Мы часто зависали тогда на больших коммунальных кухнях, на богемных чердаках и чьих-то квартирах. Все тонуло в сигаретном дыму, водка и портвейн бодро разливались по рюмкам и граненым стаканам. Пристрастилась я совсем незаметно.
Дима почти не пил, он мог всю ночь болтать о музыке и только курил «Приму» одну за одной. Когда мы расстались, я тоже начала курить эту самую «Приму» – крепкую, без фильтра. А пить стала еще больше. Иногда и в одиночестве.
Со Славой мы как-то переспали у них дома. Надя была на работе. Он позвонил и сказал: «Приходи». Мы выпили, а потом пошли в комнату, и все случилось.
У меня не было никакого желания продолжать. Секс мне понравился, но их дружбой я странным образом дорожила. Мне нравилось, что моя Ксения сдружилась с их Лизой. Поэтому я старалась часто такое не проворачивать. Но все-таки иногда Слава заманивал меня к себе, пока жена была на работе, а дети в школе.
Все рухнуло, когда мы позволили себе лишнего на даче. Мы плотно тогда набухались на кухне и спали кто где – там стояло два небольших диванчика. Надя лежала в обнимку с Андреем. Он мне совсем не нравился. Она предприняла несколько вялых попыток нас свести, а потом, видимо, решила отдаться ему самостоятельно. Слава подполз ко мне, снял с меня штаны и начал целовать меня там. Я плохо соображала, но было еще слишком рано, и девчонки явно спали. Но Надя проснулась и увидела нас в таком неприглядном виде.
Честно говоря, я была в таком состоянии, что совершенно ничего не ощущала и даже пыталась отпихнуть Славу, но им овладело тупое упорство. Так что он даже не сразу понял, что происходит, когда Надя с визгом на него набросилась.
Впрочем, она быстро успокоилась, растолкала Андрея и вышла с ним в утренний туман. Я пошла досыпать в комнату к девчонкам и была очень рада, что весь этот шум совсем не потревожил их ангельский сон.
Вскоре стало известно, что Надя беременна и, судя по всему, от Андрея. Слава согласился сохранить их брак, но потребовал сделать аборт. Надя, в свою очередь, поставила условие – они немедленно уезжают и обрывают любые контакты со мной. Она давно заговаривала о переезде, один родственник умер и оставил им квартиру побольше в другом районе. Но тогда ей не хотелось разлучать наших детей.
Они быстро собрали вещи и уехали, не попрощавшись. Слава пытался мне звонить несколько раз, но я его отшила. Мне было так гадко от всего происходящего, что я была рада такому резкому разрыву любых отношений.
Да и Ксения не особо переживала. Осенью она сошлась с Наташей и выглядела вполне довольной жизнью.
Думаю, гораздо лучше быть одной, чем валяться в грязи с другими себе подобными».
Я захлопнула тетрадь и какое-то время сидела в оцепенении. Оказалось, что наша дружба была разорвана так внезапно из-за банального блуда. Я не могла понять, что чувствую – облегчение или злость. Наверное, все вместе.
Я знала, что Юра будет с семьей в этот вечер и, скорее всего, не позвонит. А значит, у меня есть время на то, чтобы зализать свои раны.
Мне срочно была нужна Наташка, сигареты и банка джина.
Глава 9. Помощник
В начале июня Юра впервые отвез меня в новую квартиру на Лиговке. Он говорил, что купил ее для нас. На Обводном мы попали в ошеломительный ливень. Казалось, он просто смыл всех с улицы. Вода падала с неба водопадами, дворники не справлялись с очисткой лобового стекла. Мы просто встали на обочину, пережидая. По пустынным улицам, пузырясь, текли серые потоки. Небо, до этого нависавшее над домами черным мешком, быстро линяло до белого. Мне хотелось, чтобы это не кончалось. Хотелось просто сидеть рядом и молчать. Открыть окно и дышать вымытым дочиста воздухом.
Но вот потоки превратились в струи, а струи в маленькие капли, и мы снова двинулись к дому. Он находился неподалеку от клуба «Метро». По желтой штукатурке змеились трещины. В подъезде был полумрак, и чьи-то мысли, кажется, скопились в лестничных пролетах, вися темными облачками.
Квартира – просто руины на четвертом этаже. Там уцелела пара несущих стен, все остальное было полностью раскурочено. Юра радостно раздолбал старинный камин, оставив только красную груду кирпичной крошки. Пахло старой пылью. Меня этот запах всегда зачаровывал. За стенкой стояла небольшая старая тахта, обитая серо-зеленой тканью.
Туда он и уложил меня с любовной дрожью, которая всегда возбуждала во мне жгучее желание. После того как все закончилось, мы лежали рядом обнаженные – нам нечем было прикрыть свои тела, – и я гладила его шрам. Широкая, кривая полоса кожи шла от середины груди почти до самого паха. Это была еще одна история, которую он прожил когда-то давно, без меня.
Целыми днями я бродила по этой разбитой квартире и ездила с ним в строительные магазины-склады на Обводном.
Ковыряла старую штукатурку и, дыша пылью, иногда проваливалась куда-то. Мне казалось, что я нахожусь в другом месте. И он другой, но все же он. Иногда в исступлении любовных игр я забывала о том, кто я и где нахожусь. Забывала, что мы вместе только на время, что есть еще и другая жизнь у него и у меня.
