— Тогда почему ты не поручила своего господина Целителям? — холодным тоном спрашивает Лиза.
— Ему не нужно лечение, — у Акуры аж задрожали коленки. Перед юной девушкой! Да что такое?! Бесонова явно обладает непреодолимой пассивной психической силой. — Господин предупредил меня до игры. Он выпил сырьевой коктейль и нагрузил меридианы.
— А, вот оно что, — сразу успокаивается Лиза. — Сеня в своем репертуаре. Совсем не жалеет себя, — с умилением смотрит она на спящего юношу. — Наверное, он принял «Лопнуть и сдохнуть»?
— Не могу знать, Ваша Светлость, — опускает голову ассасинка.
— Точно оно, — убеждена Лиза. — Тогда не будем ему мешать, — погладив Сеню по волосам, княжна отворачивается.
— Постойте-ка, — вдруг говорит Анфиса и обращается к Акуре. — А ваш … пост всегда находится в тени Сени?
— Всегда, — твердо отвечает Акура, не понимая причины вопроса.
Волконская снова встревоженно переглядывается с Людой.
— Простите, но… прямо всегда-всегда? Каждую минуту? Каждую секунду?
— Верно, Ваша Светлость, — кивает Акура.
Но Анфиса не удовлетворяется полученным ответом. Подойдя ближе к стройной японке, княжна сбавляет тон.
— Даже когда он в душе? Даже при других…интимных обстоятельствах вашего господина?
— Всегда, — ответ не меняется, к расстройству княжны. — Прошу простить, мне нельзя долго оставаться на свету.
Ассасинка ныряет в тень Сени, а барышни уходят из технической зоны. Пока они поднимаются по лестнице обратно на свои места, три девушки погружены в глубокое молчание. Назойливые мысли крутятся в головках юных красоток, не давая покоя.
— Это что же получается? — не выдерживает Анфиса и тихо шепчет. — Она его караулит, даже когда он в кровати…ну, вы сами понимаете с кем.
Люда и Лиза грустно вздыхают. Конечно, они всё понимают. Сеня далеко не незрелый мальчик. Он дворянин, глава рода, да еще с сотней талантов. Музыка, живопись, войстезя, Грон…всё подвластно ему. Конечно, у Сени есть и любовница из числа простолюдинок. Да, должно быть, и не одна. Это нормально. Но вот то, что за ним всё время подглядывает эта японка, очень уже неприлично.
— Тебя это сильно волнует, Фис? — озабоченно спрашивает Люда.
— Конечно! Ведь когда Сеня женится, то эта Акура будет прилагаться к брачной ночи! — возмущается Анфиса. — Да и ко всей супружеской жизни!
— И правда, — с удивлением Люда понимает столь пикантный факт.
Щеки боярыни розовеют, а следом и у Лизы. Безусловно, в Сенины жены девушки пророчат именно себя. Так что каждая представила себя в роли жертвы наблюдения японки.
— Так, — Лиза берет вожжи в свои руки, как самая старшая. — Нечего себя накручивать. Сеня вовсе не из-за прихоти усилил свою охрану. Я это точно знаю, так как он в союзе с мамой. Это суровая необходимость. А как вы хотели, девочки? — строго смотрит княжна на смущенных подруг. — По-простому не получится. Ведь и Сеня далеко не простой. У него великие цели, великая миссия, великий жизненный путь. Придется вам смириться, и не только с этим. Да-да, не округляйте глаза, милые. Готовьтесь сразу, девочки. Ну или ищите кого-то не столь замечательного, — в конце голос княжны Бесоновой звенит металлом.
— Лиз, ты чего? — сразу всполошилась Люда. — Ты не серчай, мы же и не против. Пускай эта Акура смотрит за Сеней. Надо так надо. Безопасность превыше всего, конечно. Мы просто удивились, поразились. Необычно же, согласись! Между нами девочками ведь можно порассуждать? Всё хорошо. Не думай плохого о нас с Фисой, пожалуйста.
— Ну ладно, — сменяет Лиза гнев на милость. — Давайте уже досмотрим игру, ради которой Сеня так переутомился.
— Конечно, — с облегчением часто-часто кивает Люда. Ведь буря миновала.
А Анфиса про себя делает неутешительный вывод. Только что Лиза вела себя как главная жена, и даже перечить ей казалось невозможным.
«Ну всё, — грустит про себя княжна Волконская. — Я точно не буду первой для Сени. Куда мне с Лизой соревноваться? Она и умна, и красива, и сильна… Но буду стараться, — сжимает княжна кулачки. — Битва еще не проиграна! Кольца никто еще не получил!»
Между тем матч, конечно, продолжается. В перерыве между третьим и четвертым периодами Тагир попытался взбодрить своих «орлов». Сеня нанес огромный урон их самооценке, но княжич смог мощной речью восстановить часть потерянного самоуважения ватаги. Поэтому третий период «орлы» играют самозабвенно, с полной отдачей на максимуме своих усилий. Истиславу с Истомой приходится несладко.
Неудивительно, что к четвертому периоду «орлы» заполучают целых два очка. Счет: три — два. Пока что. Впереди еще один период.
— Эти горцы делают невозможное, — надсадно хрипит усталая Истома, опершись руками об колени. — Сеня их почти раздавил, а они собрались как-то.
Истислав тоже устал, последнее сопротивление далось ему с трудом, но альфа выпрямляется через силу.
— Я не позволю «орлам» нас склевать как червей, — рычит брюнет. — Чтобы Беркутов, очнувшись, смотрел на меня, как на слабака?! Нет! Я ощипаю этих горцев словно кур. Милая, ты со мной?
