я вполне способны исполнить угрозу (точнее будет сказать — обещание) — девушка не сомневалась. И, к удивлению, поняла, что не слишком-то корит себя за то, что поддалась уговорам Фаррела. Ну или Фёдора, или Фрейра, какая разница-то. Убили бы и там, прямо в Москве, а то и просто дома, заодно прихватив и отца. Мачеху… нет, её тоже жалко, хотя отношения и сложные, но живой же человек. Зато увидела новый мир, пусть и одним глазком.
Так что на Фёдора обиды не было. Ведь пытался защитить, и по-прежнему пытается, вон, изранен по самое не хочу, а ведь мог бы сбежать. Дурой Лена себя не считала и из всего услышанного выводы сделала. Желай по-настоящему Тесей убить Фёдора, сделал бы это уже давным-давно. Нашёл бы способ, за тысячи-то лет. Видимо, не так всё просто. И эта его оговорка… может, кто и не заметил, а Лена услышала и поняла правильно. Только вблизи он смог ощутить её отличие от просто человека.
Хотя это в голове как-то не укладывается. Да и не верила она — не то чтобы вообще, просто всерьёз не воспринимала все эти разговоры о генах суаши, о том, что она — возрождённая. Так, услышав нарочитый комплимент, не принимаешь его на свой счёт на сто процентов, понимаешь, что где-то тебе польстили, где-то недостаточно хорошо тебя знают. Комплимент всё равно приятен, не без этого, но только полный наивняк примет его за чистую монету.
Правда, когда то же самое заявил умирающий, Лена почти поверила. Она много читала, в том числе фантастики самого разного уровня, и ситуации, когда девушка вдруг оказывается наследницей древнего могучего рода, или потомком ведьм, или вообще похищенной в детстве принцессой из другого мира, в тех книгах встречались сплошь и рядом. И, читая, она — как и другие поклонники такого рода литературы — вольно или невольно примеряла авторский вымысел на себя. Мол, вот я бы, на месте героини… Что ж, вот и оказалась на том самом месте… Или, вернее, в том самом месте. Куда свет никогда не попадает.
На столе — небольшой кувшинчик с тем самым приятным напитком. Жаль, на дне, пара глотков всего. Пожадничали хозяева. Или решили, что за столом сидела достаточно, следовательно, сыта? Есть и впрямь не хотелось, а вот в горле пересохло. Вылив содержимое кувшина в кружку и с сожалением убедившись, что наполнилась посудина едва ли на треть, Лена одним махом проглотила ароматный отвар.
Этого Тесея немножко жалко. Пройти через боль, через смерть — и ради чего? Посвятить всю жизнь тому, чтобы искать и убивать тех, кто лично ему не сделал ничего плохого, кто и не осознаёт, что наделён какими-то там генами… Кстати, парень этот, Миша… неприятный тип, признаться. Перед ним лежит умирающий, а он прямо допрос ведёт, да так сухо, словно это на него, а не на Лену, охота шла. Ну понятно, Фёдор его воспитал по-своему. И строит парень из себя невесть что, меч на поясе, типа воин… а когда идёт, чуть не спотыкается об него.
Девушка зевнула. Глаза слипались, день вроде и без физических нагрузок, а вымоталась так, словно… забавно, и сравнить-то не с чем. Кроссы и раньше не бегала, на огороде не горбатилась, уборкой дома занималась исключительно в пределах личных комнат, да и то не по потребности, больше из брезгливости, не нравилось ей, что домработница может трогать её вещи. Редкие посещения фитнес-центра — это не та усталость, это скорее приятно.
Предполагалось, что после всего услышанного и увиденного ночью глаз сомкнуть не удастся. Но сон пришёл сразу, стоило голове коснуться жёсткой и неудобной подушки. И спала Лена почти без сновидений, разве что под утро мелькали в сопротивляющемся пробуждению сознании какие-то тени, но вспомнить толком она ничего не смогла. Да и не старалась особо.
Проснулась сама, никто не пришёл будить. На столе — ломоть свежего хлеба, толстый пласт сыра, кувшинчик со слабым вином. Отвар здесь наливают только по вечерам, что ли? Жаль. Лена без особой охоты пожевала сыр, к хлебу не притронулась. Затем просто сидела, уставившись в стену и размышляя над тем, что делать дальше. Если разобраться — о чём тут вообще размышлять, от неё ничего не зависит. Но таков уж человеческий разум — в любой, самой безвыходной, ситуации пытается строить планы.
А минут через двадцать пришёл Миша.
— Пойдём, нас ждут.
«Мог бы поздороваться», — мысленно проявила недовольство Лена. Хотя, по большому счету, ей было всё равно.
Они с Мишей и в самом деле прибыли на совещание — или как ещё назвать это мероприятие — последними. В отличие от вчерашнего, стол не был заставлен угощением — только несколько кувшинов с вином и пара блюд с порубленным кубиками остро пахнущим сыром. Экзорцист с Ником о чём-то перешептывались в углу, зато всадник… ну, Фрейр… в общем, он эмоции не сдерживал.
После вчерашнего, Фёдор выглядел на удивление неплохо. То ли сказал своё слово его нечеловеческий организм, то ли местные лекари постарались. Правая рука казалась совсем нормальной, но видно было, что воин старается её оберегать. Зато левая всё время находилась в движении, словно помогая донести мысли владельца до собеседника. Собеседником являлся Растер, мрачный до невозможности. Он опять был в доспехах, словно и не снимал их с вечера, тяжёлый топор прислонён к стене, чтобы не мешался под ногами.
Разговор шёл, похоже, довольно долго, и теперь вёлся на повышенных тонах.
