Парень проглотил половину последнего слова, вдруг хватаясь за бардачок. Он повернул голову на Сильвер. — Останови машину, пожалуйста!
От его крика Дакота тут же дала по тормозам. Ещё до полной остановки рыжеволосый открыл дверь и его стошнило на изрытый ямами асфальт. Он закашлялся, буквально выворачивая всё нутро. В воздухе запахло желчью.
Он, шатаясь, вышел из машины и, закинув на плечо небольшую сумку, направился прочь.
— Ты куда, чёрт возьми?! — в след ему закричала Сильвер. Нервы у неё сдавали.
— Я не могу больше, — Рэд утёр лоб от холодного пота. — Я должен уйти. Похоже, все дорогие мне люди, неизбежно сгорают в адском пламени. Я приношу лишь боль, страдания и огонь. И я не хочу, чтобы погиб кто-то ещё.
— Сядь в машину, — неожиданно рыкнул док. Глаза его были мокрыми от выступивших слёз, но лицо выражало лишь ярость. — Думаешь, я меньше страдаю сейчас? Не хватало ещё тебя искать. Именно Джо решила всё-таки приютить тебя и сделать членом группы. Так веди себя нормально.
Он сглотнул комок.
— И сядь в чёртову машину!
***
Всё вокруг пылало и рушилось. Джо прикрывала собой плачущего Дарвина, соорудив ему маску для защиты дыхания, намочив полотенце. Ребёнок задыхался, а Айлз ничем не могла ему помочь. Но она знала, что за ней придёт док. Знала.
— Потерпи, милый…
Боковым зрением, девушка заметила, как сгорбившаяся фигура вошла к ним. Маура. Она рухнула около них, так что Джо пришлось отдать ей своё влажное полотенце. Блондинка закрывала дыхательные пути кофточкой и чувствовала как внутри всё горит.
Когда одна из балок рухнула совсем рядом, подняв в воздух столб искр, а Дарвин совсем затих, Джо покрепче прижала его к себе, прямо как в тот раз, когда спасала из шахты. Она потянула за собой Мауру, но девушка лишь заплакала, не желая куда-то идти.
— Ну же! Давай! Мы тут сгорим!
— Я не хочу никуда идти… — она плакала. — Пожалуйста, не бросай меня!
Джо осмотрелась по сторонам, не совсем уверенная, что решение благоразумное. Но нельзя ведь тут бросить несчастную медсестру. Как никак она была добра к ней. Поддерживала разговорами.
— Я не могу подвергать малыша таким опасностям, — Джо снова подхватила на руки мальчишку. — За мной вот-вот должен вернуться док. Иди с ним.
— Он не возьмёт меня с собой!
Зарычав, Айлз в очередной раз поставила Дарвина. Она стащила с шеи медальон, сунув его в руки Мауры.
— Покажи ему это. Он точно возьмёт тебя с собой!
Нога уже и не мешала ей идти. Джо опиралась на гипс, крепко прижимая к себе Дарвина. Она уже чувствовала, что силы покидают её. Карабкаться по едва уцелевшей лестнице она не могла. Как бы не хотела. Она уже отчаялась, решив, что может попробовать как-то заставить малыша самого спускаться вниз, как вдруг её сзади обняли за плечи.
— Нашёл!
Айлз обернулась, несмотря на голос, решив, что это кто-то из её друзей. Но пере ней стоял Мик, а рядом с ним и Николай. Основатель бережно забрал у неё сына, приговаривая слова благодарности. Джо не чувствовала ничего, кроме жжения в груди. Дышать становилось просто невыносимо. Она пробовала не вдыхать обжигающий воздух, но ощущала, что задыхается. Последнее, что она ощутила, как слеза Николая капнула ей на руку.
Мокро.
Джо потеряла сознание.
И вот открыв глаза, первое, что она увидела, это каштановую макушку. Она рывком села, понимая, что лежит в кровати. От её резкости, сидящий на полу парень, который лишь одну голову положил ей на постель, проснулся, резко подрываясь.
Мик выглядел как всегда.
Армейские штаны, армейские ботинки и чёрная обтягивающая торс футболка. Только сейчас Джо заметила на его носу горбинку, словно он был когда-то давно сломан. Шатен улыбнулся ей и потянулся. Хрустнул позвонками, направляясь к тумбочке и молча наливая в стакан воду из прозрачного графина.
— Ты как? — он протянул стакан Джо.
— Вроде нормально, — попив, ответила Айлз. Она осмотрела себя с ног до головы. — Почему я голая?
— Ну, — парень почесал затылок, — одежда на тебе местами поплавилась. Да и ожогов было прилично по всему телу. Пришлось обрабатывать.
— Интересно получается, — фыркнула Джо, натянув одеяло повыше.
— Не переживай, всё делала Рин. Она скоро придёт и даст тебе одежду.
— Что за Рин?
— Подобрали её на улице. Она как раз шла к отелю, когда тот вспыхнул. Она фельдшер. Правда уже очень старенькая, не может быстро бегать или сражаться с зомби. Зато здорово подлатала всех нас.
— Ага. Это, конечно, чудесно, — Джо чихнула, вызвав на лице Мика улыбку, — но где мы? Сколько тут человек? Зачем мы здесь? Какие дальше планы?
— Тебя и могила не исправит, — рассмеялся тот. — Мы в Нашвилл, Теннеси. У Николая дома. Он смог забрать с собой не многих. В основном личную охрану, тебя и Дарвина. Ты спасла его сына дважды. Зачем мы здесь? Чтобы восстановить силы и перевести дыхание. А вот о планах мне пока ничего не известно.
