— Габи-то? Да он сам в Дании нелегально жил почти год, пока официальную работу искал. — Ее взгляд внезапно посуровел. — Только я тебе этого не говорила.
— Понял. — Я провел сложенными пальцами мимо губ, изображая застежку-молнию. — Так вы с ним давно знакомы?
Не знаю, зачем это брякнул. Просто каждый раз, когда Маша упоминала имя румына-благодетеля, она будто касалась туго натянутой струны у меня внутри, отзывавшейся болезненной вибрацией где-то под ложечкой.
— Нет, — коротко ответила она и поставила на живот пустую бумажную тарелку из-под пиццы. — Давай, погребли к берегу. У меня уже кожа на руках как у столетней старухи, да и на ногах тоже.
Я молча поплыл за ней, размышляя, во что вообще ввязался. Сначала кража джинсов, потом наркотики, теперь вот мигрантынелегалы. Меня уже не удивит, если у Маши окажутся связи с русской мафией.
Девчонка между тем вылезла из воды и развила бурную деятельность, организовывая нам место для ночлега. Одеял и подушек в бассейне, ясное дело, не предусматривалось. Зато были коврики для йоги из соседнего спортзала и куча полотенец разных размеров. Все это я под руководством Марии притащил и уложил на краю бассейна. Сама она пошла в раздевалку переодеться и вернулась обратно в серых мягких штанах типа спортивных и белой футболке. Под мышкой у нее был ноутбук, а лифчика под футболкой не было. Хорошо хоть, я уже не так остро на это реагировал — попривык к виду ее тела почти без одежды.
Я сообразил, что в здании наверняка есть вай-фай, и пожалел, что не прихватил с собой свой ноут. Хотя чистая одежда мне сейчас бы больше пригодилась. Мокрые шорты-парашюты противно липли к заднице. Я стянул их под прикрытием халата и обмотался на всякий случай полотенцем.
— Так как там твои поиски? — поинтересовалась Маша, зевнув. — Продвигаются? — Она уселась на одной из импровизированных постелей, скрестив ноги, и расположила на них свой ноут. Вспыхнувший экран залил ее руки и лицо мертвенноголубым сиянием, так что она стала похожа на инопланетянку из «Аватара».
Я с гордостью поведал о своем хождении по «Фейсбуку» и обращении к потенциальным родственникам. Машу, однако, мои достижения не особо впечатлили.
— Ну и как, связался с тобой кто-нибудь? — Она перекинула влажные дреды через плечо, чтобы не капали на клаву, по которой летали тонкие пальцы. То, что она видела на экране, было, очевидно, гораздо интереснее меня.
Я пожал плечами:
— Не знаю. Не проверял телефон несколько часов. Он в раздевалке остался, в куртке. — Если честно, в свете последних событий я и забыл про Планицеров и про то, что жду от них отклика. Вспомнил только сейчас, когда Маша спросила.
— Так иди проверь.
Она даже глаз на меня не подняла. Чем она там вообще занималась? Взламывала «Датский банк»? Присматривала шмотки, которые хочет стырить в следующий раз? Заказывала в даркнете пушку с глушителем?
Я уныло побрел в раздевалку. Передо мной автоматически вспыхивал свет, ослепляя белизной пустых коридоров. Тишина вокруг стояла такая, что впору было фильм снимать про выживших после апокалипсиса. Реально spooky [21]. Мне все казалось, что за мной кто-то следит из-за угла, хотя на самом деле кому я сдался-то?
Но когда я включил телефон, оказалось, что я срочно понадобился по крайней мере двоим — Руфи и Дюлле. Руфь продолжала названивать, грозя посадить батарейку в телефоне, а Керстин закидывала меня эсэмэсками. Зато потенциальные родственники пока молчали.
Я задумчиво открыл последнее сообщение от Дюлле. «Мне пришлось все рассказать Шефу Клаусу. Прости, пожалуйста. Просто хочу предупредить, что твою машину разыскивают. Возвращайся, пожалуйста. Мы все очень волнуемся! Пока, Керстин».
Что?! Черт, Дюлле, язык без костей! На фига ты растрепала все копу?! И что значит «машину разыскивают»?
Я лихорадочно пробежал глазами по остальным эсэмэскам. Картина складывалась удручающая. Причем настолько, что мне тут же захотелось влезть в штаны, выскочить из бассейна и рвануть на «фольксвагене» куда глаза глядят. Ведь он тут, на парковке, уже второй день маячит, как вывешенный у всех на виду красный флаг! Да еще надпись эта дурацкая на боку: «Техслужба коммуны Фанё».
Керстин писала, что Руфь, разыскивая меня, весь остров на уши подняла, включая очкарика-полицейского. Напирала на мою психическую нестабильность после смерти матери. Дошла даже до мэра — да, такой, вернее, такая на нашей кочке в море есть. Дюлле прямо не писала, но Хромосома, видать, всех закошмарила моими «суицидальными» наклонностями. Короче, за дело взялся наш местный Санта-Клаус. Промчался по острову на оленях с мигалкой и через паромщика Питера вышел на его дочурку. Дюлле сначала запиралась из солидарности, надо отдать ей должное. Видно, поняла, что никто меня на запчасти в автосалоне пускать не собирался. Но потом раскололась и рассказала, где меня в последний раз видела. Шеф Клаус наведался в салон, но тут мой след затерялся. Ясно было только, что я слинял в закат на маминой тачке, которую наш добрый Санта мигом объявил в розыск. Вот дерьмо!
