— Вы тоже злы на Свиридовых? — спрашиваю.
— Еще бы, Сень! — Кузьма даже сжимает пудовый кулак. — Из-за протекции земского исправника Давыдычева Бирмучевы не стали обращаться к князю. Договорились на отступных. Но мы всецело за тебя. Ни за что не позволим травить тебя и твое предприятие, сынок.
Ира тихонько улыбается, теребя рюшечку на платье. Похоже, сейчас заговорят о самом интересном. Спектакль достиг эндшпиля. Видимо, по сценарию от меня ожидается закономерный вопрос.
— Почему вы хотите мне помочь?
— Во-первых, победа Свиридова над тобой сделает этого ворона сильнее и влиятельнее, а, значит, опаснее и для других. Во-вторых, — Кузьма широко ухмыляется, так что уголки губ тонут в зарослях бакенбард. — Ты нам симпатичен, Сень.
— Нам?
— Мне и Ире, — лыбится Кузьма.
Барышня молча кивает. Тщательно же ее обработали перед встречей! Старая Ира бы уже кричала и кулаками махала со стыда. А тут только щечки порозовели.
— Ирина тоже мне глубоко симпатична, — киваю. — Но что вы предлагаете?
После моих слов личико барышни вспыхивает ярким румянцем, глаза сверкают почти нестерпимым блеском.
— Помолвка, — просто говорит глава. — И брак после вашего совершеннолетия, разумеется.
Ира исчезла, вместо барышни теперь сидит красная помидорка в белом платье.
— Тогда Свиридов отстанет? — скептически спрашиваю.
— Анатолий верно оценивает свои силы, а еще он понимает, что мое терпение на пределе. Поджог рынка свата был последней каплей, — серьезно говорит Кузьма. — Еще одна выходка и мы пойдем войной. А он точно проиграет. У нас сорок Кметов в дружине, у него, дай Сварог, двадцать шесть. Побоится, конечно, Сень, а если нет — Свиридовым придет конец. Потому что ты будешь нашим, мои люди будут стоять насмерть за тебя.
— Военный союз? Вот наш ответ?
— Никакой не военный, — качает головой Кузьма. — Дружественный союз, Сень.
Эх, сладко поет соловей! Красавица-невеста, сильные родичи за спиной… Будь слова близки к правде, можно было бы и обдумать предложение. Хотя, я все равно намерен выходить из Дома Волконских, но звучит привлекательно. А так остается только восхититься фантазией и послать к болотопсам.
Я тянусь за пультом от телевизора на журнальном столике.
— Кузьма Станиславович, — включаю плазму на боковой стене. — Но разве друзья бьют в спину?
Вспыхивает темный подвал и избитый человек на табуретке. Его мутузят двое моих безопасников.
— КТО?! СУКА! КТО?! — человека трясут за мокрые волосы.
— Груздевы! Их лакей! Пощадите! А-а-х…!
Хлесткая оплеуха едва не опрокидывает пленника вместе с табуреткой.
— Откуда, гнида, взял, что Груздевы?! Гонишь?!
— Нет! — истошно воет пленник. — Это их лакей! Их! Видел его на рынке у Бирмучевых вместе с Груздевым! У нас там точка, часто видел…!
Нажимаю паузу. Замирает заплывшее лицо, растянутое на сорок три дюйма.
— Знакомьтесь, «кабан» Дрюня Метелкин. Наверняка, вы лично не знакомы, хоть он и работал на вас. Где-то там, рядом с ним, Нитро, его подельник.
Тишина. Тимофей скрещивает руки на груди, не отрывая взгляда от Груздевых. Оба сидящих сударя напряженно молчат, только барышня вскидывается.
— Что происходит, папа?! — пищит побледневшая Ира. Она оборачивается ко мне, в глазах стоят слезы. — Арсений, почему ты избиваешь этого человека?! Почему так жестоко?!
Вздыхаю. Ну кто-то ведь должен ей ответить.
— Это бандит, Ирина. Вчера он напал на моего слугу. Как выяснилось, по найму твоего батюшки.
— Папа… — растерянно шепчет Ира, но резко обрывает себя. Дошло, что сейчас творятся взрослые дела, не для ее ума. Барышня забивается в угол дивана и молчит, сжавшись.
Володар оборачивается к Кузьме:
— Отец, ты должен знать: сегодня ночью уничтожили «кабанов». Всех.
— Я читал газетные сводки, сын. Каждое утро читаю… — произносит глава, задумчиво почесывая щеку. — Правда, думал, что заезжие учинили расправу, а оно вон как, — смотрит на меня с невольным уважением. — Арсений, нечего сказать. Удивил!
— Сеня, ты убивал бандитов? — попискивает из своего закутка Ира.
— Он разнес их базу, дочка, — воодушевленно заявляет Кузьма. — Достойный ответ за нападение! Такой союзник нам и нужен!
Ага, а вот болотопса вам жеванного, а не принцессу! Вообще, интересная ситуация. Мой магнетизм по-прежнему обволакивает Кузьму, поэтому он ко мне положительно настроен. Но стоит объявить себя его врагом, и главу будет раздражать и бесить инстинктивная симпатия ко мне. То же самое и с Володаром.
— Умерьте пыл, Кузьма Станиславович. Конечно, вы мне не меньше нужны, но только в другом качестве — плательщиков виры, — я встаю с кресла и подхожу к окну. — Сейчас мы и обсудим вашу компенсацию.
Кузьма немного теряется. У него происходит эмоциональный диссонанс. Моя харизма начала раздражать.
— Не горячись, Арсений, — дергает губой Володар, ему тоже нелегко. — Мы наняли «кабанов» только припугнуть слугу. Увечье — чисто их инициатива. Да и вообще…
— Мне не нужны интриганы в тестях и шуринах, — равнодушно прерываю. — Это не обсуждается. Платите виру, судари.
