Святые угодники, как выпутаться из этой истории?
– И ваша жена в отчаянии.
Голос комиссара стал ледяным.
– Тогда объясните, почему везде указано: холост и бездетен?
Айсберг оторвался от льдины.
Святые угодники, помогите! В голове у Монтальбано прокрутились на бешеной скорости сто возможных вариантов ответа, но ни один не показался ему убедительным. Он открыл рот, слова застряли где-то на подходе. А начальник между тем продолжал.
– Я все понял, – только и сказал он.
Лед, полученный лабораторным путем.
– Надеюсь, вы как-нибудь расскажете мне, зачем так подло и низко обманули порядочного человека, доктора Латтеса.
– Я не хотел… – наконец-то смог выдавить из себя Монтальбано.
– Если бы решение оставалось за мной… но я вынужден, против своей воли, вернуть вам расследование. Я вам так скажу: если на этот раз дадите маху, пеняйте на себя! И держите меня в курсе. Всего наилучшего!
«Всего наихудшего» было бы уместнее.
Оплошал так оплошал! Сквозь землю бы провалиться! Но есть положительный момент: Латтес больше не будет совать нос в его семейные дела.
Кстати, в начальственном гневе проскочило важное признание, а именно: начальник полиции вынужден вернуть дело комиссару. Не по своей воле. Значит, кто-то вмешался, но кто? А главное – зачем?
Поскольку начальник полиции уже позвонил, можно спокойно отправляться на обед к Энцо.
Монтальбано подходил к порту, совершая ставшую привычной послеобеденную прогулку, когда его осенило. Нужно подтолкнуть Джованнини раскрыть наконец Мими обстоятельства дела, чтобы подтвердились все подозрения.
Сделав большой круг, он направился к «Ванессе» и поднялся на борт.
– Есть кто-нибудь?
– Кто там? – ответил из салона голос капитана.
– Комиссар Монтальбано.
– Проходите-проходите!
Комиссар спустился вниз, капитан еще обедал. Диджулио прислуживал за столом.
– Ой! – воскликнул Монтальбано. – Так вы еще не пообедали? Может, зайти позже?
– Да ради бога, я уже закончил. Выпьете со мной кофе?
– С удовольствием.
– Садитесь.
– Синьоры Джованнини нет?
– Есть. Она отдыхает. Если нужно…
– Нет-нет, пусть отдыхает! Слышал, у вас были проблемы с топливом?
– Да, но это была ложная тревога.
– Мечтаете скорее покинуть порт?
– Если завтра утром нам выдадут тело бедняги Шайкри, как обещали, мы похороним его и к вечеру снимемся с якоря.
Диджулио принес кофе. Помолчали. Монтальбано стал рыться в карманах. Он что-то искал и принялся выкладывать на стол все, включая бумаги, которые дал ему Катарелла. На первом листе крупными буквами напечатано: «Процесс Кимберли». Комиссар не успел прочесть, о чем речь, но что бы там ни было, на капитана это должно произвести впечатление, поскольку папка с таким названием лежит в сейфе у Джованнини. В самом деле, когда взгляд капитана упал на стол, Монтальбано заметил, как забегали его глаза. Наконец комиссар вытащил из кармана пачку сигарет и засунул все обратно.
Спарли явно задергался:
– Если хотите поговорить с синьорой, я могу…
– Ну что вы! – широко улыбнулся Монтальбано. – Не стоит. Я зайду позже. Всего хорошего!
Он вышел на палубу и спустился на набережную. Спарли не двинулся с места.
Надо бы узнать, что это за процесс Кимберли, если капитан так нервно реагирует.
Но сначала – прогулка, а когда вернусь в комиссариат, почитаю.
Он сел на свой любимый камень, и мысли о Лауре подступили с такой силой, что причиняли реальную физическую боль. Возможно, мысли эти, накопившись, обрушились в одночасье, ведь какое-то время ему удавалось не думать о ней, погрузившись в расследование. Но теперь он тосковал, и это было мучение, кровоточащая рана.
Нет, звонить ей нельзя, он не должен. Хотя кое-что можно предпринять.
Он подъехал к администрации порта.
Перед входом стояли охранник и два моряка, о чем-то беседовали. Монтальбано проехал немного вперед, так, чтобы в зеркало заднего вида было видно входящих.
Простоял четверть часа, куря сигарету за сигаретой. Вдруг, в момент просветления, ему стало стыдно.
Что ты здесь делаешь? Зачем? Ты не позволял себе такого в шестнадцать, а тебе, дорогой, пятьдесят восемь! Пятьдесят восемь, Монтальбано! Вспомни об этом! Ты в своем уме?! Это старость толкает тебя на такие поступки!
Грустный, пристыженный, он завел машину и поехал в комиссариат.
Только он сел за бумаги, приготовленные Катареллой, как зазвонил телефон.
– Ах, комиссар! Матерь Божья, вам звонит синьор Латтес, он…
– Меня нет!
Он крикнул это так громко, что Катарелла чуть не оглох.
– Царица небесная, комиссар! Аж в голове зазвенело!
Комиссар бросил трубку. Объясняться с Латтесом выше его сил. Что он ему скажет? Какое оправдание себе найдет? Что сглупил, не послушал совета Ливии?
Процесс Кимберли – это…
Телефон снова зазвонил.
– Я очень извиняюсь, комиссар, но здесь синьорина, она говорит, ей нужно поговорить. С вами лично, с вашей собственной перс…
– По телефону?
