Дэйли Телеграф. «Мы были не так уж плохи, правда, Генри?» – спросил Ходжсон, зная, что его команда находится в зоне вылета.
Падение «Ливерпуля» было драматичным. Восемнадцать месяцев назад они заняли второе место в Премьер-лиге, и это достижение принесло Рафаэлю Бенитесу новый пятилетний контракт. Рик Парри, который начал этот сезон в качестве главного исполнительного директора и закончил его без работы после того, как у него ухудшились отношения с Хиксом, описал выступление «Ливерпуля» в лиге как «чудо», учитывая то, что происходило за кулисами. Те, кто был близок к Бенитесу, описывали «гражданскую войну» на Энфилде после того, как Хикс и Джиллетт поссорились, в результате чего Бенитес больше не знал, что это за игра: во что верить и кому следовать. Если какая-то сцена и суммировала настроение в Мелвуде, то это сцена из сезона 2009/10 года, когда «Ливерпуль» финишировал седьмым. Бо́льшая часть персонала покинула тренировочную базу поздно вечером, но Бенитес все еще был в своем кабинете и сидел за столом. Когда кто-то доставил письма, Бенитес был удивлен неожиданной компанией. «На чьей ты стороне?» – спросил тренер.
Эрозия общего дела, казалось, проявилась в один момент на Гудисон Парк при Ходжсоне, когда Джейми Каррагер послал пас по бровке на ход Фернандо Торреса. Торрес хотел, чтобы мяч был отдан ему в ноги, хотя к тому времени он иногда создавал впечатление, что на самом деле он вообще не хотел получать мяч. Испанец остановился. Каррагер, вполне понятно, заревел на него. На бровке Ходжсон скривился, в то время как «Эвертон» повел со счетом 2:0. «Джон, Джон!» – крикнул один из болельщиков «Эвертона» Джону У. Генри, новому основному владельцу «Ливерпуля». – Вы купили не тот клуб».
«Я спрашиваю себя: «Что делает нас особенными?» Мы один из самых больших городов в стране или в Европе? Почему мы одна из лучших команд? Почему эта команда не из Бирмингема или Лондона?
«Я думаю, это потому, что люди – болельщики – обладают определенной природой. Это не значит, что мы лучше всех. Но мы горды, и мы никогда не позволим никому нас топтать. Мы ожидаем лучшего и требуем лучшего. Нас никто не запугает. И это проявляется в неповиновении».
Джейми Каррагер думал о Ливерпуле и футбольном клубе «Ливерпуль», который он представлял 737 раз в течение семнадцати сезонов, что ставит его на второе место в списке лучших по количеству игр за клуб. «Связь между болельщиками и командой», – сказал он, – здесь, вероятно, важнее, чем где-либо еще».
К 2010 году Каррагер признал, что связь была разрушена. Болельщики не отождествляли себя с тем, что они видели на поле. Болельщики не отождествляли себя с тем, как клуб убегал с поля. Существовал неподдельный страх, что «Ливерпуль» попадет под внешнее управление и клуб выгонят в более низкий дивизион, хотя не все были готовы признать такую возможность, и это вызвало раскол в фанатской базе между теми, кто верил в протест, и теми, кто не верил. Бенитес тем временем ушел. Работа испанца разделила мнения между теми, кто верил в него, и теми, кто считал его слишком осторожным – или даже великим разделителем. На его месте Ходжсон действовал как консервативный министр иностранных дел в экспедиции по установлению фактов в какую-то истерзанную войной страну – не в состоянии ни прийти к каким-либо результатам, ни даже найти правильные слова, чтобы вызвать хоть какое-то чувство единения. Это была среда, созданная Томом Хиксом и Джорджем Джиллеттом, американскими бизнесменами, чьи предполагаемые инвестиции три года назад первоначально взволновали Каррагера по спортивным соображениям, хотя он был не одинок.
«Большие деньги за трансфер составляли £20 млн, и мы не могли дойти до этого предела, – рассуждал Каррагер. – Мы все еще тратили в максимальном диапазоне от £10 до £15 млн, и Дэвид Мурс понял, что не может подняться выше. Рио Фердинанд перешел в «Манчестер Юнайтед» шесть лет назад почти за £30 млн. Наш рекорд составлял £14,5 млн за Джибриля Сиссе, игрока, которого Рафа унаследовал, потому что сделка была санкционирована Жераром Улье перед его уходом в 2004 году. Только когда пришли американцы, мы почувствовали, что работаем на одном рынке. Неожиданно появились Фернандо Торрес, Райан Бабель, Мартин Шкртел и Хавьер Маскерано. Эти игроки приходили за большие деньги, и нам казалось, что мы совершили скачок – что теперь мы смогли получить игрока лучшего уровня, который действительно мог бы подтолкнуть нас вперед и позволить нам конкурировать».
На следующий день после того как американцы купили «Ливерпуль», они отправились в манчестерский отель, чтобы встретиться с Каррагером и Стивеном Джеррардом, которые готовились к международному товарищескому матчу между сборными Англии и Испании. Именно здесь Каррагер впервые встретился с Фернандо Торресом, который вскоре стал первым крупным трансфером эры Хикса и Джиллетта.
«Джордж Джиллетт, похоже, знал о «Ливерпуле» больше, чем Том Хикс, который появился из ниоткуда и принял участие в сделке», – сказал Каррагер. Джиллетт потратил восемнадцать месяцев, пытаясь купить «Ливерпуль», но Рик Парри и Дэвид Мурс не верили, что у него есть необходимый уровень средств, чтобы продвинуть клуб так далеко, где они и так уже были.
