Я их случайно увидел — ведь чудовища живут в темноте. А детям положено спать ночью. И я спал. И брат спал на соседней кровати. Просто мне захотелось писать, и я проснулся. Страшновато было идти в туалет одному, особенно в незнакомом месте. Мы ведь приехали сюда на каникулы всего пару дней назад. Я попробовал разбудить Мартина. Хотел попросить его пойти со мной. Но брат только забормотал недовольно во сне и накрылся с головой одеялом. Пришлось выйти в темный коридор одному.
Я забыл, где включается свет. Пошел, придерживаясь за стену. И ошибся дверью. Думал, там туалет. А оказалось — другая комната. Спальня родителей. Но на кровати были не мама с папой. Там извивался многорукий монстр. Он рычал и завывал на разные голоса. У него было много ртов. Из них текла слюна, смешанная с пеной. Он питался человечиной.
Хотелось кричать, но я не мог. Просто замер на месте. А потом понял, что монстр не видит меня. Может, глаза чудовищ не очень хорошо видят в темноте. А может, у них вообще нет глаз. И они нас чуют.
— Привет!
Мимо прокатился на велосипеде мальчишка, чуть старше меня. Синяя футболка топорщилась у него на животе, будто он тоже кого-то проглотил. Но я знаю, что это просто мяч. Мальчишка едет к футбольному полю. Я делаю вид, что не замечаю его. Если расскажу ему про монстров, он только посмеется. Как Лаура. А я ведь хотел ее спасти. Разбудил и объяснил про чудовищ в спальне. А она сказала, что мне все приснилось. Что это был просто кошмар. Страшный сон. Она отвела меня обратно в нашу с Мартином комнату и уложила в постель.
Но я не мог спать. Не мог лежать и ждать, пока меня съедят. Я думал про мультик, который мы смотрели с братом. Там чудовища наводняли город по ночам, но прятались, когда наступал рассвет. Если мы с Мартином потихоньку вылезем из окна, когда наступит утро, то сможем спастись.
Я подтащил к двери комнаты стул и подпер ее изнутри. Потом снова попробовал разбудить Мартина, но он не просыпался. А небо за окном уже стало розоветь. Тогда я надел шорты и футболку, а сандалии не надел — они остались в коридоре. Вылез из окна и пошел по дорожке через лес босиком. Я хотел найти в городе полицейского. У него есть пистолет. Он может прийти в наш дом, застрелить монстров и всех спасти. Может, даже маму и папу. Если распороть чудовищу живот, как волку в «Красной Шапочке».
Мне казалось, это отличный план. Но когда пришел в город, то понял: я не знаю, где искать полицейского. Я тут их никогда не видел. Может, этот город просто слишком маленький. Или тут никогда ничего плохого не случается. Кроме чудовищ, которые едят людей по ночам.
Я снова оборачиваюсь. Улица за спиной пуста. Только ворона важно шагает по тротуару, склевывая крошки. Может ли монстр превратиться в ворону? В ужастиках, которые смотрит Мартин, дьявол иногда превращается в ворона, летучих мышей и всяких других животных. Я останавливаюсь и слежу за птицей. Она тоже останавливается и смотрит на меня сначала одним круглым черным глазом, потом другим.
Рядом что-то тихо тренькает. Я заглядываю в сад через низкий заборчик, у которого стою, и вижу автобус. Желтый жестяной автобус, яркий, как солнце. Его колеса весело вращаются на ветру, жужжа и позвякивая. Прямо как в песенке, которую я выучил в детском саду: «Колеса у автобуса крутятся, вертятся, крутятся».
Ну конечно! Автобус. Если сесть в автобус, то можно уехать далеко-далеко. Туда, где не достанут никакие монстры. И где есть полицейские с пистолетами. По этой улице ходит желтый автобус. Я его видел. Он проезжал мимо, когда мы сидели в кафе и ели блинчики с мороженым. Нужно только найти, где он останавливается.
Я иду дальше по улице, поглядывая через плечо. Ворона сначала прыгает за мной, но потом взлетает и садится на фонарь. А потом я вижу автобус. Он приближается быстро, очень быстро. За большим лобовым стеклом сидит толстый водитель в голубой рубашке с коротким рукавом и синей кепке. Я изо всех сил машу ему обеими руками. Но он проезжает мимо.
Я не выдерживаю. Бросаюсь бежать. Бегу изо всех сил и кричу:
— Стойте! Подождите меня!
И тогда монстры находят меня. Их ведет инстинкт. Они выскакивают из теней и мчатся за мной. Я слышу их топот. Шум их дыхания. Они все ближе и ближе. Один из них протягивает длинное скользкое красное щупальце и касается моего плеча.
— Ноа, — говорит монстр.
Дети в автобусе кричат: «А-а-а!»
— Ноа!
Я задергался, пытаясь отбиться, но держали меня крепко. Я вскрикнул и открыл глаза.
— Ну блин, Медведь, ты даешь! — Лицо Маши с обеспокоенно сдвинутыми бровями придвинулось ближе, прохладные пальцы коснулись моего лба, откинув влажные волосы. — Чего тебе такое снилось? Как начал стонать, да все громче и громче — чуть весь автобус не переполошил. Я тебя бужу, а ты мне вон чуть второй глаз не раскрасил — для симметрии.
Я выпрямился в кресле и жестко потер ладонями лицо, будто хотел содрать с него липкую паутину кошмара.
