– Я с ним работал сегодня утром.
– Можете рассказать?
– По сотовому – нет. Если приедете в течение получаса, я вас жду.
Тринадцать
На полпути между Вигатой и Монтелузой остановились два большегруза – один на одной полосе, другой – на встречной, заняв собой всю и без того узкую дорогу, движение по которой неизбежно застопорилось. Только мопедам удавалось прошмыгнуть.
Шоферы-дальнобойщики оказались старыми друзьями и, должно быть, давно не виделись. Они вышли из кабин грузовиков, болтали и смеялись, хлопая друг друга по спине, и плевать хотели на создавшуюся пробку. Позади комиссара, машина которого уткнулась в грузовик, направлявшийся в Монтелузу, образовался длинный хвост из трубивших в клаксоны автомобилей.
В другое время Монтальбано и сам бы не отказался погудеть клаксоном, прибавив крепкое словцо, и даже выскочил бы из машины, поставить водил на место. Но сейчас он спокойно, с блаженной улыбкой на лице ждал, когда дальнобойщики наговорятся и наконец разъедутся по своим делам.
Динь-дон-дан.
Доктор Паскуано отчего-то тоже был в прекрасном расположении духа.
Он поздоровался и пригласил Монтальбано пройти в кабинет, не отпуская в адрес комиссара обычных своих колкостей и грубостей. Не иначе, накануне вечером выиграл в покер!
Но был ли доктор действительно в хорошем настроении, или так только показалось комиссару, учитывая, что все окрасилось для него в розовый карамельный цвет?
– Значит, хотите узнать про моряка? Зачем?
– Как зачем? Это моя работа.
– В ваши-то годы… Странно, что не теряете рвения!
Спокойно, комиссар, пропусти мимо ушей, запасись терпением и не отвечай на легкую провокацию, ибо после нее может вступить тяжелая артиллерия.
– Что вы об этом думаете?
– Похоже на несчастный случай.
– Нет, так не пойдет! Не играйте со мной, как кошка с мышью, доктор. «Похоже» меня не устраивает. Мне нужна определенность.
– К чему она вам?
– Полагаю, ваша работа в том, чтобы делать выводы, а не оперировать догадками, предположениями, гипотезами – вещами неоднозначными, одним словом…
– Вы так думаете о нашей работе?! А знаете, что в мире нет ничего более неоднозначного, чем человек? И если бы мы не высказывали предположений, нашей работе была бы грош цена? Или вы думаете, что мы непогрешимы, как папа римский?
– Доктор, я пришел сюда не для того, чтобы спорить с вами о возможностях медицины. Если не можете сказать точно на сто процентов, то хотя бы на пятьдесят.
Паскуано не сдавался:
– Начну с вопроса. Вам кажется, там все не так просто?
– По правде говоря, да.
– Вы знаете, что, когда человек тонет, его легкие наполняются водой?
– Знаю. А у покойника ее не было?
– Я этого не говорил. Вода была.
– Значит, он утонул?
– Что за слабость у вас к преждевременным выводам? В старости обычно становятся благоразумнее и мудрее!
Постоянные намеки на возраст начинали выводить комиссара из себя.
– Доктор, так была вода или ее не было?
– Не горячитесь, не то я закрою рот и не скажу больше ни слова. Вода была, но недостаточно, чтобы захлебнуться.
– От чего же он умер?
– От сильного удара по черепушке. Железный прут – мгновенная смерть. Все совпадает.
– Совпадает с чем?
– С железным крюком, торчащим из бетонной стены причала. Он выступает из воды примерно на полметра. Вы не заметили?
– Нет, я был там, но крюк закрывало тело.
– Тогда объясню. Пьяный матрос оступился, упал в узкую щель между причалом и яхтой, ударился головой о железный крюк и отдал богу душу.
– Доктор, я ничего не понимаю…
– Естественно, учитывая ваш…
– Он умер сам? Или его убили?
– То, что вы ничего не понимаете, объясняется вашим возрастом, а не тем, что я неудачно излагаю факты. Послушайте, они очень умны. Они думали, мы поверим, что смерть наступила от удара о железный крюк. Но крюк-то покрыт зеленой слизью. А вокруг раны следов водорослей нет.
– А вода, как вы это объясните?
– Превентивные меры.
– Не понял.
– Видите, в каком вы состоянии? Не пора ли вам в отставку? Поймите, ваше время истекло! По-моему, дело было так: убийцы, а их было по крайней мере двое, схватили его и удерживали его голову под водой, пока он почти не захлебнулся…
– Но там высокий причал!
– Кто вам сказал, что его убили именно там?
– А где?
– На борту! Сунули головой в ведро или что-то подобное, с морской водой, подержали там, вытащили, когда он почти захлебнулся, нанесли смертельный удар по голове, потом оттащили в нужное место и сбросили с набережной вниз.
– Я все равно не понимаю, что значит «превентивные меры»?
– Вы отдаете себе отчет, насколько серьезна ситуация с вашими мозгами? Убийцам необходимо было создать впечатление, будто жертва жила какое-то время после удара.
Вроде бы все. Монтальбано сдерживался из последних сил.
– Спасибо, доктор. Скажите, вы уже сообщили о результатах вскрытия в полицейское управление?
