— Это всё прроклятый мэллорн, — бурчал Растер, двигавшийся в голове колонны. — Стягивает воду отовсюду, даже из глубинных пластов. Самому-то ему, говоррят, столько не трребуется. Зато там, где ррастет мэллорн, не бывает засухи.
Он внезапно остановился, а затем резко рванулся назад, чуть не сбив с ног идущего позади Мишу. Тот понял правильно, отступил и сам, отдавив ногу Нику, который, в свою очередь, довольно неловко впечатал локоть в живот Лене, ладно, что не слишком сильно.
— Пррочь! Скоррее!
Все поняли, что случилось что-то непредвиденное и, развернувшись, торопливо — насколько это было возможно в скрюченном состоянии — рванулись назад. Только отмотав в обратном направлении метров пятьдесят, Урмас остановился и что-то пробормотал. Судя по интонации, это было нечто очень грубое.
— Что случилось? — поинтересовался Фёдор.
— Ловушка уцелела, — недовольно буркнул суарр. — Стрранно. В такой-то сыррости.
— Ты ж говорил, вы пытались прорубиться сквозь корни. Откуда ловушки?
— Так после и поставили.
Он молчал, раздумывая. Затем вздохнул.
— Не прройти.
— Как это не пройти? — вспыхнул Фёдор. — Вы что, ваши же ловушки снять не можете?
— То, что сможем мы, смогут и дрругие, — пояснил Урмас. — Когда поняли, что сквозь коррни мэллорна не прробиться, понаставили здесь всякого. Чтобы никто не прролез. Думал, что столько врремени пррошло, все ловушки разррушились. Выходит, нет.
— И что там?
— Яд. Помнишь, Фаррел, тот состав, которрым смачивали камни для баллисты. Этот хуже. Тот остается ядовитым недолго, дня два, на яррком солнце и того меньше. Да и послабее будет. А этот… эту отрраву делал настоящий мастерр, она и сейчас убьёт любого. Хоть эльфа.
— А на чём яд? На шипах? Может, если осторожненько…
— Отррава уже в воздухе. И ррасползается. Если перрестанешь дышать — и то не поможет. Не прройти нам. Пррости, дрруг. Возврращаемся, и побыстррее.
Как всегда, в период сильного душевного волнения, арраук начал рычать значительно больше обычного.
— Как обезвредить яд?
— Огонь рразве что… но пока прринесут дррова, отррава заполнит большую часть пррохода. Надо уходить, дрруг. Летучая смеррть скорро будет здесь.
Вперёд протолкался Ник.
— Уважаемый… а магическим огнём яд выжечь можно?
Арраук задумался.
— Можно попрробовать. Сумеешь?
— Ник, — тут же встрял Фёдор, — только не забывай, что там, где горит огонь, там сгорает и воздух. Мы можем задохнуться. И ты — первым.
— Я знаю, — кивнул юноша. — Я осторожно.
Фёдор порылся в мешке, достал сменную рубаху, вылил на неё воду из фляги.
— Вот, обмотай голову, — он протянул Ноколаусу насквозь мокрую тряпку. — И вообще, облейте его всего как следует. Чтобы капало. И все назад, подальше… Ник, я прошу, не спеши. Почувствуешь, что нечем дышать, отступай. Время у нас есть.
— Да понял я…
Назад отошли сперва на двадцать, затем и на полсотни шагов. Впереди, во мраке тоннеля, одна за другой сверкали вспышки, заливавшие древние стены багровыми отблесками. Воздух становился всё горячее, дышать стало ощутимо труднее, страшно было представить, во что он превратился там, где огонь вступил в битву с наполнявшим проход ядом. Лена ждала, что вот-вот из тьмы покажется фигура молодого волшебника, но время шло, вспышки становились всё реже, а битва всё не прекращалась.
— Так, я больше ждать не могу, — пробормотал Руфус.
Торопливо обмотав голову тканью и обильно смочив её водой, он двинулся по направлению к сполохам огня, жестом потребовав от остальных оставаться на месте. А ещё через десяток секунд пламенные блики прекратили свою пляску по стенам. Лена почувствовала, как вдруг, несмотря на удушливую жару, стало холодно в груди. Она хотела броситься туда, помочь… но натолкнулась на спину Михаила. Тот покачнулся, едва удержавшись на ногах.
— Чего стоите? — крикнула девушка. — Их же вытаскивать надо!
— Надо, — согласился Фёдор. — Миша, стой тут и сдерживай… энтузиастов. Я быстро.
Повторив ритуал с обёртыванием головы и смачиванием импровизированного фильтра, он зашагал навстречу потоку горячего воздуха. Суарр закашлялся — ему, обладателю могучих лёгких, находиться здесь было особо тяжко, но арраук держался. Видно было, что продолжаться это будет недолго — грудь воина лихорадочно вздымалась, всё больше и больше насыщая организм продуктами горения, он пошатывался, а затем и вовсе опёрся о стену, чтобы не упасть. Наконец, из тьмы вынырнул Фёдор. Он волок на себе потерявшего сознание Ника, одновременно поддерживая Гордона, едва переставлявшего ноги.
— Яда нет, — сообщил он хрипло. — Но там как… в общем, нужно подождать. Давайте назад отойдём, туда, где воздух почище. Миша. Принимай груз. А я помогу нашему хозяину.
— Я… сам… — выдавил из себя суарр, не делая попыток отодвинуться от такой надёжной и устойчивой стены.