— И что же ты хочешь? — скрипит зубами Кузьма.
— Гостиница на Зуевской вполне подойдет. — Ответ у меня заготовлен заранее. Совсем не дешевое имущество. Оформлю гостиницу на Тимофея. Заслужил, воспитатель.
У главы чуть глаз в бороду не выпадает.
— Сдурел?! Гостиницу?! За кого, за холопа?! — орет он.
— Этот холоп заменил мне отца! — рявкаю я. — Так что СЛЕДИТЕ ЗА СЛОВАМИ!
Психическая энергия гремит в моих словах, у присутствующих возникает ощущение, будто их кожа горит. Мужчины замирают, Ира вжимает голову в плечи. С каждым днем мое новое тело крепнет, а вместе с ним и магнетизм Префекта.
— Он меня воспитал, вырастил, а вы посмели поднять на этого человека руку! Радуйтесь, что прошли целые сутки с нападения и я успел остыть. Иначе у нас с вами был бы совсем другой разговор, который вовсе никакой не разговор. Если признаете вину, мстить не буду.
Кузьма и Володар буравят меня злыми взглядами. Парадигма изменилась, больше я не их друг. Щенок показал клыки, и они оказались волчьими.
— Иначе что ты сделаешь? — рычит Володар. — Пойдешь к князю? Вместе с этим Дрюней Метелкиным? Ха, Беркутов, слово моего отца против слова шестерки-бандита.
— Почти правы, — киваю. — Пойду. Вместе с Дрюней Метелкиным. Но не только к князю. Еще и к Свиридову. Ему будет интересно, что кто-то его подставляет и стравливает с другими дворянами.
— Думаешь, Свиридов воспримет тебя всерьез? — неуверенно спрашивает Володар.
— Я уничтожил его «кабанов», — напоминаю. — Потому что думал, они охотятся на меня. А это уже ущерб Свиридову. Но на самом деле виноваты-то вы, судари, с вашими интригами. Я объяснюсь перед Анатолием, извинюсь и, возможно, объединюсь против вас. У Свиридовых тоже есть шестнадцатилетняя барышня на выданье, — усмехаюсь.
На последних словах Ира округляет глаза.
— Глупости, — рыкает Кузьма, дернув себя за бакенбарду. — С чего бы Свиридову тебе верить? Твой «язык» избит, он от страха наплетет всё что угодно.
— Вот поэтому.
Я щелкаю пультом. На плазме мотается новая запись. Сверху на расстоянии ведется макросъемка зеленого газона гольф-поля. Показано, как я ловко избиваю «псов» Свиридова, а рядом топчется в шоке сам Анатолий.
— Вчера я был на взводе и заявился к нему. Анатолий видел мой гнев, знает, что он искренен. Да и кто в здравом уме нападет на опасного аристократа? Ответ очевиден — только тот, кто серьезно рассержен.
Груздевы внимательно смотрят на съемку, и смущает их вовсе не мой бойцовский талант. Как и задумано.
— Это же гольф-клуб князя? Снимает патрульный дрон? — Кузьма растерян. — Откуда у тебя запись?
— Догадайтесь, — сдержанная насмешка.
— Неужели тебе дала запись княжеская СБ?
— Ну а кто еще? — усмехаюсь.
На самом деле запись пришла мне на «мыло» вместе с предупреждением от Галины Константиновны: «Ай-ай-ай. Больше так не хулигань, молодой Беркутов. Для драк есть ринги и кабаки». Но откуда Груздевым это знать, хех. Сейчас они будут мучаться подозрениями насчет того, в каких я состою отношениях с Анфисой. Очень кстати она все-таки упомянула про букет. Тут целый любовный роман можно навыдумывать.
Кузьма вскидывает голову.
— Что тебя связывает с княжной? — Говорил же!
— Дружба. — Понимай это слово, как хочешь, рыжий дядь.
Итак, какую картину Кузьма сейчас видит. Если Груздевы не пойдут на уступку, для них возникает две проблемы. Первая, я расскажу Свиридову, как они ловко его подставляют. Сомнений нет, Анатолий поверит, а он очень злопамятный, жди потом проказ и неожиданных диверсий. Вторая проблема — неизвестно, насколько сильно княжна захочет поспособствовать мне наказать Груздевых. Возможно, мне вообще благоволит сам князь. Возможно, нет. Но княжна точно симпатизирует. Глупо это отрицать, с учетом приснопамятного букета и видеосъемки, а, и еще того платка, что на приеме Анфиса мне мотала вокруг шеи.
Есть только один аргумент против виры. Гордость.
— Отец, уходим! — поднимается с кресла Володар. — К черту этого сопляка!
Меня выводит из себя его дерзость. Оскорблять меня в моем же доме! Нет, чтобы извиниться за свое паскудство, так еще больше падают на дно позора.
— Прошу без оскорблений, сударь, — холодным тоном произношу, зная, что сейчас будет взрывной эффект. — Если у вас нет чести, это не значит, что другие ее не берегут.
— Ах, ты, щенок! — рявкает наследник, резко взмахнув рукой. — Попрекаешь настоящих господ?! Может, и не стоит о тебя мараться, но твоего папашу-лакея я точно добью!
Еще один взмах уже в сторону Тимофея, и из его растопыренных пальцев выстреливает воздушный смерч.
— Угроза — два! — кричу я, выпуская Рарога из спрятанного в рукаве листка бумаги.
Огненный воробей вонзается в смерч. Шипят пламя и ветер. Обе техники превращаются в серый дым. Вижу всё это краем глаза. Сам я уже наношу резкий фронт-кик в грудь Володара. Ступня врезается в ребра, колено разгибается, и наследника швыряет на диван.