– Нет, она ждет в приемной.
Времени нет, нужно срочно прочесть эти бумаги.
– Скажи, чтобы зашла завтра утром.
Процесс Кимберли – это…
Чертов телефон!
– Комиссар, вы уж не серчайте, но синьорина говорит, это очень срочно.
– Кто она? Синьорина сказала, как ее зовут?
– Да. Ванесса Диджулио.
Семнадцать
Он совсем не удивился. Скорее испытал удовлетворение, потому что был уверен: рано или поздно девушка объявится и все ему объяснит. Удивительно было другое: Катарелла впервые за свою жизнь правильно произнес имя!
Увидев девушку, комиссар на мгновение решил, что это не та Ванесса, настолько она изменилась. Он чувствовал себя сбитым с толку. Сколько же их, этих Ванесс Диджулио?
Эта была блондинкой, без очков, с прекрасными голубыми глазами. А главное – она совершенно не выглядела побитой собакой, мокрым щенком, которого он пожалел. Напротив, походка выдавала в ней человека решительного и уверенного в себе.
Она улыбнулась Монтальбано и протянула ему руку. Монтальбано пожал ее.
– Я ждал вас, – сказал он.
– А я была уверена, что вы меня ждете, – ответила она.
В расчете. Умеет отражать удар. Монтальбано указал ей на стул, она села, положив на пол мешок, который носила на плече.
– Меня зовут Роберта Ролло, я ваша коллега, но уже три года работаю в ООН.
Выходит, дело серьезное. Конечно, она могла быть его коллегой, но, без сомнений, имела вес куда больший, чем обычный комиссар полиции. Сейчас узнаем.
– Это вы заставили начальника полиции вернуть мне дело?
– Не лично я, нет. Но я нажала на нужные рычаги, – улыбнулась она.
– Могу я задать вам несколько вопросов?
– Я у вас в долгу. Спрашивайте.
– Шайкри был вашим агентом на «Ванессе»?
– Да.
– Человек, с которым Шайкри встречался у карабинеров, – это вы?
– Да.
– Лейтенант намекнул, что речь идет об антитеррористической операции, но я не поверил.
– Это не вопрос, а утверждение. Но я все равно отвечу. Вы правильно сделали, что не поверили.
– Потому что речь идет о контрабанде алмазов.
Глаза ее расширились, превратившись в голубые озера.
– Как это вы так быстро поняли? Мне говорили, что вы – отличный сыщик, но я не думала, что…
– Вы тоже профессионал! Сумели убедить меня в том, что вы – бедная родственница богатой владелицы яхты… Помните? Мне было вас искренне жаль. Но тогда почему вы намекнули мне, дали зацепки, которые помогли мне понять, что вы – не тот человек, за которого себя выдаете?
– Я все объясню. В то утро, когда вы спасли меня в непредвиденной ситуации, я узнала в вас комиссара Монтальбано. А именно вас мне советовали для сотрудничества в планируемой нами операции.
– То есть?
– Мы знали, что Эмиль Ланнек…
Монтальбано покачал головой:
– Это не Ланнек, а Жан-Пьер Давид.
– Значит, Ланнек – это как раз Давид?! – ахнула девушка.
– Вы его знали?
– Конечно. Но мы не знали, что это один и тот же человек. Как вы это установили?
– Потом объясню. Продолжайте.
– В общем, Ланнек вылетел сюда из Парижа. И тогда…
– Какую роль играл Ланнек?
– Подождите. Мы думали, что Ланнек – это палочка-выручалочка. Он вступал в игру в сложных ситуациях.
– А Давид тогда чем занимался?
– Он был одним из руководителей организации. Важный человек. Я получила сообщение от Шайкри. Он извещал о том, что «Ванесса» из-за плохой погоды направляется в порт Вигаты. Как вы уже поняли, и «Ванесса», и «Бубновый туз» – звенья одной цепи, но задачи у них разные.
– Какие?
– «Ванесса» добывает алмазы, «Бубновый туз» организует сбыт. Они встретились в одном порту, еще и Ланнек к ним присоединился – хоть мы и не знали, что на самом деле он Давид, – а это была уникальная возможность. Так что я спешила. Хотела посмотреть, как обстоят дела, а потом прийти к вам и продумать задержание. Но было одно препятствие. Эти люди знают, кто я, и знают, что я давно их пасу… Они ни перед чем не остановятся, вы в этом убедились. Поэтому я дала вам зацепки, на тот случай, если со мной что-то случится.
– Я это понял. А почему тогда вы пропали?
– Потому, что нашли труп Ланнека. Я поняла, что будет много шума. Это не в моих интересах. И еще, Ланнека убили, безусловно, на «Бубновом тузе», что меняло общую картину. Надо было выждать, подумать.
– Извините, но зачем было экипажу «Ванессы» доставать труп Ланнека, если он убит подельниками с «Бубнового туза»?
– Они его не узнали! Не могли узнать! Это роковая ошибка! Шайкри рассказал, что Джованнини и Спарли страшно переругались с Дзигами и Пети… Вы знаете их?
– Да, владелец «Бубнового туза» и его секретарь.
– Они поругались из-за того, что «Ванесса» притащила мертвеца назад.
– В деле замешаны оба экипажа?
– На «Бубновом тузе» – да, все. На «Ванессе» только Альварес.