Маша широко улыбнулась и протянула мне ладонь через стол.
— Думаю, твоего слова будет достаточно.
Я пожал ее руку, глядя прямо в невозможно синие глаза.
— Партнеры?
— Партнеры.
Я сорвался с края. Я был в свободном падении.
11
— Мы боимся сойти с ума. Но, к несчастью для нас, мы все уже и так сумасшедшие, — громко прочитала Маша и многозначительно посмотрела на меня, заложив нужное место в «Колесе времени» пальцем.
Я молчал как рыба об лед. Ясно же, на кого она намекает, так зачем поддаваться на провокацию? Медведь ученый уже.
— Это тут красным подчеркнуто, — не сдавалась Маша. — Тут вообще много чего подчеркнуто.
Я вздохнул.
— Это не моя книга. Мамина. И подчеркивания тоже ее.
— А я-то думала, наконец-то нашла парня, читающего Кастанеду! — протянула Маша с нарочитым разочарованием в голосе.
У меня болезненно-сладко защекотала в груди задетая струна. Что она имеет в виду под этим «нашла парня»?
— Так я его и читаю, — поспешил сообщить я. — Там много всяких интересных мыслей и…
— Поверните направо и держитесь правой полосы, — перебил меня навигатор из Машиного мобильника. Его женский голос раздражал бьющим через край энтузиазмом.
Я уставился на дорогу. Никакого поворота направо впереди не наблюдалось — только распаханное поле, над которым кружили голодные чайки.
— И куда мне теперь? — Я немного снизил скорость, вглядываясь в карту на экране смартфона. — Лучше бы снова распечатал маршрут в библиотеке.
Маша закатила глаза.
— Просто езжай вперед, мыслитель! Навигатор сам найдет новый маршрут.
Я прикусил губу и сосредоточился на вождении. Судя по карте, до цели осталось всего восемь минут.
Когда мы сегодня утром ударили по рукам в кафе «Улла Булла», предприимчивая Маша тут же заказала еще кофе — на этот раз большой латте макиато — и наметила план ближайших действий.
— Сначала давай решим финансовый вопрос. Сегодня суббота — значит, позвонить никуда не удастся, придется ждать до понедельника. Но тут я составила письмо от твоего имени. — Она развернула ко мне экран ноута и открыла новое окно. — Нужно отправить его в суд, в отделение, которое занимается вопросами наследства. Копии пошлем в страховую и пенсионный фонд. Отправлять будем с твоего адреса в воскресенье вечером. Тогда в понедельник утром имейл окажется у получателей в верхних строчках входящих. Офисы открываются с десяти, но персонал наверняка приходит на работу часов в восемь. Так что звонить надо будет во второй половине дня… Эй! — Маша пощелкала пальцами у меня перед носом. — Снова процессор завис?
Я постарался сосредоточиться.
— Да нет, просто… А о чем письмо-то?
Мария ткнула пальцем в экран и стала объяснять что-то о взаимодействии различных ведомств, бюрократии и возможности ускорить процесс, отослав чиновникам копию свидетельства о смерти, мой адрес и номер счета, на который нужно перевести деньги.
— Надеюсь, ты завел для этого отдельный счет? — закончила Маша свой монолог, глядя на меня, как первый гомо сапиенс на неандертальца.
— А… — я захлопнул рот, чтобы произвести более разумные звуки, — надо было?
Есть в интернете такой мем: эволюция человека в одной картинке. Ну так вот. Судя по лицу Маши, я только что съехал назад по этой шкале — от неандертальца минимум до питекантропа.
Моя новоявленная partner in crime [24]тем временем начала читать лекцию о долговых обязательствах и правах кредиторов, из которой я вынес только одно. Наверное, Мария была вроде Люси из одноименного фильма Люка Бессона. Накачалась каким-то чудо-наркотиком, сделанным из беременных женщин, и теперь использует свой мозг на все сто процентов, пока я все еще застрял на банальных десяти. Оставалось только надеяться, что она не отрастит щупальца, как ее прототип в конце фильма.
— Ты хоть знаешь, как твой банк называется, островитянин? — пробился сквозь мои мысли Машин вопрос.
— Знаю! — обрадованно закивал я. — Это на банковской карточке написано.
— Хорошо. — Мария даже не улыбнулась. — Значит, напишем еще и письмо в банк. Где у тебя документы по пенсиям и страхованию? В машине?
Я помотал головой.
— Дома, конечно. Зачем эту кучу бумаг с собой-то таскать?
Машины глаза неприятно сузились, и я понял, что ответ был в корне неверным.
— Но ты хоть названия компаний запомнил?
Я напряг измученный мозг. Внезапно мне тоже захотелось кофе — крепкого такого двойного эспрессо. Или тройного.
— Понятно. — Маша с треском захлопнула ноутбук. — Походу, мне стоит поднять свою ставку до двадцати процентов.
— Вообще-то, мы уже обо всем договорились! — выпалил я. — Ты что, испугалась первой же трудности? Подумаешь, документы. Я попрошу кого-нибудь скинуть мне копии на почту. Делов-то!
Тут Марии как раз принесли ее макиато, и она слегка оттаяла.
— И тебе успеют прислать до понедельника?
— А то! — Я лихорадочно соображал, на какой кобыле подкатить к Дюлле, ведь она была единственной, кому я мог довериться.
