— Жених и невеста, — громогласно начинает Солнцебог, отрывая меня от суетных мыслей и возвращая к празднику жизни. — Поистине, свадьба — есть наиславнейшая треба Роду, творимая во черёд свой каждым из Роду Русского, из Племени Славянского, из Народа Сварожьего иже душою да телом во Здраве пребывает. Поистине, славянину жену не взять — равно, что жене славянской детей не рожать — равно, что дело Предков своих не продолжать — равно, что ко Богам Родным хулу обращать! Обратное же творить — равно, что зёрна в пашню ронить — по Прави по Божской жить — Долг Родовой исполнять — Вервь Отцов продлевать! — обведя меня с Ладой теплым, как весеннее солнце, взглядом, Дажьбог продолжает. — Свар, молодец ты наш непобедимый, берешь ли красавицу Ладу в жены?
— Беру, — киваю, с улыбкой смотря на богиню.
— А ты, Покровительница брака, пойдешь за златокудрого Свара?
— Пойду, боже, — расцветает широкой улыбкой богиня.
— Родовое единение одобрено, — обращается Дажьбог к гостям. — А посему венцы и обручи подайте.
Пара офицеров в мундирах приподносят Солнцебогу рушники. На них лежат цветочные венки, а под ними сияют золотые обручи. Дажьбог сначала надевает на наши с Ладой головы венки, затем сверху обручи.
Офицеры отходят, за ними сразу появляются другие с серебряными блюдами. На каждом блюде лежит по золотому кольцу.
— Наденьте друг другу кольца, — велит бог-жрец.
Мы с невестой надеваем друг другу кольца под пение или речитатив строя гридей:
Среди Сварги перстни скованы,
В светлом Ирье позолочены,
На земле волхвом оценены.
Кому эти перстни носить?
Владыке Свару и богине Ладе.
Пальцы моей уже жены нежные и теплые. Касаться кожи Лады одно удовольствие, я даже представить не могу, какое наслаждение испытаю в постели с ней. Лада же богиня! Провести ночь с богиней — об этом не могли мечтать даже Рюриковичи. А вот дворяненку Сене Беркутову это удастся, на зависть всем императорам. И сейчас даже неважна техническая подоплека. Неважно, что боги — это энергетические фантазмы, а дворяненок — инопланетный военачальник. Важно, что о нашей с Ладой любви будут слагать легенду именно так: мальчишка Сеня Беркутов обрел божественную силу и взял в жены саму Ладу.
— Гой! СВА! Слава! — гремит Дажьбога.
Я беру лицо Лады в ладони и крепко целую.
— Горько! — кричит Чугун и, наклонив одну из японок к себе, крепко целует в розовые уста. — И похрен, что ересь! Зато красивая!
А дальше я увожу Ладу к себе в спальню. По дороге нас орошают цветочными лепестками и маковыми зернами под общее ликование. Конечно, по-правильному полагается застолье с тостами и танцами-хороводами. Но некогда, мы на войне. Успеть бы провести брачную ночь хотя бы. А то Хаос нагрянет в любую секунду. Если же будем тратить время еще и на свистопляски, то и самое сладкое не достанется.
— Мой супруг! — поет сладко Лада, едва мы вбегаем в опочивальню. Именно вбегаем. Так нам обоим не терпится. — Тебя я ждала тысячи лет!
— Ну так на! — грабастаю стройную девушку в объятия и она, звонко смеясь, томно изгибается в моих руках. Ее руки жадно скользят к пряжке моих брюк. Я же рву на ней изысканное дорогое платье, всё в серебряных нитях и ярких самоцветах. Трещит ткань, стучат камни по полу.