— Сам он, как же, — бормотал Фёдор, прикидывая, как удобнее подхватить теряющего сознание друга. — Вот уж не знаю, чего тут больше, гордости, дурости или ненужного героизма. Аррауки — дети гор, они привыкли к ветру и свежему воздуху. Это гном может днями торчать в задымленной кузне, им это нравится, наверное. Дай волю, вообще от горна отходить не будут. А если им и пиво туда подносить, вообще забудут, как выглядит небо над головой. Миша, ты какого рожна стоишь? Волоки их к дьяволу отсюда, да пошустрее.
К удивлению Лены, парень, хоть и согнувшись буквой «зю», достаточно шустро поволок волшебника в сторону выхода, до которого было не так уж и близко. Руфус, шатаясь и поминутно хватаясь до стены, плёлся сзади. Сама она тоже испытывала сильное желание обо что-то опереться, закрыть глаза и отдохнуть. Хоть недолго. Наверное, она так и поступила, поскольку чуть позже осознала, что её куда-то тащат. Ноги бессильно волочились по песку, в голове стоял туман, сил не осталось совсем, в том числе и на то, чтобы мысленно поблагодарить неведомого спасителя.
В себя она пришла от порывов ветра, хлещущего по распаренной коже. Девушке потребовалось немало времени, чтобы сообразить, что лежит она прямо на холодных камнях, а кто-то настойчиво держит у самых её губ чашу с водой. Во рту было сухо настолько, что, казалось, слизистая вот-вот потрескается и отвалится хлопьями… нет, уже отвалилась, обнажив кровоточащее мясо… нет, ничего кровоточащего там нет и быть не может, там уже одни кости…сухие кости. Первый глоток показался волшебным даром, чудесным избавлением от страшной сухости. Второй — жадный, торопливый — заставил поперхнуться и долго откашливаться. Дальше пошло легче.
— Ну слава богу, очнулась, — послышался нарочито бодрый голос Фёдора. — Экая ты хлипкая, дитя цивилизации. Хоть бы рот чем замотала, по примеру умных людей.
— Вы… — слова вырывались с хрипами и кашлем, — вы не сказали.
— А самой сообразить? Ладно, всё позади. Думаю, часика три подождать надо, а потом можно идти. Урмас вот только нанюхался, еле дышит. Да Ник вот…
— Живой?
— Относительно. Обгорел малость, ну и, как говорят на Земле, отравление продуктами горения. К счастью, яд он действительно выжег полностью, не дал коснуться себя, а то было бы совсем худо. Сейчас его местные шаманы пользуют. Руфус уже оклемался, а Миша… Миша тебя интересует?
Лена промолчала. Фёдор решил, что это вполне может быть расценено как утвердительный ответ.
— А Миша покрепче оказался… впрочем, он в самое пекло не лез.
— Трус… он…
— Нет, Лена. Он просто дисциплинированный. Сказали стоять — стоял. Сказали тащить к выходу — тащил. Тебя, кстати.
— Он же… Ника…
— Ага. Ника, точно. А когда ты решила вздремнуть на песочке, подцепил и тебя. Под конец и Руфуса. Волоком, всех троих. Правда, уже у выхода мы докричались, аррауки на помощь пришли. В общем, приходи в себя. Дай, я тебя поудобнее уложу.
Сильные руки подняли Лену и тут же опустили на что-то толстое и мягкое. Лежать на этом было удобнее, чем на камнях, но сейчас девушке было всё равно. Восхитительно чистый воздух пьянил, хотелось дышать чаще и глубже, хватать его как можно больше… Она не замечала, что воздух в крепости далек от чистоты и свежести утреннего леса… в стенах цитадели пахло дымом кузни и лошадиным навозом, с кухни неслись запахи жарящегося мяса, с сеновала мощно бил аромат подсохшей травы. Последнее, кстати, вполне бодрило.
Повторно войти в тоннель рискнули лишь спустя четыре часа. Воздух немного очистился, но всё равно брести пришлось, обмотав головы мокрой тканью. Суарр Растер, наглотавшийся дыма чуть ли не больше, чем Ник, вынужден был остаться на поверхности — он был очень слаб и постоянно кашлял, пытаясь выбить из лёгких остатки отравы.
Снова плыли мимо древние стены, освещаемые пляшущим пламенем немилосердно чадящих факелов. Руфус, прекрасно понимавший, что открытый огонь не добавляет свежести и без того мало пригодному для дыхания воздуху, попытался создать магический огонек, но после нескольких попыток бросил это дело и развел руками, пояснив, что это заклинание ему никогда толком не давалось, хотя и относилось к числу несложных. Ник, в иное время довольно успешно заменявший умение врождённой силой, сейчас как маг был ни на что не годен — выложился полностью и теперь нуждался в длительном, хотя бы суточном, отдыхе. Не в физическом плане, ноги он переставлял более или менее сносно, а в магическом — выжал себя досуха. Михаил предложил воспользоваться фонариком, встроенным в какой-то сделанный «под старину» талисман. «Наверняка прикупил у кого-то из ролевиков, — раздражённо подумала Лена, — У самого соображалки не хватит». Она и сама не знала, почему парень настолько её бесит… и когда выяснилось, что слабого светодиода едва хватает лишь на то, чтобы самому не убиться о валяющиеся на полу камни, испытала мгновение мстительной радости.
Место, где Николаус выдержал битву с отравленным воздухом, постарались пройти как можно быстрее. Обожжённый, оплавленный камень почти остыл, но дышать здесь по-прежнему было нечем. К удивлению Лены, на удалении всего лишь в два десятка шагов от обгорелого участка воздух ощутимо очистился, а через пару минут она поняла, что можно убрать опостылевшую тряпку. Дышать стало совсем легко и приятно — словно бредёшь не по сырой каменной кишке, а по утреннему, наполненному росой и свежими запахами, лесу.