В гостиной, между тем, становится тесно. Безопасники, с «калашами» наперевес, заваливаются внутрь, держа на прицеле мужчин-Груздевых. Вся группа в полной выкладке: в бронежилетах и тактических шлемах. Бойцы ждали моей команды в соседней комнате.
Тимофей вынул «ТТ» из-за пояса. Курок взведен, ствол нацелен в поднимающегося с дивана Володара. Тот охает, держась за ушибленные ребра. Надеюсь, сломал хоть парочку. Старался не переборщить, он без доспеха, но всё же синяков будет недостаточно.
Кузьма давно вскочил. Рыжие бакенбарды топорщатся на лице, словно живые.
— Вы на прицеле десяти стволов, — спокойно произношу. — Но вам не пережить даже одного моего огненного удара, — указываю рукой на плазму. Сверху корпуса мигает маячок веб-камеры. — Ваше повторное нападение записано. Я в своем праве защищаться.
Я говорю ровно, без эмоций, но Кузьма отшатывается от меня, округлив глаза. Мой магнетизм пугает Груздевых не на шутку. У Иры вдруг случается истерика:
— Сеня…Арсений, пожалуйста, не убивай папу! — ревет барышня, как теленок, растирая по лицу слезы вместе с макияжем. — Пожалей нас!
Бедная девочка. Везли отдавать замуж, а в итоге попала на мушки автоматов. Вздыхаю.
— Конечно, я не буду убивать твоего папу, Ира. Но вам лучше покинуть мой дом. Только сначала хотел бы услышать ответ по вире.
Кузьма соображает, бегая взглядом по черным дулам.
— Когда получишь извинения и гостиницу, ты отменишь свои угрозы? — спрашивает глава.
— Претензии будут удовлетворены, — киваю.
Кузьма медлит.
— А Метелкин и второй бандит?
— Застрелим, — пожимаю плечами.
Ира вздрагивает, словно от настоящего выстрела. Кузьма смотрит на меня без доверия.
— Или отдадим вам, — предлагаю другой исход. И правда, пускай сами утилизируют свой мусор.
— Годится, — подумав, кивает глава.
— Лебедь, проводите Кузьму Станиславовича с детьми до их машины, — даю распоряжение группе.
Вперед выступает один из безопансиков в балаклаве. Только по походке узнаю Серафима.
— Пройдемте, Ваши Благородия, — он кивает «гостям» на дверь.
На прощание зареванная Ира бросает робкий благодарный взгляд. Видимо, за то, что живыми уйдут. Ну в мои планы и не входило развязывать полноценную войну с крепким родом. Просто не выдержу — малая численность людей, нет Целителей и Кметов. Иначе бы уже прищелкнул прямо на месте одного точно.
Вскоре в комнате остаемся только мы с Тимофеем.
— Мда-а-а, Сенька, как быстро ты вырос, — говорит слуга, старательно пряча глаза — он до сих пор под впечатлением от моих слов про отца. — Уже другим дворянам условия ставишь. Не стоил я того, Сень. Ох, не стоил.
Вообще, конечно, я не воспринимаю Тимофея никаким отцом. Но отдаю слуге должное в благодарность за воспитание реципиента. В этот список входит терпение к его "Сенька" и частому гундежу.
— Еще как стоил, — возражаю. — И гостиницы будет мало, но пока мы слабы, чтобы наказывать таких дворян, как Груздевы, в полную меру их вины.
— Барин, всё в порядке? — на пороге возникают Феня с Досей, глаза круглые, лица бледные. — Видели нашенских с пукалками. Не случилось чего?
— Девчуль, несите шампанское и четыре бокала, — улыбаюсь. — Тимофей почти стал хозяином собственной гостиницы. Будем обмывать!
— Я?! — обомлевает слуга. — Сень, ты чего?! Сдурел? Не надо мне таких подарков!
— Это не подарок, а награда, — хлопаю его по плечу. — Разница весомая. Так, девушки, чего стоим?
Феня с Досей переглядываются.
— А кому еще два бокала, барин?
— Как кому? Вам!
— Нам? — обе синхронно хлопают ресничками.
— Не будете что ли? — удивляюсь.
— Будем! — одновременно вскрикивают и уносятся в винный погреб.
Глава 26 — Перед сиянием
Следующим утром до моих ушей сквозь сон доносятся звонкие девичьи голоса:
— Барин! Барин! Вставай! В поход опоздаешь! — тормошат за голое плечо.
— Не слышит он, Дось. Поди опять всю ночь не спал, работал. Плохо ты следишь за нашим мальчиком!
— Я?! А сама-то!
— Забудь, а то не разбудим. Давай вместе?
— Давай! Один!
— Два!
— Три!!! Девочки-таранчики!
Хлобысь! Бухтых!
Небольшая округлая попа Фени приземляется мне на грудь, а крепкая Дося как чебурахнется пятой точкой на живот — и нет у меня сна ни в одном глазу.
— Кха-а-а! — распахиваю я веки. Первое, что вижу — серьезную мордашку Фени. Медные косички девушки качаются над моим лицом. — Феня? Сколько время?
— Шесть утра, барин, — строгим тоном сообщает рыжая служанка, ерзая ягодицами на мне. Еще и пальцем качает в воздухе, воспитательница. — Это что еще за новости? Мы вас на завод ночами не пускаем, так вы дома решили упахаться?
— Вы что, каллиграфом заделались, барин? — скатившись на край кровати, Дося поднимает с простыни один из разбросанных на постели альбомных листков. Мои ночные эксперименты со славянской рунописью. — Очень красивая «Крада», барин, — поднимает и рассматривает другой листок с руной «Требой». — Вас можно хоть на выставку каллиграфии. А почему все руны красные?
