— Я с тобой или сам пойдешь? — спросила Маша, поеживаясь в своей видавшей виды куртке и с надеждой глядя на уютно сияющие оранжевым окна.
— Сам, — решил я.
Хватит с сестры на сегодня и меня одного. Еще и Марией огорошивать ее не хотелось.
Едва зашел в калитку, до меня долетели дивные мясные запахи. Наверное, семья как раз собиралась ужинать или уже ужинала — из-за задвинутых занавесок было не понять. Я подумал, что вегетарианское меню, конечно, хорошо, но с копченой грудинкой — или чем там так заманчиво пахло — оно не сравнится.
Стоило подойти ближе к входной двери, и над ней вспыхнула лампа — видимо, среагировала на движение. Я застыл, как заяц, пойманный светом фар. За стеклом теперь стал виден коридор со шкафом для обуви и стоящей в углу детской коляской. Черт, я и забыл, что у Лауры ребенок. А это ведь значит, что я ему прихожусь дядей, хотя даже не знаю, племянник у меня или племянница.
Почему-то дико захотелось развернуться и дать стрекача по перерытой бульдозером улице. Вот только за облетевшими кустами поджидала Мария, и уж она-то такому повороту событий точно не обрадуется. А я и так ей кругом должен.
Хрустнув пару раз пальцами, я все же сделал последний шаг к двери. Провел рукой по волосам, вглядываясь в свое отражение в стекле — бледное, испуганное и немного взъерошенное. Поправил шарф на горле. И нажал кнопку звонка.
Только теперь мне пришло в голову, что дверь может открыть муж Лауры. Этот самый Пол с красивой фамилией Линдаль. Ему-то я как объяснять буду, кто такой и что мне от его жены нужно? Но мне повезло. За дверью послышалось какое-то хныканье, возня, и в коридоре показалась полноватая молодая женщина с собранными в узел на макушке вьющимися светлыми волосами. Она была в длинной кофте в мелкую полоску, лосинах, или как оно там у девчонок называется, и пушистых носках. Женщина мало чем напоминала девочку-куколку с фотографии, но я сразу понял, что это Лаура.
— Привет. — Она вежливо улыбнулась, открыв дверь. — Если ты из «Спасите детей» [49], то сегодня к нам уже приходили. Я пожертвовала пятьдесят крон.
Я сообразил, что меня приняли за волонтера, и ужасно смутился.
— Нет, я не из… Я сам по… Я…
В глубине дома послышался плач ребенка. Лаура поморщилась, бросив быстрый взгляд за плечо.
— Что ты сказал? Извини, не расслышала.
Я набрал в грудь воздуха, зажмурился и выпалил одной очередью:
— Привет, я твой брат Ноа. Я тебя давно искал. Не знал, что у меня есть сестра, пока мама не умерла. А она умерла недавно. Рак.
Меня пихнули в грудь, и я распахнул глаза.
— Да тише ты, господи! — Лаура вытолкала меня за дверь, прикрыла ее и встала на крыльце, заслоняя собой стекло и нервно поглядывая назад. — Зачем пришел?
Я выпучился на сестру, не в силах связать двух слов. Мало того что появление пропавшего тринадцать лет назад брата ее не слишком удивило, так еще и новость о смерти мамы, кажется, не произвела на нее особого впечатления.
— Я просто хотел тебя увидеть, — выдавил я.
— Ну что, увидел? — Лаура взялась за ручку двери, старательно избегая моего взгляда.
Маша была кругом права, вдруг понял я. Происходит что-то реально странное. Единственные родные мне люди обращаются со мной, как с приблудным щенком: хочу приласкаю, хочу ударю, хочу за дверь выставлю. А я безропотно терплю все это и только повизгиваю, когда никто не слышит. Да какого хрена?! Что бы я ни натворил в детстве, я ведь тоже человек. И у меня, в конце концов, тоже есть чувства!
— Я еще и поговорить хотел. — Я быстро шагнул в сторону и придержал дверь рукой. — У меня очень много вопросов о нашем совместном прошлом. А меня пока все сказками кормят — и отец, и Вигго.
— Ты встречался с Вигго? С дядей Вигго? — Лаура аж побледнела вся, привалилась к двери спиной, выпустив наконец ручку.
— С ним. А что? — Ее реакция меня не на шутку перепугала — сестра будто привидение увидела.
Из-за стекла снова донесся детский плач и невнятно — мужской голос. Наверное, Пол пытался успокоить ребенка.
— Я не могу сейчас. — Лаура с силой потерла лицо руками и выпрямилась. — Муж не знает ничего о тебе. Вообще ничего не знает. И не должен узнать. Я тебе позвоню. А сейчас уходи. — Она ухватила меня за плечо и легко оттолкнула от двери.
— Подожди! Мой номер!
Сестра вытащила из кармана кофты мобильник.
— Давай быстрей!
Я продиктовал свой телефон.
— Позвоню завтра, — пообещала она и повторила умоляюще: — А сейчас уходи. Пожалуйста!
Я отступил назад, и Лаура мгновенно скользнула за дверь, закрыв ее на замок. Поспешила прочь по коридору, поправляя волосы, и скрылась в комнате. Я не был уверен, что еще когда-нибудь ее увижу.
— Ну, чё там? — спросила Маша, притоптывая на месте от холода, когда мы снова воссоединились за кустами изгороди. — Судя по всему, ночевать нам сегодня на скамейке в парке?
— Ты еще и подслушивала? — огрызнулся я.
