— Поднажмем, Дарико? — окликаю грузинку.
Обернувшись, она приподнимает персиковые губки в боевом оскале.
— Поднажмем, — выдыхает едва не тигриный рык.
Загорелась девка!
Весла взбивают воду до белой пены, дикая природа проносится мимо, а вместе с ней и надутая Алеся с совсем не опечалившимся Агаркиным. А чего дуться? Не было же ничего. Ладно, свожу как-нибудь в «Зарницу» — мигом отойдет.
Скоро доплываем и до пристани. Там обустроенная площадка со столами, лавками и уличными раздевалками.
Неподалеку ждут и фургоны безопасников. Внутри сложена сухая одежда. Переодеваемся в раздевалках, и ребята рассаживаются по фургонам. Трансфер отвезет всех по домам и в общежитие. Конечно, у меня теперь двое проблемных игроков. Надо не забыть грохнуть шестерок папы Агаркова. А теперь еще одна проблема — безопасность Дарико. Как бы Амиран не решил ее убрать раньше отборочного этапа. Подстроит, гад, несчастный случай, а потом будет ронять на камеры крокодильи слезы. Привет Боре Кайману с батей.
Агаркин запрыгнул в фургон, направляющийся в лицейский кампус. Следом Дарико встает на подножку, когда я беру ее за руку и отвожу в сторону.
— Что такое? — дыхание грузинки учащается.
Отпускаю тонкую кисть.
— Вот твой трансфер, — указываю на мою «Весту» с Игнатом. — Ты переезжаешь ко мне домой. Вещи заберут безопасники. Мы убережем тебя от Амирана.
Щеки ее вспыхивают.
— Но…но так нельзя, — лепечет она, колыхнув косой. — Ты одинокий молодой человек, а я незамужняя барышня. Моя честь не позволяет переехать к тебе!
— Тогда переезжай к моей маме, — отмахиваюсь. — Елизавета Юрьевна тебе понравится, сто процентов. Или к сестренке. Насчет Елены Всеволодовны уже не уверен, она жуткий стебун и мастер словесных уколов, даже меня пронимает, но зато это прекрасный способ укрепить твою вербальную самозащиту. Так что всё в порядке. Садись, — легонько подталкиваю девушку.
Наружу уже вышел Игнат. Видимо, заметил, что мы тремся рядом. Поклонившись, водитель распахивает заднюю дверцу автомобиля. Грузинка, бросив на меня пристыженный взгляд, послушно падает внутрь салона.
Я возвращаюсь к ватаге. Надо объясниться, а то напридумывают невесть что.
— Симона, у Дарико определенные проблемы. Ради ее безопасности забираю ее жить к себе, — огорошиваю новостью. — Тебе для справки.
Блондинка округляет глаза и лишь раскрывает в удивлении припухлый ротик.
— Понятно, — выдавливает она в конце концов, через силу кивнув.
Только разворачиваюсь, как чуть не натыкаюсь на Алесю.
Смотрит мне в глаза, как побитая собачонка. Как будто я сам ее только что побил. Вот-вот разрыдается. Меня буквально чуть не раздавливает жалость, внутри словно натягиваются и рвутся струны, как на скрипке.
— Сеня, всё хорошо? — чуть не плачет она.
Вопрос понятен сразу. Хорошо не у меня или у Дарико. Хорошо у нас с Лесей. И вот что ответить? Чтобы одновременно подбодрить и не наговорить лживых обещаний. Кто его знает, как сложится.
— Лесь, здесь всё отлично, — прикладываю руку к груди. — Особенно когда мы с тобой играем вместе. Помнишь, что я обещал? Кубок — а затем необозримый простор наших желаний. Потерпишь?
Помешкав, барышня кивает. Значит, верно поняла мои слова. Хочешь чего-то большего, то нужно довериться и пройти испытание до конца. Алеся широко улыбается и хлопает себя по левой груди. Напоследок я удостаиваюсь взгляда зеленых очей прямо в глаза, затем она молча разворачивается и садится в фургон.
В «Весте» я замечаю Дарико:
— Сначала заедем на мой завод, он совсем рядом с остановкой сплава. — Специально ведь подбирал маршрут — чтобы потом сразу свистнуть на работу. — Меня высадят, и Игнат отвезет тебя домой.
— Одну? — грузинка пугается не на шутку и вцепляется ноготками в обивку сидения.
— Не волнуйся, я по телефону предупрежу маму. Тебе устроят теплый прием. С хлебом и солью, как полагается, — но грузинка всё равно встревожена. Вздыхаю огорченно. — Дарико, хватит переживать. Не думай, что к тебе незаслуженно подвалил Дед Мороз. Если что, ты никакая не нахлебница и это не благотворительность. Я переселяю тебя к себе именно для того, чтобы ты успокоилась и смогла нормально играть. Не делай мои усилия напрасными. Оплати на поле за работу моей СБ.
Я угодил в точку. Теперь Дарико улыбается не слабой натянутой улыбкой, а — счастливо и решительно:
— Я обещаю отплатить вам достойно за защиту, Арсений Всеволодович.
Вот и всё. Сам не могу терпеть милостыню. И любой сильный человек не сможет. Появится возможность — обязательно оплатит помощь. Мы просто обозначили это заранее, чтобы Дарико спалось спокойнее.
По дороге приходит сообщение от Серафима: «Гидропривод» подвергся обстрелу. Слабому, из кустов. Наши безопасники не стали мелочиться с ответочкой. Иначе бы долго перестреливались. А так, ответный огонь из миномета мигом сжег лесную полосу у западной стены, вместе с парой Учеников. Остальные диверсанты удрали. Продолжение следует.