Однажды я ехала к нему на метро. На эскалаторе рядом со мной стоял парень в больших наушниках. Он радостно подпевал «Где розовые очки, моя ракета, где ты?». Все оглядывались на него и улыбались. Я поймала себя на том, что тоже улыбаюсь его непосредственности. Мне захотелось вдруг поменять ход своей судьбы. Вместо того чтобы идти на квартиру к Юре, ездить с ним по строительным магазинам и смотреть, как он сколачивает из гипрока стены в ванной, отправиться куда-нибудь гулять, поехать за город с приятными людьми, которые умеют петь, не обращая внимания на других. Выйдя из метро, я остановилась. Направо можно было дойти до площади Восстания. Налево – к Юре. Пока я размышляла, ко мне подошла пухлая низенькая женщина в странном, когда-то явно белом, но теперь заляпанном жирными пятнами платье и начала что-то нашептывать. Ее узкие глазки зло бегали из стороны в сторону. Вдруг она резко гаркнула:
– Пшшшла отсюдова, сука чертова!
Вздрогнув, я поспешила уйти от нее подальше. Она что-то еще бурчала мне вслед, и я периодически оглядывалась, чтобы убедиться: эта ненормальная меня не преследует.
Я шла в сторону «нашего» дома, но на меня вдруг навалилась липкая усталость. Слева желтела церковь, но ни ее купола, ни приоткрытые двери, ни свечи, мерцающие во мраке, окутанном ладаном, не могли принести мне облегчения. Впереди мост через Обводный. Темно-коричневые воды лениво ползли в сторону серого города. У воды на гранитных стенах красные потеки краски. Мне казалось, что это кровь. Захотелось спуститься.
Рядом с потеками – надпись черным маркером: «Печаль будет длиться вечно. Ван Гог». Может быть, здесь была Ли и это она написала?
Телефон завибрировал в кармане. Я достала его. Конечно, это был Ю.
– Ну, где ты пропала? Мы тебя ждем.
– Ничего я не пропала, уже иду.
– Давай.
– Эй, стой, а что значит «мы ждем»?
Но Юра уже отключился.
Я поднялась по ступенькам, разглядывая дом, углом выглядывающий на Лиговский проспект. Под самой крышей было круглое окошко. «Интересно, кто мог бы там жить?» – вяло размышляла я. Впрочем, мне стало гораздо интереснее выяснить, с кем Юра мог меня ждать в квартире, поэтому я прибавила шаг.
Толкнув дверь, которая никогда не запиралась днем, я увидела молодого человека со светлыми волосами в больших пластиковых очках и белой маске, закрывающей нижнюю половину лица. Он держал в руках шуруповерт и вкручивал в гипсокартон саморезы. Рядом стоял Юра и пристально наблюдал за процессом:
– Серега, ну давай закручивай до конца. Шляпки торчать не должны!
Они еще какое-то время работали, словно не замечая моего присутствия. Потом Ю. повернулся ко мне:
– А, Ксюша пришла! Я тебя уже потерял. Познакомься с Серегой. Это мой двоюродный племянник. С Урала приехал буквально вчера. Будет нам с ремонтом помогать.
– Привет, очень приятно познакомиться, – вежливо сказала я. Обычно в ситуациях, когда меня кому-то представляют, мне почему-то всегда неловко. Но сейчас я чувствовала себя нормально. Сергей ответил, что тоже рад. Он неуловимо напоминал мне Женю. Только его отличали очки и намного более светлые волосы. А так – тоже не урод, но достаточно невзрачный и щуплый молодой человек.
Я рассказала им про случай с ненормальной. Естественно, умолчав о своих душевных метаниях. Юра, как всегда, поржал. Он увлек меня за стенку, прижал к себе и стал целовать. Я отметила мощную эрекцию, но не стала трогать его член рукой, а прошептала:
– Но не сейчас же?
– Конечно, я просто очень скучал.
Вечером мы поехали в Юрину квартиру на Петроградку. Семья уехала отдыхать, а он отговорился ремонтом. Видимо, предполагалось, что рядом будет Сергей, а значит, за Юру можно не переживать. Не тут-то было.
На квартире меня поставили строгать салат из помидоров и огурцов на закуску. Юра разлил водку по рюмкам и подтрунивал надо мной:
– Ксень, ну скоро ты там? Чего возишься? Мы жрать хотим!
С экрана телика, подвешенного под потолок, вещал Задорнов. О порванных колготках, в которых умные советские женщины хранят лук.
Напившись, мы стали разговаривать обо всем. Серега оказался нормальным парнем с глубоко беременной женой в анамнезе.
– Ксень, ты понимаешь, ему потрахаться надо. Я-то помню, что это такое, когда жена на серьезном сроке… Не дает она давно, типа ребенку повредишь и все такое. Может, найдешь ему подружку какую свою?
Лицо у Юры покраснело, он часто перемежал свою речь матерными словечками и плотоядно смотрел в мою сторону. По сальности его шуток можно было определить степень опьянения.
Просьба найти Сереге подружку для потрахушек меня покоробила. Но я промямлила, что могу попробовать свести его с Наташкой. По лицу Сереги было непонятно, нравится ли ему такая идея или он просто не хочет разочаровывать своего двоюродного дядю.