E = mc2. Если скорость света снизилась до нескольких километров в секунду, то, наверное, энергия тоже значительно сократилась? Тяньмин не был физиком-теоретиком и не смог найти ответ. Но в этом мире, где свет двигался с невероятно низкой скоростью, могло случиться всякое. Даже всезнающий Дух, вероятно, не способен был предугадать всё.
Тот же феномен, что забрал у кольца силу, вероятно, вытянул и всю энергию из его космического корабля. После исчезновения кольца Тяньмин и АА больше не имели доступа к передовым технологиям. Последние несколько десятилетий они жили в доиндустриальном, нет, почти в каменном веке.
Единственным выходом отсюда могла служить мини-вселенная, но они сами отрезали себе путь туда.
Много лет спустя, когда Чэн Синь приземлилась на Голубую планету, она высказала кое-какие догадки относительно жизни Тяньмина и АА, и частично они были правильными. Первая из них та, что АА отказалась уйти в мини-вселенную. Услышав историю Тяньмина, АА стала воспринимать крохотную вселенную скорее как могилу, а не как дар. Ей не улыбалось пересечь временной океан в десять миллиардов лет, чтобы стать свидетелем конца мироздания. В АА жило предчувствие, что как только они войдут в мини-вселенную, Тяньмина охватит неудержимое желание исполнить миссию, о которой говорил Дух, и он отправится в конец всего известного и неизвестного, чтобы сразиться со Скрывнем и спасти этот неполноразмерный космос. Она отказалась войти туда, потому что не желала видеть, как ее любимый взвалит на себя неподъемный груз и рухнет под тяжестью неудачи.
А Тяньмин, само собой, не мог оставить АА в одиночестве. И так они подождали один день, потом другой…
Позже, когда кольцо исчезло, для АА войти в мини-вселенную стало и вовсе невозможно. Тяньмин мог изменить параметры доступа только с помощью кольца, а правом на вход обладали лишь он и Чэн Синь. АА предстояло навсегда остаться снаружи.
Тяньмин предположил, что, возможно, ему удастся изменить настройки изнутри, но он боялся оставлять АА даже на одно мгновение. Он знал, что время внутри мини-вселенной течет независимо от времени в большой Вселенной, и если даже он сразу же вернется назад, на Голубой планете могут пройти миллионы лет. Ожидая, когда ей можно будет пойти вслед за ним, АА обратится в прах.
Он не мог покинуть ее, но еще больше он боялся остаться один. Все, что им оставалось, – стареть вместе на этой планете.
На третий год их жизни здесь АА забеременела. Без защиты волшебного кольца было очень трудно обеспечить здоровую беременность. На сроке в два месяца у АА случился выкидыш. Она потеряла огромное количество крови и выжила просто каким-то чудом. Получив сильнейшую травму, она больше не смогла забеременеть.
Тяньмин счел это скрытым благословением. Если бы у них появились дети, то без доступа к передовым технологиям им было бы трудно выживать на этой пустынной планете. Кроме того, чтобы размножаться, им пришлось бы пойти на кровосмешение, а тогда стали бы накапливаться наследственные дефекты. Он воображал, как через несколько поколений их потомки утеряют всякий налет цивилизованности и превратятся в отвратительных, жестоких полузверей. От одной только мысли об этом его бросало в дрожь.
А поскольку ему было известно, что в нескольких сотнях световых лет отсюда галактическое человечество – удачливые потомки команды «Гравитации» – продолжает жить и развиваться, распространяя колонии по всей Галактике, то на него не давило чувство долга, требующее обеспечить выживание расы.
Они с АА любили друг друга и жили вместе. Разве это не счастливая жизнь?
В материальном отношении они жили подобно большинству примитивных племен. В духовном плане их дни были наполнены болью и страхом – страхом потерять любимого человека и остаться в одиночестве. Во сне они жались друг к другу; бодрствуя, никогда не упускали друг друга из вида. В моменты, когда один из них всего несколько секунд не видел другого, они впадали в панику; самое крохотное охлаждение в супруге ощущалось как удар в сердце. В их браке не было семилетнего кризиса; каждый день они смотрели друг на друга с нежностью, и не важно, сколько морщин прибавилось на их лицах и сколько седых волос на головах, ибо они знали: каждый взгляд может оказаться последним.
И все же боль и страх были перемешаны с не поддающейся описанию нежностью и сладостью. Во всей Галактике и во всем мироздании не было другой такой любви, как у них.
Да, они прожили счастливую жизнь.
Но вот пришел последний день. Сегодня утром АА уснула в его объятиях и больше не проснулась. Она умерла тихо, с улыбкой на устах. Тяньмин не ощущал сильной скорби, потому что знал, что скоро последует за ней.
Его больше ничто не удерживало в этом мире. Смерть могла прийти к нему уже очень давно – если быть точным, семь веков назад, в палате для эвтаназии. Он получил отсрочку на семьсот лет и жил дольше, чем любой другой представитель рода человеческого, исключая Чэн Синь.