На заводе высаживаюсь и отправляю машину дальше. Уже в своем кабинете звоню маме и сообщаю:
— Ма, к нам домой сейчас приедет девочка. Она поживет у нас…сколько-то.
— Девочка?! — в ужасе она восклицает. — Почему она едет? Неужели беременная? Так и знала….
— Нет, она не моя любовница, даже близко, — спокойно прерываю. Уже привык к маминым страхам. После ходока Всеволода подобные комплексы совсем неудивительны. — Дарико — просто товарищ по Грону. Она дворянка и ютится в общежитии для простолюдинов. По-моему, это совсем не хорошо. Вот я и подумал, что места в нашем доме хватает, и одна гостья нас не стеснит.
— Фу-ух, — выдыхает Елизавета Юрьевна. — Извини мать за ее дурость. Просто вокруг тебя столько соблазнов — красавицы-княжны, хваткая Лизоблюдова, к тому же Дося глаз с тебя не спускает, да и не только Дося. Так что мне тревожно. Хоть и понимаю, что сынок ответственный, дворянок до алтаря не тронет, а простолюдинок если и тронет, то только предохраняясь….
— Мама, что с барышней? — опять вынужден я прервать родительницу.
— Конечно, пусть поживет, — оживляется женщина. — А как же ее род? Неужели настолько беден, что не смог арендовать жилье своей кровиночке?
— Нет, род Дарико — сволочи, которые способны ей навредить. На всякий случай, я также усиливаю твою и Лены охрану. Без сопровождающих больше никуда не ходите. Конвой будет состоять из двух машин.
— Поняла, — соглашается мама.
Я не жду атаки именно от Амирана. Грузин видел меня вместе с Лизой, потом он ушел, но ему точно доложили, что я короновал княжну Царицей вечера. Бесоновых каждый имперец побаивается. Так что Амиран если и ударит по мне, то без захватов родственников и шантажных игр. Скорее уж нападут в подворотне из темного угла.Поэтому лучше держаться на свету.
А широкомасштабную атаку способен устроить как раз Миронов. Не с Эдуардом Эльсом напару, а именно Андрей Миронов со своими вассалами Гнездовыми. Мутный какой-то граф, не нравится он мне. София Бесонова играет в свои десятиэтажные игры, и этот недалеко ушел.
Я остерегаюсь графа. Поэтому время до шести опять трачу на технические приблуды. Сюрпризы для Полковоев готовлю. Зарытым в микросхемы меня и вызванивает Дося:
— Господин, вы уже в «Горлесмаше»?
— Так точно, ковыряюсь по работе. А ты в офисе? С Катей?
— Да, составляем вам график встреч с возможными дворянами-партнерами. Екатерина хоть и гендиректор, но с такими людьми лучше налаживать отношения носителю герба.
Тяжко вздыхаю. Еще работы мне прибавили красотки. Но в этом, в том числе, и состоит их работа.
— Я понял свою задачу. Спасибо, Федосья, — улыбаюсь. — Позвольте готовиться к ее выполнению.
— Ой, господин опять шутит, — усмешка в ее голосе. — Конечно, я вас отпускаю.
Стук в дверь. Заглядывает Кира, администраторша офисных этажей.
— Господин, к вам пришла Жанна Жировитована Дрить по вопросу поступления в Отдел конструкторов.
— Впускай ровно через две минуты, — я приоткрываю тумбочку, в которой лежит «Стечкин».
Секунд тридцать уходит на то, чтобы подготовиться. Проверить оружие, вставить магазин, щелкнуть предохранителем и убрать обратно. Если заподозрю врага — ему в лицо прилетит двадцать пуль.
Ну вот сейчас и увидим кто пожаловал. Очередной мятежник? Мой легионер? Освободитель планет Чугуна? Лишь бы не первое. Убивать тринадцатилетнюю девочку совсем не хочется. Даже если в ней сидит сорокалетний мужик, продавшийся Хаосу. Неприятно марать руки о детское тело.
— Здрасьте, — входит девушка, шмыгнув веснушчатым носом, и я сразу понимаю одно — точно не Феникс.
Куда там! Передо мной рыжая, исцелованная солнцем девочка, в спортивном костюме с уличного базара. На груди вышито «Русич Спорд». Да-да, именно «д». На непричесанные сверху кудри накинута мятая кепка с козырьком набекрень. Зато кроссовки дорогие и добротные. Такой премиальный пошив стоит ползарплаты инженера. В случае обуви она не продешевила. А почему? Потому что любой умный солдат понимает — тактическая обувь выигрывает войны. И сейчас речь не про бионические берцы-скороходы нашего Легиона, которые развивали скорость до сорока километров в час. И не про противоминные боты. Нет, если битва проходит в токсичных пустынях смачноплюев или ты закинут на долгую миссию в топи к болотопсам, прочная, водонепроницаемая обувка — твое спасение. Да и просто стереть палец опасно в моменты сражения. Ибо отвлекает.
Кроссовки хорошие, но в остальном… Мой легионер никогда бы так не оделся. Безвкусица чистой воды.
— Вам что ли нужен конструктор ходоков? — меряет меня взглядом девчонка. Ее нижняя челюсть ритмично шевелится. Замечательно. Она еще и жвачку жует.
Встаю со стула и, обойдя стол, опираюсь на него спиной. Без «Стечкина» разберемся.
— Механический ходок, ты имела в виду? Стандартный боевой или разведывательный шагатель? Согласно постановлению Префекта-командующего, на вооружении Армии Постимпериуса их двадцать три основных модификации. Нет, в заявке речь только о лесном тракторе-комбайне, — девочка молчит, насупившись и зыркая сощуренными глазами.