Половинки грохаются справа и слева от меня. Не удержавшись на ногах, я падаю на спину, приземляясь на груду искореженного металла и грязного стекла. Кое-как я встаю.
Я не понимаю, что произошло. Я, конечно, знала, что могу управлять своей Силой, но не подозревала, что и голос обладает направленным действием. В душе шевелится забытое желание поделиться с кем-то новостью, но у меня не осталось близких людей.
Уорнер – исключено.
Касл – соучастник Уорнера.
Кенджи… А что Кенджи? Он тоже знал о моих родителях и сестре, Касл наверняка ему говорил.
Беда в том, что я уже ни в чем не уверена. Мне некому довериться.
Эта простая мысль вдруг цепляется за полустершееся, зыбкое воспоминание. Я пытаюсь его ухватить – взяться обеими руками и потянуть на себя. Голос? Да, женский голос, теперь я помню, говоривший мне…
Я ахаю.
Тогда ночью это была Назира! В медицинском крыле! Я помню голос, помню, как коснулась в темноте ее руки. Помню ощущение металлических перстней-кастетов, которые она не снимает.
«Те, кому ты доверяешь, лгут. Остальные лидеры хотят только твоей смерти…»
Я молниеносно оборачиваюсь, ища неизвестно что.
Назира пыталась меня предупредить, а ведь мы едва знакомы. Она хотела открыть мне правду до того, как на это решились остальные.
Зачем ей это?
Что-то твердое и громкое звучно приземляется на погнутую металлическую конструкцию, перегородившую бывшее шоссе. Старые дорожные знаки трясутся и качаются.
Я все вижу собственными глазами, я наблюдаю за происходящим в реальном времени, кадр за кадром, однако от невероятности увиденного утрачиваю дар речи.
В пятидесяти футах над землей Назира преспокойно присаживается на знак «10 ЛОС-АНДЖЕЛЕС» и приветственно машет. Свободный капюшон из тонкой коричневой кожи прикреплен к ремням кобуры, обвивающей плечи; он прикрывает волосы Назиры и образует как бы козырек, так что мне видна лишь нижняя часть ее лица. Бриллиантовый пирсинг под нижней губой горит на солнце крохотным огоньком.
Она похожа на видение из неизвестного времени.
Я стою, не зная что сказать.
Зато у Назиры явно нет такой проблемы.
– Ну что, теперь ты готова к разговору? – интересуется она.
– Как… как ты…
– Что?
– Как ты сюда попала? – я оборачиваюсь, вглядываясь в горизонт. Откуда она узнала, что я здесь? За мной что, следят?
– Прилетела.
Я снова поворачиваюсь к ней:
– Да? И где твой самолет?
Назира смеется и спрыгивает с дорожного знака на асфальт. Прыжок с такой высоты был бы опасным и болезненным для любого нормального человека.
– Надеюсь, ты пошутила, – говорит она, подхватывает меня за талию, и мы взмываем в небо.
Уорнер
Я много странного видел за свою жизнь, но никогда не думал, что увижу, как Кишимото молчит больше пяти минут. В иной ситуации я бы наслаждался моментом, но, к сожалению, сейчас меня не радует даже это.
От его молчания даже как-то не по себе.
Пятнадцать минут назад я открыл ему подробности нашего с Джульеттой разговора, и Кишимото словно язык проглотил. Он тихо сидит в углу и молчит, глядя в одну точку.
Иногда он вздыхает.
Мы проговорили почти два часа. На сегодня я мог предположить все что угодно, только не то, что Джульетта от меня убежит, а я подружусь с идиотом.
М-да, хочешь насмешить бога, расскажи ему о своих планах…
Наконец, спустя целую вечность, Кенджи произносит:
– И Касл мне ничего не сказал!
– Ну, у всех свои секреты…
Он смотрит на меня в упор. Это неприятно.
– У тебя есть еще тайны, о которых мне следует знать?
– Нет, ничего такого.
Он невесело смеется.
– А ведь ты даже не понимаешь, что натворил.
– Чего я не понимаю?
– Ты готовишь себе жизнь, полную боли. Так жить нельзя. Это, – Кишимото указывает на мое лицо, – это ты прежний, странный псих, который всегда молчит, не улыбается, не умеет общаться и никого к себе не подпускает. Нельзя оставаться таким, если хочешь сохранить отношения.
Я приподнимаю бровь.
– Нельзя, и все. Невозможно быть с девушкой и хранить от нее секреты.
– Раньше мне это не мешало.
Кенджи осекается и внимательно смотрит на меня.
– Что значит – раньше?
– То и значит. В прежних отношениях.
– Так у тебя были отношения? До Джульетты?
Я наклоняю голову набок.
– А тебе что, не верится?
– Я еще пытаюсь уложить в голове тот факт, что у тебя есть чувства, поэтому, да, не верится.
Я тихо кашляю и отвожу взгляд.
– Слушай, – Кишимото нервно смеется, – прости, а Джульетта вообще в курсе, что у тебя другие до нее были? Она ни о чем таком не говорила, а это вроде как важно?
Я поворачиваю к нему голову:
– Нет.
– Что – нет?
– Нет, она не знает.
– Почему?
– Она не спрашивала.
Кенджи даже приоткрывает рот.
– Слушай, ты что, правда такой дурак или мне голову морочишь?
– Мне почти двадцать лет, – с раздражением говорю я. – Тебе кажется странным, что я был с другими женщинами?
