Мария Липпи
7 марта: получилось неплохо. Мне нравятся мои работы. Они не столь грандиозны и совершенны, как творения великих Липпи, но я получаю удовольствие от процесса их рождения. Они – то немногое, что будет жить после меня в семье. В тот мартовский день я не предполагала, что жизнь моя не столь длинна, как мне того бы хотелось. Не знаю отчего, но отложилось в памяти: 7 марта у меня получилось неплохо.
Еще то был день мыслей о бренности бытия. Ощущение утраты чего-то большого, значительного, важного сдавливало грудь. Я чувствовала себя беззащитной, словно кто-то разрушил стены, оберегающие меня. Потом это состояние рассеялось, но день запомнился.
Думаю, даже самые обычные люди живут с мыслью оставить после себя память и след, как свидетельство того, что жизнь прожита не зря. Одни при жизни ведут дневники, другие рукодельничают, создавая маленькие фамильные шедевры, третьи возводят дома.
Мне не хватило времени… Я о том сожалею немного, впрочем, таково самое большое сожаление каждого, кто рано уходит.
Мы оставили машину на Рыночной площади. Огляделись. Джузеппе уверенно направился вперед. Нужная нам улица оказалась довольно узкой. На первом же угловом доме, где располагалась ростиччерия[36], виднелось название: улица Святой Маргариты. Прошлое в этот солнечный апрельский день молчало абсолютно. Да, мы видели старые дома, пережившие столетия, но проезжающие автомобили, многочисленные выходцы из Африки, темпераментно обсуждавшие футбольные ставки на вечер, обилие мусора, погоняемого ветром, – всё это никак не увязывалось с событиями многовековой давности.
Мария Липпи с сыном Джузеппе (Maria Lippi con il figlio Giuseppe), 1955 г. Фучеккьо провинции Флоренция, Италия.
Дважды по мизерному тротуару прошли улицу от начала в конец и обратно. На фасаде дома Филиппино Липпи прочли памятную надпись: II 7 marzo 1944 un’incursione aerea travolse il tabernacolo che qui Filippino Lippi aveva dipinto nel 1498. Ricomposto da minutissimi frammenti si trova ora nella galleria comunale – 1957. Поясню её суть. В годы второй мировой войны, а именно 7 марта 1944 года при воздушной атаке на город Прато взрывом бомбы дом Филиппино Липпи был полностью разрушен. Предохранительный щит, заблаговременно выставленный над ним, не помог. Джузеппе и я видели на фото, что от дома Липпи после бомбардировки остались лишь руины. Его отстроили заново после войны, и внешне он – точная копия дома, купленного Филиппино в 1498 году.
Почти напротив дома стоит скромная церковь Святой Маргариты. Она-то и обозначила для нас место знаменитого женского монастыря (il monastero di Clarisse), в стенах которого Лукреция Бути и Фра Филиппо впервые увидели друг друга.
Потом мы направились на площадь Филиппо Липпи. Она – небольшая, уютная, без каких-либо значимых достопримечательностей, разве что колокольня кафедрального собора города просматривается с неё очень хорошо.
Он-то нам и нужен! Знаменитый кафедральный собор Прато! Мы не первый раз в нём. Снова покупаем входные билеты для осмотра фресок Фра Филиппо Липпи в Главной капелле храма. Билеты украшает танцующая Саломея – Лукреция Бути.
Усаживаемся на резную деревянную скамью с высокой спинкой. Разглядываем детали фрески. Я несколько раз подхожу к фреске вплотную и снова от неё отдаляюсь.
– Если хочешь, можешь сфотографировать, нас никто не видит, – шепчет Джузеппе.
Акустика собора великолепна: щелчок фотокамеры звучит столь громко, что его не сможет расслышать только глухой. Вздрагиваю от испуга и втягиваю голову в плечи. Однако на шум никто не обращает внимания. Смотрю на художника Липпи в образе царя Ирода. Он лицезрит чудо – Саломею в танце! Чувствую, вот сейчас здесь обнаружу нечто! Осторожно пробираюсь за бордовый ограничительный шнур к Ироду. Знаю, нельзя, но не могу сдержаться: хочу видеть пир глазами Фра Филиппо. Смотрю на танцующую Саломею, она – в свете, есть ощущение, что окно распахнуто в солнечный день. Но нет окна, освещает её взгляд потрясенного царя Ирода! Разглядываю пирующих гостей, никто из них не смотрит на танец девушки, каждый занят чем-то своим, скучны их лица, равнодушны глаза. Гости, званые на пир, очнитесь! Смотрите, вот – чудо: встретились двое, предназначенные друг другу! Любовь освещает путь их и всё, что связано с ними.
– Если бы он не умер тогда, я бы обеспокоился сейчас. Он же нравится тебе? Вижу, по глазам вижу, нравится. Почему? – Джузеппе смеется.
– Вы очень… похожи… – Он, дорогой Джузеппе, несмотря на смех, ревнует меня к прошлому.
– Я? – Он искренне удивлен. – Ну, нет! Я – безупречный, а он – мандрилло.
– Ох, кто бы говорил! Вы так… похожи…
– Бедная, бедная Лукреция, – не успокаивается Джузеппе.
– Почему бедная? Она любила. Ей выпало редкое счастье любить. В конце концов, она знаменита даже сейчас!
– Да, да! Но Филиппо!.. Мандрилло!..
– Мы могли бы спросить у билетера, где могила Лукреции Бути? Она скончалась в этом городе и покоится где-то поблизости.
Спрашиваем. Пред нами извиняются, потому что не могут помочь ничем.
Мы возвращаемся на Рыночную площадь.
– Думаю, ты любишь его больше, чем Филиппино.