«Я помню, как в Мелвуд привезли новую модель стадиона, – вспоминал Каррагер. – Там было много стали и стекла. Она выглядела потрясающе. Может быть, я ошибаюсь, но иногда я задаюсь вопросом, насколько мировой финансовый кризис повлиял на их планы. Мы довольно быстро перешли от положения, когда казалось, что у нас много денег, к тому, когда казалось, что мы сокращаем расходы. Очевидно, они хотели построить стадион. Таково было их намерение. Если они построят стадион, то клуб будет стоить дороже, и именно для этого они в нем и находятся. Они были здесь не потому, что любили «Ливерпуль», они использовали «Ливерпуль», чтобы делать деньги».
Несмотря на свой начальный оптимизм, Торрес поначалу не произвел на Каррагера впечатления.
«Честно говоря, он не был великим обучаемым игроком. Если свести тренировку на уровне Премьер-лиги к ее самой основной форме, то это игра в футбол на небольших площадках: сделать оборону организованной и плотной, держать владение быстро и накоротке, убедиться, что ваша атакующая линия развивает такого рода отношения, когда один может играть с другим. Торрес не был в этом силен. Но как только в субботу был матч одиннадцать против одиннадцати – он становился суперзвездой».
«В предсезонную пору я думал: «Хмммм». Я не был уверен насчет него. Помню, как он не забил пенальти в товарищеском матче во время турне по Азии. Он не выглядел так, будто хотел пробить его. Когда я играл против него на международном уровне, он выглядел как правильное нечто, доставляющее неприятности: скорость и сила. Рафа, очевидно, знал игру Торреса лучше, чем кто-либо из нас, но он попросил терпения. Я не думаю, что он ожидал нечто подобное, что он выдавал. Он [Торрес] был очень тихим на тренировочной площадке – не приходил на многие командные вечера. На Рождество он приходил в обычной одежде, а не в маскарадном костюме. Чувствовалось, что его супруга была лучшей подругой, что, конечно, прекрасно. Он не был одним из парней – больших персонажей в раздевалке. Но я всегда говорю, что если кто-то хороший игрок и он хорошо играет, то ты будешь мириться с чем угодно. Если Торрес держится особняком и играет хорошо, то он прекрасный, спокойный парень. Если он плохо играет, то становится жалким ублюдком».
Именно таким Торрес и был в 2010 году, после лета, когда он стал победителем чемпионата мира со сборной Испании и получил кучу лжи от тех, кто в костюмах представлял «Ливерпуль», говоря ему о направлении, в котором идет клуб, и убедили его остаться. К тому времени отношения Торреса с полузащитником, с которым он так хорошо ладил в течение восемнадцати месяцев вначале, также испортились. В победе над «Сандерлендом» Стивен Джеррард избежал встречи с Торресом, празднуя гол. До этого они помогали завершать игру друг друга и, по мнению Каррагера, были «лучшими номерами 9 и 10 в Европе».
«Ливерпуль» занял четвертое место в сезоне 2007/08, став первым полным сезоном, когда клубом руководили Хикс и Джиллетт. Учитывая, что команда хотела бы стремиться вперед в следующей кампании, набор персонала летом 2008 года был некондиционным. Робби Кин был серьезным трансфером, новобранцем из «Тоттенхэм Хотспур» за £20 млн. Ему было почти 28 лет, в расцвете своей карьеры, и он уже пережил большие переезды в миланский «Интер» в подростковом возрасте, а затем в «Лидс Юнайтед», когда те боролись за трофеи – хотя они так и не пришли.
«Рафа отвел меня в сторонку и сказал, что собирается подписать контракт с Робби: «Что думаешь?» Честно говоря, я этого не понимал. Не из-за способностей Робби. Главным образом потому, что примерно с февраля Рафа начал заигрывать Стиви на позиции десятки, и у него сложились блестящие отношения с Торресом. Стиви стал Лучшим игроком года по версии ПФА. Он забил больше двадцати голов и создал двадцать. В Европе не было лучшей двойки нападения. Поэтому, когда Рафа купил Кина, я не мог понять, где он будет играть. Робби был не лучше Стиви в роли десятки. Он был не лучше Торреса. Может быть, он мог бы отодвинуть Стиви чуть назад, но у нас там уже были Алонсо и Маскерано.
«Робби поначалу давали играть, но после матча Лиги чемпионов в Марселе кто-то спросил Рафу о шансах Кина вернуться в команду. Рафа ответил что-то типа: «Ну а что тут можно сделать, когда у тебя есть Торрес и Джеррард?» Я это понимал, но почему он вообще тогда купил его, ведь это было так очевидно? Я знаю, люди говорят, что вам нужна команда и лучшие игроки, но когда вы тратите действительно большие деньги – а Робби Кин в то время был для нас большим трансфером, – он безусловно должен быть первым выбором в системе, которая ему подходит, тогда как наша система на самом деле ему не подходила».
«Я думаю, что легко забыть, насколько хороша была та ливерпульская команда. Чтобы что-то изменить, нужно быть тем еще игроком. Наверное, Робби Кина удивило, насколько мы были хороши. И ведь речь идет о действительно хорошем игроке калибра Премьер-лиги. Но мы были одной из лучших команд в Европе. На ранних тренировках можно было видеть – мы не выходили на следующий уровень».