Почему, почему. Потому что рисовал их своей кровью. Но, конечно, не признаюсь.
— Мм… просто развел один цвет. Так, выпускайте, нянечки мои, мне собираться надо на турбазу с командой, — тяжко вздыхаю. Чертов недосып, а раньше-то, в другой жизни, рубился цепным мечом сутками напролет, и ничего. Сейчас же сказываются последствия от перестройки организма. Сонливость — цена моих вернувшихся талантов.
— Да уже всё собрали вам и без вас, — Феня бултыхает по воздуху белыми ножками, и не думая слезать. — Вон, сумка у двери. Купальные плавки, запасные носки, трусы, сланцы, полотенца… в общем, ничего не забыли. Мы же ответственные прислужницы, — и смотрит вопросительно.
— Самые лучшие, — киваю послушно. Бывают моменты, когда даже Префекты вынуждены уступать.
— Хороший барин, — глаза обеих девушек довольно заблестели.
Этого оказывается достаточно, чтобы Феня смилостивилась. Меня наконец выпускают из-под пресса маленькой попы в голубом сарафане. Прямо при девушках я вылезаю голый из постели, и одеваюсь, не обращая внимания на их вспыхнувшие лица и непроизвольные писки. Хватило девушек ненадолго, всего полминуты сидят пунцовые, глаза в пол, а потом наступает точка кипения, и, взмахнув волосами, пища срываются за дверь.
Ох, ну и стесняшки. Да и Отец-император с ними.
Одеваюсь. Сегодня я на спорте. Трикотажные серые штаны, белая футболка, сверху серая толстовка, обуваю тоже серые кроссовки.
Закинув в сумку с вещами альбом с ночными наработками, иду умываться. Затем завтрак. Тимофея дома нет, после вчерашнего шампанского отпросился к любовнице в город. Поэтому в школу меня везет Игнат.
На школьной парковке ждет комфортабельный автобус. Гроновская команда прибывает по одному и загружается внутрь. Игнат припарковывается рядом, я вылезаю вместе с сумкой наружу.
— До скорого, Игнат. Позвоню, как буду возвращаться в город.
— До свидания, барин, — он выруливает обратно к воротам.
У автобусных дверей стоит тренер Борзов, с ним разговаривает стройная женщина в джинсах и фланелевой рубашке. Лица собеседницы не вижу, ко мне она повернута спиной.
— А вот и наш огненный парень! — улыбается Борзов.
— Доброе утро, — здороваюсь и смотрю вопросительно на женщину. Она будто вздрагивает от моего голоса, а когда ее красивое холеное лицо с замешкой поворачивается, узнаю нашу учительницу по музыке. Не сразу узнаю — Оксана без очков. На больших глазах слабо поблескивают линзы. — Вам тоже, Оксана Тимуровна, — с неудовольствием произношу. Замечательно. Еще не хватало всю поездку терпеть ее уговоры стать бардом.
— Арсений, привет, — виновато улыбается учительница. Видимо, уловила мою интонацию. — Я вызвалась помочь Федору Витальевичу следить за вами в поездке.
— Вы буквально спасли наш поход! Больше никто из педагогов не хотел, а школьный регламент требует двух взрослых, — тренер пожирает глазами Оксану. Особенно ее грудь, оттопыривающую рубашку. Учительница же впивается взглядом мне в губы. Ну вот, еще одна. Медом что ли они у меня намазаны?
— Согласен, тренер, Оксана Тимуровна любит помогать другим. Разрешите пойти внутрь, — безразлично бросаю и поднимаюсь на наш пассажирский «лайнер».
Многие ребята уже расселись.
— О, наш лучший штурмовик пожаловал! — машет рукой парень Яков из первой линии.
Малютка Руслана хмурится, но даже не спорит с громкой похвальбой, лишь застенчиво кивает мне. Сидящая у окна Агафья подмигивает, Алеся сразу за ней широко улыбается.
— Сеня, садись со мной, — хлопает зеленоглазая барышня по пустому креслу рядом.
— У меня тоже не занято, — вставляет Руслана, покраснев.
Девушки встречаются режущими взглядами.
— Огненный сядет со мной, — непреклонно заявляет Богдан, скучающе глядя в окно. — Мы используем время поездки, чтобы доработать комбинации.
Барышни сразу затыкаются, крыть им нечем, победа важнее всего. Я благодарно киваю атаману — мол, выручил, соратник — и падаю рядом с ним. Вскоре последние пассажиры загружаются, и автобус трогается. Два с половиной часа дороги мы с Богданом, на самом деле планируем все аспекты своей игры. Рисуем в тетрадке построения, обдумываем роли игроков, предполагаем ответные реакции противника.
— В комнате тоже вместе поселимся, — решает Богдан. — Не успеваем всё обтесать. Заодно отобью тебя от девчонок, — мотает подбородком в сторону Алеси с Русланой. — Если ночью вдруг наведаются.
— Отличное решение, — с радостью соглашаюсь. — Спасибо!
— Не стоит, Сень. У меня свой интерес, — объясняет рыжий парень с ухмылкой. — Если ты с одной развлечешься, другая на нее смертельно обидится. И в команде начнутся раздоры.
— Настоящий атаман, — имитирую аплодисменты.
— Да ты и сам, Сень, здорово шаришь в тактике, — Богдан удовлетворенно оглядывает начерченные комбинации. — В старшей школе запросто сможешь стать атаманом.