– Да, потому, что вижу в живописи Фра Филиппо стиль подлинной тихой нежности. Со дня встречи с Лукрецией Бути он вдыхает любовь, а выдыхает нежность. Каждый мазок его состоит не только из красок, но и из великой нежности. Он подкупил меня этим.
В тот же апрельский вечер дозваниваюсь до друга-актера, живущего сейчас в Торонто. Джузеппе и я намерены поздравить его с очередной женитьбой. Как только на экране проявляется комната в
далекой от нас Канаде, первое, что мы замечаем на стене за актером, – «Липпина» Фра Филиппо.
– Какой сюрприз, тебе нравится «Липпина»?
– Вы знаете, это потрясающая работа Сандро Боттичелли. Тут есть магазинчик, куда сдают вещи, вроде как наша российская комиссионка. Вот там я нашел её и купил за пятнадцать долларов.
– Скромно… за знаменитейшую «Липпину» Фра Филиппо Липпи! Это не Сандро, уверяю тебя!
– Так копия же! Хорошая копия!.. А Фра Филиппо я знаю! Сильный художник!
Сейчас уже и я не сомневаюсь в великой силе Липпи.
– Дорогая, «Vin Santo» для тебя. – Джузеппе передает мне стаканчик со святым вином.
Я делаю глоток, второй. Кислит слегка. Святое вино традиционно пьется с cantuccini[37] di Prato. Сухое миндальное печенье родилось в Прато и выпекается сегодня по рецепту с многовековым стажем.
– Джузеппе, расскажи мне историю святого вина, пожалуйста. Как думаешь, могли его пить Фра Филиппо и Лукреция? Он – монах, она – послушница…
– Я понял, ты снова возвращаешься к ним. Он – да, мог, а она, скорее всего, лишь знала вкус кантуччини… Так вот, это традиционное тосканское вино. Действительно, о нем хорошо знали в эпоху Возрождения, есть масса упоминаний о том в документах. К примеру, одна из записей свидетельствует, что в XIV веке некий монах из провинции Сиена применил остатки вина от мессы для лечения больных. Чудесное исцеление произошло-таки! Бочки, используемые для старения «Vin Santo», с того давнего времени отмечались христианским крестом.
– Да, значит, Фра Филиппо попивал «Vinsantino»! Допускаю, Лукреция также могла знать его вкус. Допускаю также, что та бочка в подвале дома Фра Липпи… на которой оказалась Спинетта, могла иметь прямое отношение к святому вину. Что в ней хранилось, если не оно?
– А не пора ли нам спать? – Джузеппе, уставший за день, не сдерживаясь, зевает. – Может, Фра Филиппо тоже немного отдохнет в вечности?
Я легла на кровать. В ту же минуту зашумел дождь. Не спалось. Я думала, в который уж раз, о судьбах героев этой истории. Что было им дано свыше, а что они сделали по желанию своему? Много оказалось первого и мало второго, или наоборот, мало первого и много второго? И как первое дополняло второе… И как понять, что именно было от Бога, а что от человека: ведь не только талант от Творца Великого, но и контур судьбы. А вот рисунок судьбы – это уж точно от человека. Как бы не запутаться, в очередной раз, размышляя.
Дождь не стихал. Они жили просто, как и мы сейчас живём. Им не приходило в голову, что они – избранники жизни, но результат получился на загляденье – яркий, интригующий, страстный, талантливый. Всё вышло, как надо, даже остался на радость потомкам заметный и очень красивый след.
История четвертаяСандро Боттичелли: Я есть…
Филиппино Липпи. «Портрет Сандро Боттичелли» на фреске «Диспут с Симоном Волхвом и распятие Петра», 1481–1483 гг.
Капелла Бранкаччи (итал. Cappella Brancacci) в церкви Санта Мария дель Кармине (итал. Santa Maria del Carmine), Флоренция, Италия.
Флорентийская церковь Санта Мария дель Кармине знаменита настенными фресками капеллы Бранкаччи, над которыми трудились признанные мастера итальянского кватроченто – Мазаччо, Мазолино и Филиппино Липпи. В большой библиотеке Джузеппе нашлась книга об этой церкви. Один из вечеров мы посвятили ей, внимательно рассматривая фотографии и вчитываясь в сопроводительные тексты к ним. На следующий день собрались во Флоренцию, чтобы своими глазами увидеть всё то, о чем поведала книга.
В городе, мы уже перешли реку Арно, дал о себе знать дождь. Как оказалось, мы проявили беспечность, оставив зонт в машине. Оценили ситуацию, расстояние назад было большим, чем расстояние вперед к нужному нам месту. Конечно, можно было переждать дождь в каком-нибудь баре или кафе, но нам хотелось увидеть капеллу как можно скорее. Под дождем мы вбежали на площадь перед церковью и замерли в изумлении: лишь один человек был там – малыш, увлеченный игрой. Он с удовольствием прыгал в лужу, рассеивая вокруг себя фонтанчики брызг. Мальчишка повторял увлеченно одно и то же, ему не было дела до мокрых ног, промокших ботинок и намокших брюк. Ему нравилось как творить брызги, так и зачарованно наблюдать за ними ту секунду, когда они дугами разлетаются от него прочь. Мальчишка прыгал ради новой секунды брызг. Маленький исследователь, знаешь ли ты, что этой забаве уже тысячи лет? Нет, сегодня ты стал первооткрывателем чуда. Смею предположить, что и Филиппо Липпи, и его сын Филиппино, и друг Сандро – все они в своё время были столь же одержимы познанием нового. Дождь омывает землю с момента её сотворения, появляются и просыхают лужи воды. Покажите мне того малыша, кто ни разу не бывал в них, кого они не манили своими загадками. Мы все с раннего детства знаем, сколь хороша и интересна дождевая вода.