно перебила она, выплывая из оранжевых и лиловых пятен. — Хосспади ж, ну вот знала я, что все это добром не кончится. И на хрена я только в этот гроб на колесиках села?!
Я осторожно потер пульсирующий лоб. Шишка по ощущениям выросла за ночь до размеров хорошего рога.
— А Маша — это как в «Маше и Медведе» [17]? — осторожно спросил я, решив, что угадал происхождение прозвища Марии. Уж больно она напоминала эту мультяшную героиню — такая же маленькая, шустрая и агрессивная.
— Вот медведя, — тяжело вздохнула девчонка, — мне только и не хватало.
4
Я вонзил зубы в истекающий кетчупом и мясным соком бигмак и понял, что никогда еще не был так счастлив.
На самом деле я не собирался идти в «Макдоналдс». Туда направлялась Мария, в смысле Маша, чтобы позавтракать. Я сообразил, что в «Макдаке», как его называла Маша, есть туалет, и увязался следом. Мочевой пузырь уже просто разрывался. К тому же в туалете можно было бы умыться и даже зубы почистить… Если бы, конечно, я взял с собой зубную щетку и пасту. Но не лезть же было за ними в машину на глазах у девчонки? Я же, типа, не там ночевал. Я же человек цивилизованный, не бомж какой-то.
Правда, когда я поймал свое отражение в зеркале над раковиной, моя уверенность в собственном статусе заметно поколебалась. Жирные черные патлы стояли торчком над продолговатой шишкой, конкурирующей лиловостью с синяками под опухшими со сна глазами. Одежда мятая, будто только что вытащил ее из мусорки и нацепил. На подбородке и верхней губе начала пробиваться светлая щетина, дико сочетавшаяся с крашеными волосами. Самое время вставать у ближайшего супермаркета со стопкой благотворительных журналов «Мимо дома» [18]. За полчаса смог бы на сытный завтрак заработать.
Вдруг меня повело, в глазах потемнело, и не ухватись я за стену, вписался бы носом прямо в раковину. К счастью, в такую рань в туалете я был один, и никто моего позора не видел. Вот почему на последние деньги я накупил себе еды. Как я продвинусь в своих поисках, если завалюсь в голодный обморок и башку себе расшибу? К тому же в «Макдоналдсе» так зазывно пахло жарящимися котлетами и горячим сыром!
— Зовут-то тебя как, медведь? — спросила Маша, сидевшая напротив и деликатно посасывавшая молочный коктейль через трубочку.
— Мно-мна, — невнятно прочавкал я, выуживая из пакетика на подносе самые длинные и сочные палочки картошки фри. Медведь мне польстил — ровно на секунду, пока я не сообразил, что девчонка имеет в виду злосчастный мультик.
— Ты хавчик в себя так быстро не запихивай, — посоветовала Маша, макнув свою картошку в трюфельный майонез. — Пузо потом болеть будет. Так как там тебя?..
Я с усилием проглотил огромный кусок уже второго бигмака, помог ему на пути в желудок глотком колы и просипел:
— Ноа. Ты извини, я…
Она подтолкнула ко мне пачку чистых салфеток.
— Кетчуп вытри с бороды. И кончай уже извиняться, задолбал. Скажи лучше, что там у тебя стряслось.
Я так и замер с салфеткой у рта. Мария эта что, экстрасенс? Или у меня прямо на лбу написано? Хотя да, наверное, написано. Фиолетовым маркером.
— Ты про это? — Я ткнул пальцем в направлении шишки. — Это фигня. Просто тормознул резко и о руль приложился.
— Ага, — покивала Маша, качая дредами. — И в машине ты не ночевал. И гамбургер этот несчастный в себя запихиваешь не с голодухи, просто ты их очень любишь. А воняет от тебя из-за усиленного этого… — она повертела маленькой кистью, будто пыталась выудить из воздуха нужное слово, — потоотделения, так?