— Вот только на меня орать не надо! — Ее палец чуть не уперся мне в нос, я едва успел голову отдернуть. — Я и врезать могу, если что.
— Прости. — Во мне мгновенно проснулось чувство вины. — Я не хотел. Просто…
— Послала тебя систер? — Маша тут же успокоилась, в кошачьих глазах даже мелькнуло сочувствие.
— Вроде не совсем, — не очень уверенно ответил я. — Сказала, завтра позвонит.
Я кратко пересказал Марии наш разговор с Лаурой.
— Пошли отсюда. — Она развернулась и зашагала обратно в сторону автобусной остановки.
Я не сразу двинулся за ней, на меня словно накатила волна какой-то опустошенности. Будто я, как путник в пустыне, брел, брел к оазису с колодцем на горизонте, а когда наконец добрался до него, то понял, что оазис — мираж, а колодец давно пересох.
— Ты чё там, корни пустил? — бросила через плечо Маша вместе с дымом сигареты, которую успела закурить.
Только тут я опомнился и поспешил следом.
— Думаешь, она позвонит? — спросил я, перепрыгнув через лужу.
— Ты меня спрашиваешь? — выдохнула Маша дым уголком рта.
Некоторое время мы шли молча. Я надеялся, она знает куда.
— Хочу послать запрос, — вырвалось у меня неожиданно для самого себя. — Чтобы коммуна дала доступ к моему делу. Если Лаура не позвонит — снова к ней приду. И буду ходить, пока она со мной не поговорит или хотя бы не скажет адрес фермы.
— Или пока ее муж панцирей не вызовет, — мрачно отозвалась Маша. — Вообще во всей этой истории все больше и больше начинает ими пованивать. У меня нюх на черные униформы, уж ты поверь. — Она постучала пальцем по кончику покрасневшего носа.
— Не думаю, что они в полицию позвонят, — покачал я головой. — Сестра явно боится огласки. А в полиции начнут разбираться, как и что.
— Может, и так. — Мария пожала плечами. — Только меня сейчас больше волнует совсем другой вопрос. Догоняешь какой?
— Какой? — пробормотал я растерянно.
Маша резко остановилась, так что я, идущий чуть позади по узкому тротуару, чуть в нее не врезался. Развернулась ко мне, оказавшись вдруг очень близко, и выпалила, зло блестя глазами:
— Где мы с тобой, мохнатый мой, спать будем!
Мне стало жарко, несмотря на промозглую вечернюю сырость. Я потянул узел сдавившего горло шарфа. Короткое слово «мой» звенело в ушах волшебным серебристым колокольчиком.
— Ну, э-э… А бассейна рядом никакого нет?
— Даже если б и был, — Маша сузила глаза и резко затянулась, — к нему должен Габи прилагаться. А ты его здесь видишь? — Горящий кончик сигареты описал круг во мраке, разбавленном холодным светом фонарей.
Я огляделся по сторонам. За нагими кустами изгородей, обрамлявших дорожку, горели окна добротных вилл, прячущихся в глубинах ухоженных садов с качелями и детскими батутами. Все вокруг словно вымерло. Шорох шин, доносящийся с улицы, по которой ходили автобусы, и свет в окнах были единственными признаками того, что в городе кто-то жил. В этих домах незваных гостей вроде нас точно не ждут. Границы частной собственности и личной жизни здесь свято чтут, а за их нарушение жестоко карают. Нет, тут нам точно рассчитывать не на что.
— Ну, может, тогда ночлежку какую поищем? — предложил я неуверенно.
Должны же, в конце концов, местные бездомные где-то спать в холодные ночи? Наверняка мэрия придумала что-то, чтобы бомжи не раскладывали свое хозяйство на лавочках в парке, в подъездах и прочих общественных местах.
— Флаг те в руки. — Мария растерла окурок подошвой кеда и пошла дальше по дорожке в сторону шума магистрали.
— А что? — Я немного обиделся. По-моему, предложение вполне разумное. — Там вроде даже бесплатный суп дают. Давай погуглим. Наверняка где-то есть…
— Есть и в море дно, — хмыкнула Маша. — Только все места там уже забиты. Ты вообще в курсе, что Орхус на первом месте в стране по количеству бомжаков? Хрен знает, чего их сюда несет. Мигрантов одних до хренища. Они в основном все койки и занимают. Поляки, румыны, хэзэ кто еще. Чужаков в тепло вот так просто не пустят. Но даже если бы где и нашлось местечко, — она тряхнула головой, — я туда не ходок.
— Почему? — удивился я.
Некоторое время Маша шла молча, засунув в карманы мерзнущие руки, но в итоге ответила:
— Вопросов там задают слишком много. А потом властям стучат. Да и небезопасно в таких местах. Всякие личности попадаются: торчки, психи. На улице спокойней.
«Но холодней», — подумал я. Конечно, у меня есть спальник. Но он только в сухости тепло хранит. А на мокрой после дождя земле… Нам обязательно нужно найти сухое место, желательно — под крышей. Ведь в любой момент снова может полить. И тут я подумал кое о чем.
— Маша, а где ты ночевала все это время?
— Пока ты у бати под пуховым одеялком нежился? — покосилась она на меня. — А я-то все думала, когда ж ты спросишь.
Мне снова стало жарко. Выходило, что я вроде только своими проблемами грузился и Марию грузил, а тем, как она почти неделю одна провела, даже не поинтересовался. Но я ве