Еще не доходим до кровати, а уже оказываемся полунагие. Рыча, как звери, мы падаем на постель. Страстные божественные поцелуи, которыми Лада осыпает своего мужа похожи на раскалённые угли, разжигающие во мне похоть. Я не остаюсь в долгу. Мои руки жадно блуждают по коже и всем чувственным точкам. От моих касаний богиня испытывает запредельное блаженство. Лада стонет серебром, поет золотом, плачет бриллиантами. Хриплое дыхание двух существ сменяется звериным рычанием. Громкие девичьи стоны разносятся по этажу. Экстаз, похоть и безумие обуревают нами.
Богиня красоты и весны отдается целиком, вливая всю бесконечную любовь без остатка, подобно весеннему половодью. Я же поглощаю и сжигаю этот дар, словно пламя угли. А страстные вопли девушки и тяжелое мужское дыхание не прекращались ни на миг до самой глубокой ночи.
А в это время меняется коллективное бессознательное. Наш с Ладой обоюдный экстаз создает мощную энерговолну. Мир переворачивается в ментальном плане. Яркие помыслы и фантазии вспыхивают в сознании людей. Уже сегодня ночью это выльется в невиданные шедевры искусства. Новые фрески, новые образы на стенах храмов, новые скульптуры. Земля преображается, и гром наслаждения бога и богини сотрясает сознания миллиардов людей. Неважна даже их вера.
Утром же меня будет крик Вити Долгоногого:
— Свар! Владыка! Вставай! Беда! — орет он из-за приоткрытой двери.
— Что такое? — поднимаю я лицо с пышной груди Лады. Так я и уснул, зарывшись в божественных выпуклостях.
— Твари! Напали на Оиту и Итосиму!
Так-так-так. Оита — это город, возле которого расположен военный аэродром. Мы его только недавно покинули. А Итосима это что? А, вспомнил. Портовой город неподалеку от Фукуоки. И чертовы Монстры же молчали, ни слова не брякнули. Что это всё значит? А значит это одно. Дерьмо.
— Радгар срочно созвал совет. Тебя он тоже требует, но тебе не стоит идти. — Витя делает паузу, чтобы сглотнуть. — Тебя хотят обвинить в измене! Чинга сказала, она уже там. Говорит, против тебя готовится пакт. Эти скандинавы совсем страх потеряли, не понимают, что ты их можешь прихлопнуть одной левой.
Я задумчиво тереблю золотые локоны спящей Лады, рассыпавшиеся по подушке. Ох, это, бесспорно, верно. Но убивать северных придурков нельзя. За ними стоят нужные мне войска.
Ладно, разберусь. Не зря же у меня припасен козырь на этот счет.
Глава 21— Последний совет
Еще до собрания Жозефина приходит в поместье к Радгару. Она давно знает о чувствах норвежского принца к ней и хотела воспользоваться его расположением. Перед агатовыми глазками принцессы до сих пор стоит разочарованное лицо Ричарда. Неукротимый британец спас ее, любезничал, намекал на симпатию, а потом вмешалась грозная Лиза, люто припомнила ту молнию, чуть не прихлопнула Жозефину на месте, и Ричард резко поменялся. Жозефина сама не знала почему, но хотела вернуть расположение демоника. Ради этого она пришла к Радгару.
— Мадемуазель Бонапарт, — встречает ее в своем кабинете удивленный норвежец. — Чем обязан? У нас совет буквально через час. Неужели вопрос столь срочный.
— Мне просто хотелось вас увидеть до совета, — томно вздыхает француженка. И один Бог знает, сколько ей потребовалось усилий для этого притворства. — Поговорить насчет надвигающейся беды.
— Уже надвинулась. Оита и Итосима захвачены тварями, — кивает принц. — Военный аэродром разрушен, подкрепление возможно только по морю…
— Я не о тварях из Нижних миров, — мягко перебивает его Жозефина. — А о Сваре.
— А что с ним? — фыркает Радгар. — Эту проблему, как наши правители договорились, мы устраним по ходу дела. И очень даже скоро.