— Да так, ерунда какая-то. Про монстров. — Я попытался улыбнуться, хотя пульс со мной не соглашался. Для тела случившееся во сне было реальным, и реагировало оно так, будто я и правда удирал от чудовищ. Мокрая футболка противно липла к спине. Шарф тоже стал влажным, но я не решился его снять. Не хотел пугать Машу — ведь я не рассказал ей о том, что произошло в темной комнате. Вернее, рассказал не все.
— Неудивительно, — скривилась моя попутчица. — После общения с твоим дядюшкой еще не такое приснится — палкой не отмахаешься.
Я молча отвернулся к окну, пытаясь сориентироваться, где мы сейчас едем. Можно было у Маши спросить, долго ли осталось до Нюкёбинга, но мы с ней здорово поссорились перед посадкой в автобус, а мириться я был пока не готов. Все, конечно, из-за дяди Вигго.
Не отошли мы и десяти метров от его дома, как Марию бомбануло — выплеснула на меня все, что у нее накопилось.
— Дядюшка твой так называемый, прости меня, конечно, Медведь, — это же полное днище. — Она энергично размахивала руками, даже ушибленное плечо не мешало. — Да я среди реальных бомжаков на улице встречала людей получше, чем этот урод. Не, мало того, что он свинья, шовинист и женоненавистник, так еще и мутный какой-то. Я тебе это говорила и оказалась права. Я ведь ему специально подыгрывала, чтобы он показал себя во всей красе. А знал бы ты, что я у него в ноуте нарыла. И если папаша твой с ним одного поля ягода…
На этом месте Мария прервалась, чтобы сделать вдох, и я успел вставить:
— Стоп-стоп-стоп, не так быстро! Я за тобой не поспеваю. Что значит «так называемый» и «в ноуте нарыла»?
— Да он тебе хоть одно доказательство вашего родства предоставил? Фотоальбом типа так и не нашел. И уверена, никогда не найдет. Ничего конкретного о семье не рассказал. Не описал ни одного эпизода из твоего детства. Зато хитро вытянул все, что ты знаешь. Я тебя пыталась предостеречь, но ты же был как под гипнозом. — Маша выпучила глаза, скосила их к носу и изобразила походку зомби. — Преподнес ему все на блюдечке с голубой каемочкой. Я бы на твоем месте ни одному его слову не верила. А насчет ноута… Ну, я глянула туда, когда вы из комнаты вышли. Жаль, времени не хватило подольше покопаться, но даже так, навскидку, там куча запароленных папок, в истории браузера — «Чатурбейт» и «Скор» [39], последняя активность — в закрытых чатах в «Телеграме» и «Дискорде». Я только в одну папку в «Изображениях» успела слазить, где пароля не было, и там такая мерзость! — Она обхватила себя руками и отвернулась. Под тонкой кожей на шее часто и сильно билась голубоватая жилка. — Не знаю теперь, как это развидеть.
— Ты о чем вообще? — Последнюю фразу Мария могла бы с таким же успехом сказать на китайском — я все равно ни черта не понял. Может, она намекала, что дядя на досуге порнушку посматривает? Ну и что такого? У нас на первом курсе один пацан доклад читал о «Порнхабе» как виде искусства. — А как насчет права человека на личную жизнь? И разве у Вигго на компе не стоял пароль?
— Да стоял, конечно, ясен пень! — сердито рявкнула Мария. — Просто я его сменила. Извращенец сообразит теперь, что в ноут лазили, если мозги не совсем пропил. Но оно того стоило. Говорю тебе, гнилой он, Вигго твой, насквозь. Знала бы, никогда б к нему не сунулась и тебе бы не дала. И если твой отец хоть немного на этого ушлепка похож, то я прекрасно понимаю твою маму. На ее месте я бы тоже сбежала — только гораздо раньше. Так что подумай сто раз, стоит ли папашу вообще разыскивать.
— Ага, такое впечатление, что старшую сестру я уже нашел! — огрызнулся я. — С чего это ты вдруг стала решать, что мне можно и чего нельзя? Тебя вообще никто не звал к Вигго в гости — сама напросилась. Не подумала, что он, может, как раз поэтому и не стал откровенничать? И вообще, кое-что он мне все-таки рассказал, когда я с ним наедине остался.
Тут я и передал Маше слова дяди о моей сестре. А об отце умолчал. Знал, что она начнет меня отговаривать. Или снова увяжется за мной, и ничего путного из этого не выйдет. Я ведь не такой тупой, как Маша думает. Понимаю, что и Вигго, и отец что-то скрывают. Но скелеты в шкафах есть у всех, в любой семье. Уж этому мама меня научила. Просто большинство людей живут, ни о чем не подозревая. Принимают красивый фасад за действительность. И либо слишком тупы, либо слишком трусливы, чтобы заглянуть за него, увидеть, что там, за декорациями. Может, поэтому они и счастливы в нашей самой счастливой по мировому рейтингу стране.
Вот почему мы теперь ехали в Орхус. Маша рассчитывала, что вскоре придет ответ из Центрального регистра на мой запрос, и тогда мы получим адрес Лауры. Если та действительно живет в Орхусе, мы сможем сэкономить время, поехав туда уже сейчас. Если же, как подозревала Мария, Вигго меня надул, то мы хотя бы посмотрим второй по величине город Дании, в котором ни один из нас еще не был.
Все равно вернуться в Ольборг мы не могли. Поэтому, когда Маша купила в супермаркете симку и мы снова получили доступ к интернету, забили маршрут через Нюкёбинг. В Нюкёбинге можно было пересесть на автобус до Скиве. От Скиве шел прямой поезд до Орхуса.