– Конечно. Как только закончил свою работу.
Если Паскуано в своих выводах прав, а, кажется, он прав, убийство, весь этот кавардак с окунанием головы в ведро с водой никак не мог произойти на борту яхты.
Мими Ауджелло хоть и кувыркался с Джованнини, не мог ничего не услышать. Нет, слишком большой риск.
Возможно, они планировали совершить убийство на яхте, но тут появляется Джованнини с Мими, и их планы рушатся.
Капитан Спарли ждет возвращения Шайкри и видит, что на борт поднимается Ауджелло. Что он предпримет в этом случае? Побежит на «Бубновый туз» и предупредит их о неувязке.
Совершенно ясно: если убийство произошло не на яхте, оно могло произойти только на катере.
Да, убивали не на набережной, но на набережной осуществили последнюю часть задуманного – вынесли тело и бросили его в воду.
И здесь мы подошли к очень важному для следствия моменту, а именно к тому, что стоит за взаимной любовью «Ванессы» и «Бубнового туза»? А кораблики, вне всяких сомнений, родственные души. Проще говоря, они сообщники в каких-то темных делишках, настолько темных, что не гнушаются убийством.
Если все обстоит таким образом, не хватает лишь одной детали: знала ли Джованнини о готовящемся убийстве? Если да, то почему привела к себе Мими?
Значит, Джованнини ни при чем?
Минутку, Монтальбано. Вспомни, что говорил тебе доктор Паскуано, не торопись с выводами.
Давай подумаем в обратном направлении, основываясь на том факте, что Джованнини привела Мими на яхту. За ужином в Монтелузе ей приходит в голову обеспечить себе железное алиби. Во время совершения убийства она находится в каюте с посторонним и…
Нет, не то.
Если бы она пошла домой к Мими, алиби выглядело бы убедительнее!
А если Джованнини была против убийства тунисца на борту ее яхты? Не против убийства вообще, но по какой-то причине не хотела быть к нему причастной. Приглашение на ужин от Мими пришлось весьма кстати.
Приведя с собой постороннего, она вынуждает остальных изменить первоначальный план.
Мими считает, что встреча с капитаном была случайной. Это ничего не значит: если бы они не встретились, Джованнини под любым предлогом разыскала бы капитана и сообщила ему о том, что с ней на борту посторонний.
Вернувшись в комиссариат, Монтальбано заперся в своем кабинете и набрал по прямому телефону Лауру.
Сердце билось так громко, что он боялся, не случился бы инфаркт. Возможно ли, в его-то возрасте, влюбиться как мальчишке?
– Привет, как дела? – спросил он пересохшим от волнения голосом.
– Хорошо, а у тебя?
– Прекрасно. Я хотел сказать, что…
Черт! Он подготовил слова, которые должны литься непринужденно, но, услышав ее голос, все забыл!
– Я слушаю.
– …что собираюсь на обед, и если ты можешь…
Он остановился, слова застряли в горле. Она пришла к нему на помощь:
– Пообедать с тобой? Я бы с радостью, но не получится. Много работы. Мы могли бы…
– Да?
– …встретиться сегодня вечером, если хочешь.
– Конечно. А где?
– Я заеду к тебе, придумаем.
Отчего всю его решимость сняло как рукой? Почему сейчас… Нет, никаких вопросов. Наслаждайся колокольным перезвоном.
Динь-дон-дан, динь-дон-дан…
У Энцо он позволил себе все.
Любовь явно возбуждала в нем нешуточный аппетит. Без прогулки по пирсу не обойтись.
Комиссар сделал большой круг и, подходя к «Ванессе», с ужасом заметил, что «Бубновый туз» снялся с якоря. Его нигде не было видно!
Комиссар похолодел: действительно, так и до инфаркта недалеко.
Черт побери! «Бубновый туз» ушел, и он мог уйти совершенно свободно, ведь официально катер не связан с убийствами, и странно, что Монтальбано об этом не подумал!
Он немедленно, почти бегом, вернулся в комиссариат, запыхавшись, прошел мимо удивленного Катареллы и крикнул:
– Срочно соедини меня с лейтенантом Белладонной из администрации порта!
– Это не лейтенант, комиссар!
– А кто же?
– Женщина.
Нет, только не сейчас, он все объяснит Катарелле потом.
Когда Монтальбано вошел в кабинет, Лаура была уже на проводе.
– Что случилось, Сальво?
От ее голоса у него помутилось в голове. Но комиссар тут же собрался с мыслями:
– Прости, что беспокою, Лаура. Это очень важно. «Бубновый туз» покинул порт?
– Нет, не думаю.
– Но на причале его нет.
– Возможно, они проверяют двигатели. И сейчас, вероятно, вышли в море.
Он облегченно вздохнул.
– Они должны поставить вас в известность, если намерены покинуть порт?
– Непременно. Но почему тебя…
– Потом расскажу. До вечера!
В пятом часу позвонил Ауджелло:
– Нужно срочно поговорить.
– Заходи!
– На работу? Еще чего! А если эти, с яхты, увидят, как я захожу в комиссариат?!
– Ты прав.
– Что будем делать?
– Если не возражаешь, через полчаса в Маринелле.