— Скоро? — хлопает глазками Жозефина. — Неужели на совете? Вы слишком смелы. Вспомните — Свар очень силен. Вы видели же Столп? Все его видели.
— Я не думаю, что он накинется на меня прямо на совете, — пренебрежительно отвечает принц. — Предварительно я опущу его в глазах Чинги и Ричарда, ведь уже видно, что Свар за хаоситов, либо же использует их, чтобы уничтожить наши войска. И потом, им займутся другие люди.
— Другие? — Жозефина ошеломлена. — Кто?
Дверь без стука распахивается, и в кабинет широким шагом входит чернокожий мускулистый человек. Огромный, словно медведь, и, судя по движениям, гибкий, как пантера. Он одет броско, как цыган, в правом ухе торчит золотая серьга, в которой сверкает бриллиант размером чуть ли не с кулачок Жозефины. От мужчины веет чудовищной аурой. У Жозефины захватывает дыхание. Это же…
— Долго еще мне ждать?! — рычит африканский варвар. — Я приехал для боя, но прохлаждаюсь уже целый день без тренировок и Сырья.
— Терпение, Ваше Величество. Осталось не больше четырех часов, — спокойно отвечает Радгар. Видимо, он уже приспособился к вспыльчивому характеру гостя. — Жозефина, позволь представить Чакайду Нкозану, короля Намибии. Ваше Величество, а эта прелестная девушка — принцесса Франции мадемуазель Жозефина Бонапарт.
Кровавые, как у быка, глаза африканца смотрят на девушку, словно на кусок мяса. Дымящегося сочного мяса. Жозефину передергивает. Любая женщина для варвара лишь нарезка для обертки чресел и больше ничего.
Она слышала о короле Чакайде. Сильнейший человек Африки. Жива-юзер, вечно жаждущий большей силы. Беспрестанно тренирующийся и каждый день сражающийся насмерть. Под пятой фанатичного правителя некогда процветающая Намибия погрузилась в нищету и голод. Промышленность исчезла, фермы разорились. Проблема была не столько в том, что Чакайда не уделял внимания экономике, а, наоборот, правитель впился в бюджет королевства, как королевская кобра, отравляя жизнь миллионам подданных. Каждый день росли налоги, придумывались новые поборы. Дошло до смешного — возник налог на окна или двери. Бедняки вынуждены были забивать оконные и дверные проемы в своих хлипких хижинах из кизяка и, при необходимости, выползать на улицу через узкий лаз в стене. Чакайда не уставал придумывать новые налоги. Все полезные ископаемые Намибии — алмазы, медь, свинец, уран, олово, цинк, золото, серебро, марганец, пириты — шли на продажу другим странам. Куда же Чакайда тратил деньги королевства? Непомерная роскошь с платиновыми унитазами и бриллиантовыми вечерними костюмами не могла сожрать бюджет некогда одного из богатейших африканских государств. Ответ прост. Чакайда закупал Сырье, много Сырья. Продукты из Нижних миров он закупал центнерами, даже тоннами. Чакайда пировал Сырьем, ел иноземные ростки и мясо не переставая. Завтрак, обед, ужин, любой прием пищи не обходились без добавок с Нижних миров. Диетологи выводили новые коктейли, и он поглощал их литрами между силовыми тренировками. Чакайда объявлял помпезные турниры, на которые съезжались бойцы со всего мира. Призовые фонды составляли миллионы рублей. Сам король тоже участвовал в смертельных поединках. И побеждал, благодаря изнурительным тренировкам и Сырью. Основными поставщиками короля были Бесоновы, но главная княгиня София не видела проблемы в том, что за желания Чакайды расплачиваются миллионы африканцев. Она не снижала цены, не отказывала чернокожему королю в поставках. Это ведь бизнес, всего лишь бизнес. Ее действиями руководили прагматичные цели. В конце концов, если нимибийцам это не нравится, что мешает им свергнуть алчного узурпатора?