с некоторым оттенком возмущения. Ну, хоть какие-то эмоции прорезаются.
— На мой взгляд, юноша совершенно прав, — степенно заметил Руфус. — Столь всеобъемлющая ненависть не возникает на пустом месте. Получится разобраться, или нет, это вопрос отдельный. Я понимаю, что проблему рассматривали в прошлом неоднократно… ты ведь не утаиваешь ничего важного, Тео?
Я посмотрел на экзорциста с уважением — похоже, он тоже что-то заподозрил.
— Нет, я рассказал всё, что знал, опустив разве что не имеющие отношения к делу мелочи, — опять-таки слишком уж торопливо ответил мой наставник. И избыточно многословно, кстати, мог бы просто головой покачать.
— Ну и славно, — Руфус чуть заметно усмехнулся, самыми краешками губ, давая понять, что позицию собеседника понял и временно принял. — Возможно, взгляд со стороны позволит заметить то, что не увидели ни вы, ни ваши создатели.
Внезапно в зал вошел обвешанный железом воин и что-то пробормотал, склонившись к самому уху вождя. Видимо, здесь подобное поведение вполне укладывается в рамки этикета, это у нас утверждают, что шептаться в присутствии посторонних неэтично. Глупость ведь, если подумать, мало ли какая может возникнуть ситуация. Да я и не разобрал ни слова, воин говорил на незнакомом языке. Мэллорн учит одному наречию, так что не вести мне бесед ни на изысканном эльфийском, ни на рыкающем арракском. А вот дядька уши навострил — явно понимает, о чём речь. Логический вывод отсюда какой? Либо банально выучил (а на кой чёрт ему бы это сдалось), либо имел в прошлом эпизод с посещением мира, где аррауки доминируют, а люди не встречаются в значимых количествах — на таких условиях магическая механика тонких путей снизойдет до обучения человека языку другой расы.
— Пррошу пррощения, друзья, но мне прринесли важную новость. Только что к ворротам Каэр Тора подошли шестерро, они под знаком зелёной ветви. И желают говоррить с человеком, что прривёл в крепость девушку.
— Зелёная ветвь? — я вопросительно уставился на дядю Фёдора.
— Местный аналог белого флага, — пояснил он. — Очень уважаемый символ.
— В смысле, сдаются?
— Нет, в смысле — хотят поговорить. Пойдём, Миша, тебе интересно будет. Лена, ты с нами.
— Не опасно?
Наставник усмехнулся.
— Нет. Я и не припомню случая, чтобы кто-нибудь напал во время переговоров под зелёной ветвью.
— Был один, — буркнул суарр. — Лет сто назад. Тогда обнажившего меч повесили свои же. Правда, крровь прролить он успел.
Пока мы шли к воротам и, уже там, выдерживали паузу — не собачки, чтобы по первому свистку прибежать — я выяснил, что так называемая «зелёная ветвь», по большому счёту, это именно символ. То есть, растение тут не обязательно, просто более традиционно. А в отсутствии под руками зелёных насаждений сгодится и соответствующего цвета тряпка. При этом «ветвь мира» поднять можно в строго определённых условиях, так что слова дядьки насчет «местного аналога белого флага» не совсем верны. Это не сигнал того, что одна из сторон готова сдаться. Это лишь предложение побеседовать, и высказано оно может быть только вне боя, да и перемирие даёт короткое, не более чем от рассвета до заката. Просьба о переговорах может быть отвергнута — в этом случае вторую попытку дозволяется сделать лишь на следующий день. Ну и куча других, менее значимых нюансов. В общем, традиции достаточно запутаны и хорошо, когда под руками имеются местные жители, в достаточной мере в них разбирающиеся.
И ещё я наконец-то спросил дядьку о том, что беспокоило меня с момента открытия Галиной портала на верхушку башни Каэр Тора. Что мешало построить портал не в саму крепость, а куда-нибудь просто поближе к воротам? Пока враг добежал бы от кромки леса, их бы открыли и мы оказались бы в безопасности. Увы… дядька ответил, что нефиг считать волшебницу с пятитысячелетним стажем дурнее себя. Защитный купол, по его словам, накрывает именно крепость, это верно. Но искажения в магию порталов вносит на сотни шагов от видимой границы, почти до самой кромки леса. И попытайся Гэль воспользоваться этим заклинанием при действующей защите — в точку назначения мы бы прибыли в виде фарша.
Наконец, решив, что пауза длилась достаточно, дядька подал знак и ворота крепости чуть приоткрылись. Признаться, мне было немного не по себе. Пусть они и заявляют о незыблемости традиций, но стрёмно это — взять и открыть ворота под носом у противника. А вдруг у ша-де-синн, если это они явились поболтать «за жизнь», иные представления о том, что делать можно и нужно, а что — недостойно.
Но обошлось. Гости не выхватили мечи, не бросились резать охрану. Так и стояли в десятке шагов от врат, неподвижные, словно статуи. При случае, надо будет спросить, почему Каэр Тор не обзавёлся рвом и подъёмным мостом.
Стоя чуть позади дядьки, я жадно рассматривал тех, кто забил нам стрелку. Ну не нам, ему, хотя против моего присутствия и не возражали. Я крутил в руках какую-то короткую, сантиметров в двадцать, палочку с парой зелёных листочков, давая понять, что мы тут на тех же основаниях, то бишь исключительно ради «побазарить», хотя и наставник с мечом не расстался, и шестеро гостей все при оружии. Да и со стены на переговорщиков нацелено десятка два арбалетов.