— Это безумие, Урмас, — левая рука Фёдора рубила воздух, вколачивая слова в голову набычившегося оппонента. — Ты что, хочешь положить половину бойцов? Я устал обсуждать этот бред!
— Это не брред, Фаррел, это ррасчёт! — рычал в ответ суарр, наклонив голову, словно намереваясь если не убедить гостя, то хотя бы забодать его. — Почему это я должен ррастолковывать тебе, что такое честь?
— Мы уйдём сами! — Фёдор наклонился, чтобы его глаза оказались на одном уровне с глазами невысокого арраука.
— И вас перребьют, не успеете до леса дойти! — оскалился тот. — Мои бойцы прроложат доррогу…
— А на стенах что, одни младшие да запасные останутся? Сколько у тебя ветеранов, Урмас? Пять десятков, шесть? Их ты хочешь угробить, отправляя охранять нас?
— А ты не прридумал ничего лучше, чем выйти и сдохнуть, так, дрруг? Тогда зачем нужен был этот дуррацкий поединок? Сдался бы срразу, отдал бы девчонку!
Фёдор схватил со стола кувшин, жадно присосался к нему, затем с силой припечатал к столешнице. Посудина тут же, не выдержав столь невежливого обращения, треснула. Не разбилась, нет — но из надколотого бока зачастили красные капли, постепенно собираясь в лужицу.
— Я ни за что не поверю, — его голос стал чуть спокойнее, — что в Каэр Торе нет хоть какого-нибудь потайного выхода. Подземного. Проклятье, Урмас, вы же мастера строить горные крепости.
— Нету хода, — буркнул Растер.
— И не было?
— Был. Лет трриста тому назад. Эти прроклятые эльфы прритащили гнома. То ли запугали, то ли подкупили, не рразберрёшь… Он нашёл тоннель, эльфы обррушили.
— Прямо-таки эльфы? — с выражением полнейшего недоверия на лице, скривился Фаррел. — Эльфы, насколько я знаю, копаться в земле не приучены. Если речь только не об их драгоценных зелёных насаждениях.
Слова «зелёные насаждения» Фаррел произнёс по-русски, но суарр его понял.
— О них и речь! — рыкнул он. — Они посадили над тоннелем прроклятый мэллорн, эта дррянь коррнями разворротила внизу всё. Пытались ррубить — толку никакого. Наррастает быстррее, чем мы успевали…
— Урмас… — устало произнёс Фёдор. — Ты, конечно, мой друг. Но ты, прости, дурак.
— Да ты!.. — арраук внезапно замолчал, сверкая бешеным взглядом, затем ярость погасла разом, словно залитое водой пламя. — Ага… это… ну да… дуррак, прризнаю.
Гордон оторвался от беседы и недоумённо уставился на спорщиков. Миша тоже замер, рот его приоткрылся от удивления.
А арраук, почесав пятерней жёсткие космы, расплылся в довольной улыбке. Это точно была улыбка, хотя Лена почувствовала, как от вида оскаленных клыков по коже пробежала волна холода.
— Ты прав, это хороший шанс. Завтра?
— Сейчас, Урмас, сейчас. Если всё получится, скажешь ша-де-синн, что мы покинули крепость. Можешь позволить им обыскать тут всё… если это не уронит твоей чести.
— Хоррошо. Я пррикажу, вам соберрут припасы в доррогу. И они не станут обыскивать, поверрят моему слову. Суарр не лжёт и на порроге смеррти, это знают все.
Он вышел. Фёдор, ухмыляясь, оглядел своих спутников и снова потянулся к кувшину. Поврежденная посудина не замедлила расколоться, оставив в руках всадника только горлышко с куском ручки и обдав его сапоги тёмной ароматной струёй.
— Чёрт!
— Ты нашел выход, Тео? — с деланной небрежностью поинтересовался экзорцист, словно ему был безразличен ответ.
— Как сказал мой добрый друг Урмас, я нашел неплохой шанс. Удивительно, что никто из вас не догадался сразу.
Он несколько секунд подождал, но ни одной версии не прозвучало.
— Эх… помните, что сказал суарр насчёт подземного хода? Эльфы посадили мэллорн, который корнями обрушил свод тоннеля.
— И чем нам это поможет? — спросила Лена, считавшая, что после лекций Фаррела она знает об этих невероятных деревьях больше, чем кто-либо из присутствующих. — Чтобы добраться до этого мэллорна, надо, как минимум, войти в лес. А там…
— Чем корни дерева принципиально отличаются от самого дерева?
Лена замолчала. Остальные переглядывались с выражением на лицах типа «о чём же я думал-то?».
И коня, и повозку, которой управляла Лена по пути в крепость, пришлось оставить. Пожалуй, из всех, кто сейчас пробирался по извилистому подземному переходу, рассчитанному на средний рост аррауков, особых неудобств не испытывала разве что девушка. Не слишком рослому Гордону приходилось постоянно склонять голову, чтобы не биться макушкой о каменный свод, остальные и вовсе двигались согнувшись в три погибели, время от времени бормоча комментарии в адрес древних строителей.
Тоннель и в самом деле выглядел древним. Кладка, не выдержавшая разрушительного воздействия времени, местами выглядела так, словно тут пронеслись волны сильного землетрясения. Пару раз просевший потолок заставлял путников преодолевать очередной участок чуть ли не ползком, постоянно приходилось перебираться через груды вывалившихся из стен камней. В тоннеле было сыро, с потолка капала вода — хорошо хоть луж под ногами не было, вся влага немедленно уходила в песок, устилавший дно потайного хода. Но сырость делала своё дело — в воздухе стоял неистребимый запах плесени, пропитывающий одежду, волосы, въедающийся в кожу.