– Нет, – отвечает Кенджи. – Лично мне плевать. Но мне и вправду кажется странным, когда ты скрываешь от своей подруги, что был с другими женщинами. Честно говоря, я уже и не знаю, есть ли еще шанс спасти ваши отношения.
– Ты не знаешь, о чем говоришь! – я обжигаю его взглядом. – Я люблю ее, я никогда и ничем не обидел бы ее…
– Тогда зачем ты ей врал?
– Долго ты еще будешь это вспоминать? Кому интересно, был я с другими или не был? Они для меня ничего не значили…
– Да ты чокнутый.
Я прикрываю глаза.
– Из всего, что я тебе сегодня рассказал, тебе именно это приспичило обсуждать?
– Я считаю, это важно, и если вы с Джей решите забыть свою размолвку, тебе нужно взять себя в руки.
– Что значит забыть? – Мои глаза округляются сами собой. – Я ее потерял, между нами все кончено.
– Ого, вот так, значит? – изумляется Кишимото. – И ты покорно встанешь и уйдешь? А разговоры о том, как ты ее любишь, это что, треп?
– Она не хочет быть со мной. Я не стану ее убеждать, что она неправа.
– По-моему, тебе нужно винтики в голове подтянуть.
– Извини, что?
Кенджи поднимается на ноги.
– Да как хочешь, чувак, это твоя жизнь и твое дело. Мне ты больше нравился под таблетками.
– Кишимото, скажи мне одну вещь.
– Какую?
– Почему я должен слушать твои советы по поводу личных отношений? Что ты знаешь об отношениях, кроме того факта, что у тебя их никогда не было?
На щеках Кенджи проступают желваки.
– Ничего себе, – он отводит взгляд. – Знаешь что? На! – Он делает неприличный жест. – Не делай вид, что знаешь обо мне хоть что-нибудь. Ты меня не знаешь!
– Ты меня тоже не знаешь.
– Я знаю, что ты кретин!
У меня вдруг кончаются силы. Побелев, я покачнулся. Мне совершенно не хочется спорить и еще того менее оправдываться. Я кретин, иного слова не подберешь. Я совершил чудовищные поступки, которым нет оправдания.
– Ты прав, – еле слышно отзываюсь я. – Я действительно многого о тебе не знаю.
Ощетинившийся Кенджи немного успокаивается. С сочувствием в глазах он говорит:
– Я не считаю, что ты ее вот прямо точно потерял. Только не из-за этого – и не вот так. Ты, конечно, натворил дел – ну, мучил эту ее странную сестру. Десять из десяти, что за это ты отправишься в ад.
Я вздрагиваю.
– Но это же было до того, как вы с Джей познакомились. Вообще до всего, – он неопределенно машет рукой. – Что между вами с Джей случилось, то случилось. Я знаю, как она к тебе относится. Это, знаешь, надо бы сберечь. Я бы пока не терял надежды.
Я готов улыбнуться или засмеяться, но не делаю ни того ни другого. Я только говорю:
– Джульетта рассказывала, ты что-то похожее говорил Кенту, когда они расстались. Переврал ее слова с точностью до наоборот, сообщив Кенту, что она его любит и хочет быть с ним. Джульетта тогда очень рассердилась.
– То другое дело, – хмурится Кенджи. – Это я тогда пытался помочь, а с точки зрения логики ситуация была действительно сложная…
– Я ценю твою помощь, – отвечаю я. – Но не стану умолять ее вернуться. Если она сама не хочет… – Я отвожу взгляд. – Она заслуживает парня получше. Может, это ее шанс.
– Угу, – саркастически кивает Кенджи. – Если завтра она замутит с другим, ты, значит, только плечами пожмешь и подашь ему руку? Поведешь счастливых влюбленных в ресторан? Что, реально?
Теоретическое высказывание. Гипотетический сценарий. Но такая возможность разрастается в моих мыслях в целую картину – Джульетта, улыбающаяся, счастливая, с другим мужчиной… Его руки на ее теле, глаза Джульетты полузакрыты от страсти… Меня словно ударяют в живот.
Я закрываю глаза, стараясь успокоиться, но невольно представляю ее с другим, познавшим ее так, как я, в темноте, в тихий предрассветный час, и ее нежные поцелуи, вырвавшиеся стоны наслаждения… Я не смогу, не смогу это пережить.
Я не могу дышать.
– Извини, это я так, предположительно…
– По-моему, тебе пора, – говорю я, вернее, шепчу.
– Ага. Знаешь, отличная идея, – энергично кивает Кишимото. – Без проблем. – При этом он не двигается с места.
– В чем дело? – резко спрашиваю я.
– Я только спросить, – он качается с пяток на мыски. – Тебе не дать еще этих таблеточек, пока я не ушел?
– Иди отсюда.
– Ладно, как скажешь, я только хо…
В дверь вдруг забарабанили. Я открываю глаза и оглядываюсь.
– Я отвечу? – Кенджи вопросительно смотрит на меня. – Узнать, что там кому?
Я бросаю на него яростный взгляд.
– О’кей, сейчас открою, – говорит он и бежит к дверям.
Это оказывается насмерть перепуганный Делалье. Мне требуется огромное усилие, чтобы взять себя в руки.
– Вы не могли позвонить, лейтенант? Разве не для этого существуют телефоны?
– Я больше часа пытался дозвониться, сэр, но по вашему номеру никто не отвечал, сэр…