Одного я знал. Ну как знал — видел. Один раз. Тот самый седой мужик, который пытался убить Галю в её же собственной квартире. Тот факт, что его в той стычке разрезали едва ли не пополам, ничуть не сказался на его здоровье. И рука на месте, как новенькая. Остальные выглядели моложе — трое мужчин в возрасте, на вид, от двадцати до тридцати, и две совсем молодые девушки. Несмотря на разницу в годах — учитывая, что седой пакостит только у нас на Земле уже несколько тысяч лет, вряд ли остальные столь молоды, как кажется — все чем-то очень похожи. Словно родственники. Девушки довольно красивы, хотя красота эта какая-то хищная.
— Наши пути снова пересеклись, Фрейр.
Первым заговорил седой, явно лидер в группе. И вообще, на его фоне остальные выглядели практикантами, намеревающимися учиться у мастера.
— Пересеклись, Тесей. Ты не возражаешь, если я буду называть тебя так?
— Не возражаю. У меня было много имён. Как и у тебя. Я думал, Гэль придёт с тобой.
— Она мертва.
— Вот как? — на лице седого не отразилось и тени сожаления. — Значит, ты остался один, Фрейр.
Я почувствовал, что начинаю закипать. Не знаю, была ли Галя белой и пушистой, но уже сама по себе смерть молодой и красивой женщины достойна сожаления. Человек (пусть и не человек, неважно, как он там себя называет) не должен реагировать на это таким равнодушием.
— А этот юноша?..
— Мой ученик, — буркнул дядька.
Я его недовольство понимал. Как-то плохо складывается начало разговора. Словно его допрашивают, а он послушно отвечает.
— Забавно. Суашини опять воспитывают бойцов, чтобы было кому умирать ради их целей.
— И вы не всегда делаете грязную работу своими руками, — огрызнулся мой наставник. Хотя, наверное, понимал, что построение реплик по принципу «сам дурак» не слишком поможет выиграть полемику. — Ты пришёл с ветвью мира, Тесей. Чего ты хочешь?
— Отдай нам девчонку, — он довольно невежливо ткнул пальцем в сторону Лены, — и можешь ещё жить… какое-то время. Заодно мы обязуемся не помогать аборигенам в их конфликте с хозяевами этой крепости.
— Вы хотите её убить? — вырвалось у меня.
Седой внимательно пробежался по мне взглядом — как Терминатор в известном фильме, словно оценивая параметры и собираясь сообщить, что ему нужна моя одежда и мой мотоцикл — а затем сухо ответил:
— Да.
— Не выйдет!
«Ах, Моська, знать, она сильна…» Не знаю, читал ли седой эту басню, но ситуация явно его развеселила. Он рассмеялся, но очень быстро посерьезнел:
— Тебе не кажется, Фрейр, что твой ученик слишком многое себе позволяет?
Дядька сверкнул в мою сторону глазами, мол, заткнись и не вмешивайся, но ответил сухо и спокойно:
— Кажется. Но он прав, девчонку я не отдам.
— Пожертвуешь жизнями тех, кто сидит за этими стенами? — Тесей пожал плечами с явным неодобрением. — Твоё дело. Уйти вам не удастся, я получил информацию, что переход, через который ты мог бы попасть в Лио, закрылся. Подумай, твоя спутница обречена, но жизни тех, кого ты зовёшь друзьями, в твоей власти.
— Они не помогают мне в защите девушки, — несколько торопливо, но твёрдо заявил дядя Фёдор.
Я вспомнил, что ша-де-синн имели нехорошую привычку всех, кто пытался укрыть их жертв, заносить в списки «врагов нации» и уничтожать наравне с ненавистными им суаши.
— Это ложь, — уголки губ Тесея снова изогнулись. — Но пусть будет так.
— Ты на удивление покладист, — хмыкнул дядька.
— А ты недоволен? Я устал, Фрейр. Иногда хочется покончить со всеми твоими подопечными разом. И с тобой заодно. Но сегодня ты потерял последнюю из твоих близких-по-рождению, и я понимаю твои чувства. Кроме того, тысячи лет однообразия утомляют, хочется хоть какой-нибудь новизны. Поэтому я сделаю тебе предложение, которого не делал таким, как ты, никогда.
— Я весь внимание, — сарказм из голоса дядьки так и брызгал. На Тесея это особого впечатления не произвело.
— Я предлагаю дуэль. Ты и я. Победишь — получишь… два дня форы. Проиграешь — твоя спутница достанется мне. И, повторюсь, в этом случае я не стану помогать этим, — пренебрежительный кивок в сторону леса, — разбираться с твоими «не-помощниками». Да и твой ученик будет жить.
Дядька задумался, то ли всерьез взвешивая шансы, то ли выискивая в словах седого второй и последующие смыслы. А я снова не сдержался и влез в беседу, хотя… ну, наставник сам виноват. Сказал бы — мол, стой и молчи в тряпочку, я бы так и сделал. Ну, попытался бы. А его гневные взгляды я правильно интерпретировать не обязан.
— Почему вы вообще охотитесь на суаши? Зачем нужен этот геноцид?
Вот тут седого проняло. Он снова рассмеялся, искренне и открыто.
— Не знаешь, а? Хорошо, вот ещё один стимул. Уговори своего хозяина согласиться на мое предложение и, обещаю, я расскажу тебе. В случае его победы.