— Конечно, — выпрямляется бета вслед за своим женихом. — Я всегда с тобой!
«Она хоть и извращенка, зато верная» — довольно думает Истислав.
Четвертый период самый жестокий. «Фениксы» в нападении, но оборона «орлов» становится непреодолимой, как крепостная стена. Мощные, неуступчивые — грязно в конце играют все. И даже Тагир уже не останавливает своих вассалов. Разгоряченные кавказцы взвились не на шутку. На поле то там, то здесь образуются горки дерущихся тел. Дагестанцы ревут и навязывают бой, где он вообще не нужен. Выискивают слабые узлы на доспехах, ломают кости «погасшим», допускают грязные приемы. Опрокинутым «фениксам» даже приходится буквально спасаться бегством — их бьют даже лежачих. Свисток судьи не прекращаясь объявляет штрафные. Но горцам плевать. На кону Кубок.
Каким-то чудом Истиславу удается забить еще один гол. И это еще больше взбешивает «Тарковских орлов».
В новой атаке Истислав, схватившись с Тагиром за мяч, получает молнию в лицо. С трудом альфа выдерживает бегущий по телу ток. Он отвечает гравиволной, и княжич с охом заваливается на одно колено. Альфа пасует бете, а сам схватывается с серьёзным противником. Оба они катятся по газону. Судья кричит прекратить, но княжич с альфой будто не слышат. Гром ударов, треск доспехов, шипение сквозь стиснутые зубы.
И только когда судья лично расталкивает сцепившихся юношей, они замечают ликование зрителей. Электронное табло высвечивает «пять — два». «Золотые Фениксы» победили!
Я просыпаюсь от жарких объятий и поцелуев. Что случилось? Почему меня тискают? Что за гомон толпы?
Зрители скандируют: «Фениксы! Фениксы!».
— Мы победили, Сеня! — лучезарно улыбаются Дарико с Алесей на фоне шумящих трибун. — Победили!
Ах, вот оно что. И стоило ради этого будить? Конечно, победили. Как могло быть иначе? Откидываюсь назад и, не обращая внимания на ласки барышень, возвращаюсь досматривать прерванный сон.
Легендариум Постимпериуса.
Отец-император модернизировал души Префектов по своему образу и подобию. Галактический владыка использовал таинства биоалхимии, чтобы создать совершенных людей. Претендентами были лучшие из лучших: могучие полководцы, искуснейшие ораторы, великие планетарные правители в одном лице.
Глава 8— Обвинение
— Гунай, ты уверен? — вскидывает брови император Дзимма. — Сам Свар-ками? Живой бог? Его изображение только вчера нарисовали на стенах Храма Исэ. Глиняные фигурки еще не успели остыть и отвердеть, а ты говоришь, что он уже ходит среди смертных?
— Именно, папа, — отвечает наследник. — Сам в шоке, но битва Хенеси и Беркутова предстала, как сражение света и тьмы. Причем Хенеси сражался вовсе не за то, за что следовало. — помолчав, принц отвечает. — Он хаосит, пап.
— Да не может быть, — в шоке откидывается на спинку кресла Сын Неба. — Он же впечатлил весь двор. Покойная Микими очень восторгалась его стихами.
— Но это так, я видел его лицо под обсидиановой маской, снятой Сваром-ками. Клыкастая морда бешеного зверя.
Оба молчат, задумавшись об одном и том же. Разница лишь в том, что Дзимма размышляет еще и о сотне других государственных дел. Например, как обогнать Красное Солнышко в «Кексиках» и взять наконец триста десятый уровень. Но не только об этом, конечно, еще и о прелестях юной дочери Каями. Брачные договоренности уже заключены в тайне, и свою невесту Сын Неба уже опробовал. Юная девушка пришлась ему по нраву, и, возможно, со временем ей удастся затмить пышногрудую Микими. Ведь у молодой Каями пышности тоже ого-го…
— Па, я слышал, жрецы прекратили жертвоприношения, — произносит Гунай. — Будто бы людей больше не режут на алтарях. Это правда?
— Не везде, — вздыхает император, отвлекаясь от мысленного созерцания нежных бедер юной Каями. — В Кинае до сих пор режут. Да и в Токайдо тоже. Еще где-то, — не вдается в подробности Сын Неба. — Но во многих храмах прекратили вдруг. В Токио не режут больше, а пленных негров отпустили восвояси. Такое ощущение, что сама Аматэрасу не может определиться что ей надо. Вот жрецы и мечутся между желаниями богини Солнца.
— А что с русскими? — Гунай продолжает дотошно спрашивать. — Что с ордами тварей, гуляющих по стране? Ведь наших селян убивают, заголовки газет пестрят людоедством.
— Основные силы из Нижних миров разбиты, — успокаивает сына император. — Но, понятно, об армии дьявомолов ты слышал уже. Ее разбить пока не удается. Твари бесчинствуют в Сикоку, и наши солдаты ничего пока не могут с ними поделать. Вокруг слишком много населенных пунктов. Бомбардировками их не взять, свои же города накроем. Артиллерия не способна достать всех, эти двухметровые кузнечики движутся рассредоточено по местности. Пехотные дивизии тоже бессильны. Твари мощные и умные. При наступлении, сразу отступают в топи и леса, чтобы навязать одиночные бои в непроходимой для танковых батальонов местности. Русские готовы ввязаться в это месиво, что очень странно. Недавно у меня был их посол. Он настаивал на предоставлении нам пяти дивизий отборной морской пехоты.