Я опустился на ближайшую скамейку, потирая шишку — голова от таких новостей загудела. Это не остров, а тюрьма Алькатрас какая-то! Как говорится, «вы вольны освободить номер в любое время, но вы никогда не сможете уйти»[22]. Если я не хочу, чтобы меня вернули на Фанё с позором, придется делать что-то с машиной. Вот только что? Это в фильмах ушлые малые меняют номера на угнанных тачках или хотя бы их перекрашивают. А мне как быть? Тупость вообще какая-то: это типа я угнал собственную машину? Может, у Марии спросить на этот счет? У нее вроде сложные отношения с законом и есть кое-какой опыт. Про связи с русской мафией я старался даже не думать.
Когда я вернулся к бассейну, крутя в руках поставленный на беззвучку мобильник, Маша все еще сидела, уткнувшись в ноутбук, только теперь еще и наушники в уши вставила. Я помахал, чтобы привлечь ее внимание. Она вытащила из-под дредов одну «таблетку».
— Ты чего там так долго? Я уж думала, прямо в раздевалке уснул. Звонили тебе?
Я покачал головой. Почему-то расхотелось вдруг грузить ее своими проблемами. Все-таки она хороший вечер мне устроила и была теперь умиротворенной и расслабленной, домашней, что ли. Я ее еще такой не видел, даже когда она траву курила.
— Можно мне твой ноут взять ненадолго? — попросил я. Решил пока проверить «Фейсбук» и состояние своих финансов. Вдруг деньги все-таки пришли на счет?
— Да бери, конечно. Секунду. — Маша позакрывала открытые вкладки, вытащила из разъема наушники и передала мне комп.
По ее примеру я уселся на свой «матрас» и скрестил ноги. Открыл страничку онлайн-банка.
— Не получил еще мамину страховку?
Я аж вздрогнул. Мария что, реально экстрасенс? Ей же экран со своего места не видно. Откуда она знает, что я как раз сижу и смотрю на свой неутешительный баланс?
— Нет еще.
— А ты в суд пробовал звонить?
Я поднял взгляд на Машу. Девчонка лежала на животе головой ко мне, болтая в воздухе согнутыми ногами. Ее глаза загадочно поблескивали в полумраке.
— В суд? — тупо повторил я.
— Ну да. Задержки в выплатах бывают, когда дело переходит в суд. Например, если нет завещания или если то, что написано в нем, противоречит условиям полиса.
— Мама оставила завещание, — возразил я. — Она сама мне сказала. И я единственный наследник.
— По завещанию, может, и так, — скорчила гримасу Маша, — но у страховых компаний свои правила. Выплата обычно делится между всеми детьми, если ее не наследует супруг. Да и вообще, завещание тоже можно оспорить.
Я выпучился на Машу так, будто со мной заговорил лежавший в углу пенопластовый крокодил.
— Откуда ты все это знаешь?
Она довольно улыбнулась:
— Ну, во‐первых, дедушка Гугл мне подсказал. Во-вторых, в гимназии я училась на бизнес-направлении.
— Училась? — зацепился я за слово. — Ты что, бросила учебу?
Маша поскучнела, отвернулась и демонстративно зевнула, укрываясь полотенцем.
— Ты как хочешь, а я — спать. Глаза уже слипаются. Завтра вставать рано, не забудь. Габи нельзя подставлять.
— Сейчас, я только «Фейсбук» проверю.
Я открыл нужную страничку, но сосредоточиться никак не мог. Все-таки странная эта Маша. Не человек — загадка. Вроде мы уже несколько дней вместе провели, а я практически ничего про нее не знаю, хотя она про меня выяснила все. Я посмотрел на желтую папку «Документы» внизу экрана. Что, если глянуть хоть одним глазком? Историю браузера-то она почистила, это я сразу заметил. Но нет, это вообще как-то… по-свински будет, что ли. Она же мне доверяет, раз ноут свой дала. Нет, так я не могу. Не так меня воспитали.
Я вышел из «Фейсбука» — все равно пока никто на мое сообщение не ответил — и закрыл ноут. Вытянулся на своем «матрасе» в паре метров от Маши. Она сама так постели расположила, и я намек понял: как сексуальный объект она меня не рассматривает. Вздохнув, я улегся к ней спиной и накрылся халатом вместо одеяла. Закрыл глаза, и почти тут же из темноты выплыли длинные светлые волосы, скользящие по моим бедрам, и склонившийся над моим пахом затылок. Волосы заплелись в дреды и продолжили раскачиваться туда-сюда. Я открыл глаза и уставился в стенку, тяжело дыша. В яйцах тянуло нетерпимо. Ночь предстояла долгая.
10
— Oh, I love my ugly boy [23], — напевала Маша в такт музыке, раздающейся из ее мобильника, — если, конечно, можно было назвать музыкой этот писк под назойливый ритм ударных. Радио в «фольксвагене» слушать она отказывалась, потому что там либо скучные новости, либо, как она выразилась, «гребаная попса». Девчонка развалилась на переднем сиденье, закинув ноги на приборную панель, и листала «Колесо времени», очевидно, без труда совмещая чтение и пение. Между прочим, мама никогда бы не позволила никому класть ноги на приборную панель в своей машине. И уж тем более никогда бы не разрешила лапать свою книгу руками, то и дело лазавшими в пакетик сырных палочек, которыми уже весь салон провонял. Вот только я — не мама.