— Ладно. Только про меня никому ни слова! — Маша словно повторяла мои мысли.
Я энергично закивал.
— Раз мы дальше пока продвинуться не можем, перейдем ко второй части плана, — наставительно заявила Супер-Мария, накачиваясь кофеином. — Не расскажешь для начала, что ты сам себе пока надумал насчет поисков? Чем собирался сегодня заняться?
Я фыркнул:
— А чего я-то? Я думал, это ты у нас Шерлок Холмс, мисс Марпл и Эркюль Пуаро в одном флаконе.
Маша оскалилась в пародии на улыбку и сунула в угол рта зубочистку.
— Из-за тебя, блин, меня так и тянет закурить. А я вообще-то бросаю. Помнишь, что я говорила о привычках?
Я хотел возразить, что видел вчера, как она бросает, но воздержался. Препираться мы могли бесконечно, а мне уже не терпелось заняться делом. Поэтому я решил озвучить идею с пастором из прихода Брёнеслева, которого так и не успел расспросить.
Маша вытащила изо рта зубочистку и сделала большие глаза.
— Медве-едь! — протянула она с придыханием. — Ты можешь думать мозгом! Если захочешь.
Мысленно я перевел стрелочку по шкале своей эволюции с питекантропа к человеку разумному и включил аплодисменты.
Мария вытащила из кармана смартфон и провела пальцем по экрану.
— Какой у тебя номер?
Я продиктовал. В кармане висящей на спинке моего стула куртки запищал мобильник. Я вопросительно посмотрел на Машу.
— Не хочешь проверить? — усмехнулась она.
Я вытащил «нокию» и открыл входящее сообщение. «Катарина Роруп», — прочел я. Дальше шел номер телефона.
— Это что? — Я поднял глаза на Машу.
— Это номер пастора из твоей церкви, — пояснила она с плохо скрытым выражением превосходства на кошачьей мордочке. — Правда, судя по фотке на сайте прихода, она слишком молода, чтобы помнить что-то, случившееся так давно. Но наверняка эта Катарина знает старого священника. Может, у нее даже есть его адрес или телефон.
Я нахмурился.
— Но сегодня же выходной. Разве она ответит на звонок?
— На сайте написано, что она встречается с прихожанами по договоренности. — Маша ткнула зубочисткой в ноутбук. — Тебе просто надо ее набрать.
— Наберу, — кивнул я. — Но, если честно, не вижу, как этот твой совет тянет на… сколько там, сто тысяч крон? На сайт церкви я бы и сам догадался слазить.
— Сто вряд ли наберется, — сухо отрезала Маша. — Я еще не видела твоих документов, но из наследства обычно вычитают налоги. А пастор — это только начало. Параллельно мы пошлем запрос в Центральный регистр населения. Раз у тебя есть полное имя отца и адрес регистрации по месту жительства, пусть уже и недействительный, работники регистра должны дать нам новый адрес. — Она с шумом втянула остатки кофе через трубочку.
«Не, — подумал я. — Русская мафия — это слишком мелко. Больше похоже на стиль работника секретных служб. Как же они называются у русских? Черт, мы же на истории это проходили. Какая-то аббревиатура на “К”. КРУ? Нет. КРГ? Тоже не то. КГБ! Во, точно. Оно самое. А может, Мария эта вообще — дочка Путина? Незаконная».
Я склонил голову немного набок, рассматривая партнершу в новой перспективе. Сходство не просматривается. Может, тогда племянница?
— Так ты будешь звонить или как? — Предполагаемая шпионка нетерпеливо пнула меня под столом.
Я поморщился и потер лодыжку.
— Буду. Только не тут. — Я обвел глазами зал, все больше заполнявшийся народом. Кафешка, очевидно, была популярная, несмотря на кричащий интерьер. — На улице.
Мы вышли на свежий воздух. Тут успел пройти дождь, причем довольно сильный, судя по отражавшим небо лужицам на столиках и разноцветных стульях у входа в кафе. А я увлекся разговором и ничего не заметил.
— Я отойду, — бросил я Маше и, не дожидаясь ответа, зашел за угол здания, торец которого оказался расписан граффити до самой крыши.
Не хотелось, чтобы она слышала, как буду мямлить. А я точно буду. С детства не люблю говорить по телефону, особенно с незнакомцами. Долгое время, когда надо было куда-то позвонить, я просил об этом маму. Она посмеивалась надо мной, беззлобно конечно, но выполняла мою просьбу. Только в последний год, уже во время ее болезни, ситуация изменилась. Тогда я начал звонить по делам мамы, когда ей было слишком плохо. Если речь шла о ней, делать это было почему-то проще.
Я несколько раз повторил про себя слова, которые собирался сказать Катарине Роруп. Сделал глубокий вдох и неуверенно набрал присланный Машей номер. Теперь оставалось только нажать на кнопку вызова. Мой взгляд уперся в черные цифры по центру граффити — 36. Не знаю, что это значит, но три — хорошее число. Я надавил на кнопку с зеленой телефонной трубкой.
— Вот он! — Маша замахала рукой, указывая на одноэтажное здание из коричневого кирпича слева от дороги. — Это тут. Давай заезжай во двор.
Я завел «фольксваген» на просторную парковочную площадку перед домом пастора. Заглушил мотор.