Айлз сосредоточенно кивнула. Она немного подумала и продолжила.
— А… Что произошло? Почему всё взорвалось?
— Как считает Николай, кто-то прикатил сначала один газовый баллон и устроил первый взрыв. Но поняв, что мало чего добился, прикатил второй и повторил попытку. Как ты знаешь, следом стало взрываться оборудование и остальные баллоны на кухне и складах. Но я не согласен с ним в одном. Он думает, что этот человек был нацелен на Дарвина. Сначала открыл люк, затем повторил попытку с газом. Но баллоны были не около его палаты.
— А где?
— Прямо под твоими дверями.
Глава 33
Питер смотрел в собственное отражение. Лицо напротив точно принадлежало ему, но парень не имел над ним никакой власти. Кто-то в зазеркалье корчил мерзкие гримасы, хохотал, шевелил губами, шевелил губами, но слышно его было ужасно плохо, будто через подушку. Отражение дергалось и изгибалась в странных формах, будто вот-вот разорвется, но выживало и снова утыкало в хозяина жуткий взгляд.
Пит видел это много раз. Настолько давно, что почти забыл об этом. Перед ним стоял его лучший собеседник и самый отвратительный товарищ. У него не было имени, не было личного опыта, зато был огромный запас знаний и увлечений. Но главное, что стоит знать о нём — у него прескверный характер.
Главное его увлечение — вредить. Совсем не важно, кому и как: он будет счастлив даже если сможет насолить Риверу. Воткнуть вилку себе в ногу, коснуться рукой разогретой плиты, намеренно чиркнуть ножом по ладони, оставляя за лезвием тонкую кровавую полосу, — все эти поступки Питера были виной его отражения.
Если бы кто-то спросил шатена, когда это началось — он бы не смог ответить. Иногда ему казалось, что они были вместе с рождения. А иногда чудилось, что это нечто выбралось из глубин его сознания совсем недавно и он лелеял надежду, что оно вернётся туда же, но непрошеный гость не спешил возвращаться в родные пенаты.
С самых первых дней знакомства с ним, Питер уяснил для себя одно очень важное правило: никому и ни при каких обстоятельствах не рассказывать об этом. Конечно, он не мог скрыть всего. Не мог скрыть, как одна рука выкручивает другую, оставляя на кистях глубокие синяки и растяжения. Не мог скрыть частых передёргиваний и общей нервозности, но вот навязчивый голос, что сидел глубоко внутри, он игнорировать старался.
Никому не говорить. Люди, как бы они не восхищались психически больными в теории, на деле же очень сторонятся их. Болезнь не может быть эстетикой. Болезнь — это всегда отвратительно и больно. Все, кто узнавал о его маленькой тайне, моментально отдалялись от него на небывалые расстояния, а то и вовсе пропадали из его жизни. Мило, когда ты хорошенький, пусть и странный параноик, который иногда кусает кулак. Страшно, когда ты пытаешься укротить чужую личность внутри себя через физическую боль.
Что-то внутри Ривера беспокойно гудело, словно катушка, наматывающая на себя электричество. В воздухе повисло что-то гнетущее, перебивающее дыхание и набивающее слёзы на глаза. Отражение снова застыло и с его лица сполз оскал.
— Неужели тебе грустно, милый?..
Голос прозвучал так четко, будто их не разделяла толщ стекла.
— Зачем ты пришёл? — обреченно выдавил Питер, стараясь сдержать слёзы. Он был уверен, что переступил через это. Перерос, пережил, он был уверен, что это прошло и больше никогда его не коснётся. Но вот они стояли друг напротив друга.
— Куда важнее, почему она ушла. Правда? — в отражении снова сверкала улыбка. Почти тёплая. Почти добрая. — Сложно, наверное, быть виноватым в смерти единственного друга?
— Я не виноват… — Ривер попытался попятиться, но врезался спиной в невидимую стену. — Я ничего не мог сделать! Я был заперт!
— Она наверняка думала о тебе. Может быть даже звала. Звала, а ты не пришёл.
— Я был заперт, черт возьми!
— Смотрела на своё кольцо и думала о том, как глупо было на тебя рассчитывать. Ненавидела тебя, пока умирала, — отражение становилось всё ближе, будто бы Питер приближался к зеркалу, но он, напротив, старался пробить преграду за собой и скрыться.
— Это неправда! Она любит меня! Она не могла!.. — он был близок к истерике.
— Это ты не смог. Не смог помочь. Не смог утешить. Не смог защитить. Иногда мне даже стыдно, что я именно твоё отражение. Ты так жалок.
— Заткнись, заткнись, заткнись! — шатен заткнул уши ладонями.
— Интересно, что бы она сказала тебе сейчас? Я думаю, что она бы ударила тебя, — продолжал зеркальщик, не обращая внимания на стенания парня.
— Нет… — шатен сполз по стене, опуская голову на колени. — Я не виноват…
— О, и в смерти отца ты тоже не виноват, Питти? — хохотнул его собеседник. — Питер. Питер! Питер, ты слышишь меня?! — его голос расслаивался, будто принадлежал нескольким людям.
— Замолчи… — выдохнул парень, всхлипывая.
— Да твою же мать, Питер! — док с силой ткнул Ривера в бок, от чего тот вскрикнул и вскочил на ноги, ударяясь макушкой о крышу салона. — Ты орал во сне, придурок.