«Единственный человек, который любил меня в этом мире, мертв. Больше меня здесь ничто не держит».
Было мгновение, когда он подумывал о том, чтобы войти в мини-вселенную, взглянуть на этот таинственный приют, оберегающий от разрушительного воздействия времени. Но его охватил стариковский страх – он не мог вынести мысли о разлуке с женой во времени и пространстве, мысли о том, чтобы умереть в одиночестве и не иметь даже возможности пойти за утешением на могилу жены. Он был стар, слаб, немощен. Нечего ему делать в мини-вселенной. Ему хотелось уйти с миром. Любопытство в нем уже умерло; он и так знал слишком много.
Он знал, как будет выглядеть смерть Вселенной. Миллионы сверкающих галактик разгладятся в величественный свиток, который вытянется в бесконечную серебряную нить; та сожмется в яркую точку, а затем погаснет. Даже сама тьма исчезнет. После «конца» не будет ничего. Ничего.
Он видел будущее Вселенной: никакой тепловой смерти, никакого Большого сжатия и, разумеется, никакого нового Большого взрыва. Вселенная превратится в ничто и канет в пустоту. Такова была правда, стоящая за сокращением размерности: уничтожение каждого измерения поглощает бесконечное количество материи и энергии, приводя к небытию.
Суета сует; всё суета.
Он вспомнил стихотворение, которое читал в колледже, когда-то очень давно:
Так кончится мир —
Не как взрыв, а как всхлип[11].
Ни до чего этого ему нет дела. Через несколько часов он уйдет в бессмысленность, которая переживет всё в мире, и вокруг не будет никого, кто бы всхлипнул по нему.
Зачем утруждаться стиранием пыли,
Когда само зеркало – ничто?[12]
Всю вторую половину дня Тяньмин копал могилу для АА и себя самого. Он был слишком стар для такой тяжелой работы и вскоре весь покрылся потом, появилась одышка. Пришлось много раз останавливаться для отдыха. Он подумывал, а не упасть ли попросту на месте, но мысль о том, чтобы умереть и не быть похороненным, претила его человеческим привычкам, несмотря на то, что этим он облегчил бы жизнь червям Голубой планеты.
Солнце закатилось за горизонт, и его пламя затухло. Наконец угас и последний свет дня. Время пришло.
Зажав в левой ладони срезанный локон волос 艾 АА, Тяньмин спустился в могилу и лег рядом с женой. Правой рукой он стал сгребать землю, наваленную по сторонам могилы, обратно в яму, засыпая нижнюю половину их тел. И, наконец, он взял в дрожащие руки старый ржавый кусок металла, который принес со своего старого ржавого корабля.
Тяньмин поднял глаза к небу, где из мрака ему подмигивало несколько холодных ярких звезд. Солнца среди них не было – оно погасло более трехсот лет назад. В молодости ему бы и во сне не приснилось, что Солнце умрет раньше него.
А еще по небу ползла мерцающая серебристая точка – корабль Чэн Синь и Гуань Ифаня. Все последние десятилетия Тяньмин часто видел, как он обращается вокруг планеты с характерной для этого черного домена пониженной скоростью света. Для обитателей корабля все эти годы продлятся несколько минут, а может, и вовсе несколько секунд.
В один прекрасный день они приземлятся на поверхность планеты и, возможно, обнаружат мини-вселенную. Войдут ли они туда, чтобы дождаться конца света?
И станут ли они тоже мужем и женой, чтобы жить до конца дней своих, как Тяньмин с АА?
Не имеет значения. К тому времени его кости станут прахом. Он надеялся, что Чэн Синь и Ифань прочтут слова, которые они с АА выбили для них на камне.
Пора. Собрав последние силы, он вонзил щербатый кусок металла себе в сонную артерию и тут же выдернул. Кровь выплеснулась фонтаном, изливая его жизненную силу в почву Голубой планеты.
Он навсегда останется здесь как часть этого мира.
Прежде чем потерять сознание, Тяньмин улыбнулся небу. Он послал благословение женщине, которую когда-то любил всем сердцем и всей душой, – благословение, которое она никогда не услышит:
«Живи и будь счастлива!»
Конец.
Суета сует; всё суета.
Вначале была бездна, и он был единым целым с бездной. Но в бездне зазвучал, понемногу усиливаясь, голос далекой памяти:
…плоть и кровь не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетления. Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока, при последней трубе; ибо вострубит, и мертвые воскреснут нетленными, а мы изменимся. Ибо тленному сему надлежит облечься в нетление, и смертному сему облечься в бессмертие[13].
Кажется, он в церкви – той, куда его ребенком водила мать. Уснул во время нудной проповеди. Сколько же он проспал? Полчаса, час? Почему мать не разбудила его?
И был свет. Не имеющая формы пустота превратилась в материальную тьму, а потом свет пронизал тьму и рассеял ее. Сквозь туман, окутывавший его едва ворочающийся разум, он ощутил сияние на своих веках. На него что-то светило!