– Ты все еще не придумал ему имя, не так ли? – спросил гекзарх.
– Куджен, я не смог, – сказал Джедао. – Это же ваше творение.
Это был правильный ответ.
– Я построил его для тебя, – криво усмехнулся Куджен. – Я могу отбарабанить все спецификации и нарисовать чертежи зубами. Я мог бы даже взять на себя управление, случись у навигатора сердечный приступ, но это все. Этот мот создан для битвы. Это твоя вотчина.
– Ваш таинственный помощник не хочет назвать его?
– Даже если не принимать во внимание то, что мой таинственный помощник придумывает ужаснейшие имена, он отказался делать что-либо подобное.
– Кстати, как его зовут?
Куджен вздрогнул.
– Может быть, когда-нибудь он тебе расскажет. – Но в голосе Куджена звучало сомнение. – Раз уж мы заговорили об именах, ты должен придумать что-нибудь для мота.
Джедао не мог возражать. Это бы оскорбило Куджена. Но он мог бы добыть какие-нибудь полезные сведения…
– «Ревенант», – сказал Джедао.
Куджен ухмыльнулся ему.
– Хотим произвести эффект, да? Ну что ж, пусть будет «Ревенант».
На том и порешили.
Дханнет с большим интересом изучал мот.
– Покажите мне еще раз спецификации, – попросил Джедао. – Я даже не уверен, что знаю, какие вопросы задавать.
– Некоторые офицеры имеют хорошую техническую подготовку, – сказал Куджен, – но это и впрямь не было твоей особой специальностью.
Казалось, гекзарх собирается что-то добавить, но вместо этого он вызвал диаграмму. В колонках текста перечислялось все вооружение мота.
– Я постарался все четко обозначить, но дай знать, если я ошибся. Я прочитал все анализы битвы при Свечной Арке, которые смог найти, и большинство из них упоминали, что ты использовал превосходящие инвариантные ресурсы против Фонарщиков, поэтому я направил наши исследования соответственно. Учитывая, что календарь нынче раскололся на части, это в любом случае пригодится.
– Я ожидал, что вы начнете с мот-двигателя, – сказал Джедао, обрадованный тем, что диаграмма показала, сколько на борту рельсотронов. Число произвело на него впечатление.
Куджен удивленно покачал головой.
– Сила привычки. Я всегда предполагаю, что Кел хотят в первую очередь узнать о штуках, которые ломают другие штуки. Вот, пожалуйста.
Появилась еще одна диаграмма, включающая график с яркой серебряной кривой и другими, более тонкими, в оттенках золота, синего и красного.
– Серебро – это сдвигмот. Келский пепломот, келский знамемот, анданский шелкомот просто для забавы, а красный – последние достоверные данные, какие у меня есть о шуосских тенемотах.
– Что еще за тенемоты?
– Корабли-невидимки. Имея дело с тенемотами, обычно следует опасаться первой внезапной атаки. Как только маскировка сброшена, на ее восстановление уходит вечность. Но технология могла улучшиться за последние девять лет, так что не стоит делать слишком много предположений.
– Рад слышать, – сказал Джедао. – Жаль, что я ничего об этом не помню.
На это Куджен ничего не ответил.
– Обрати внимание на выделенную зону в соответствующей кривой ускорения. Ты сможешь обогнать все что угодно, кроме таурагов в их родной календарной местности, но энергетические затраты скажутся на самом главном орудии.
Сдвиговая пушка. Она вызывала рябь в пространстве-времени, смещая объекты, попавшие в зону действия. Не настолько точно, чтобы выдергивать моты на линию огня, но достаточно хорошо, чтобы разрушить формации Кел, которые зависели от точной геометрии. Джедао почти с нетерпением ждал возможности испытать ее.
– Сдвиговая пушка – это прототип, верно? – сказал Джедао.
Ноздри Куджена раздулись.
– Ее тщательным образом протестировали, – сказал он таким мягким голосом, что Джедао явственно расслышал угрозу.
Следующие два часа они провели, детально изучая технические характеристики, включая время в симуляции. Джедао стал лучше использовать свой аугмент для передачи команд в локальную сеть, даже если его дезориентировало, когда имплантат воздействовал непосредственно на кинестетические ощущения, чтобы предоставить карту или диаграмму. Интересно, сможет ли он когда-нибудь к этому привыкнуть?
– Ладно, – наконец сказал Куджен. – Я нужен своему помощнику. Пусть майор проводит тебя в каюту. Помни, если ты действительно облажаешься, вызови меня, и я все улажу.
Джедао надеялся, что никогда не привыкнет к тому, что гекзарх проявляет к нему такое внимание.
– Удачи вам во всем, что вы делаете, – сказал Джедао и кивнул Дханнету, показывая, что тот должен вести.
Дханнет ринулся прямо к пустой секции стены. Техники Нирай разбежались в разные стороны, некоторые забормотали что-то похожее на ругательства на разных низких языках. Джедао последовал за Дханнетом, не сбавляя скорости даже тогда, когда казалось, что они вот-вот врежутся в стену, как пара идиотов. Но они прошли насквозь. Как будто зубастая пасть проглотила их, а потом выплюнула. Он спросил свой аугмент, как повторить трюк, и получил обучающий файл.
Они вышли в другой коридор, или, может быть, предыдущий сменил наряд по такому случаю. На этот раз стены были увешаны гобеленами. Джедао был готов поспорить, что кто-то соткал и вышил их вручную, вплоть до тысяч граненых бисеринок и золотых нитей.
– Вы должны мне объяснить, – сказал Джедао, – как работает переменная планировка.
– Она основана на каких-то результатах из области механики врат, – сказал Дханнет. – Это выше моего понимания, сэр. Возможно, гекзарх захочет как-нибудь обсудить это с вами. С практической точки зрения, пока мы находимся в контакте со станцией или сетью мота, и… сэр!
Джедао остановился после первой фразы и присел, чтобы осмотреть пол. Тот был не таким твердым, как казалось, особенно когда он стоял неподвижно. Чем дольше Джедао смотрел, тем больше ковер распадался на серебристую паутину, и в воздухе внезапно запахло пылью, гниющими листьями, ржавым металлом. Пол под ковром состоял из шестеренок, которые вращались с непрекращающимся бессердечным щелк-тик-так. Сквозь тиканье он вдруг расслышал слабое пение, слишком высокое и одновременно слишком глубокое, чтобы быть человеческим. Его так и подмывало протянуть руку и…
Дханнет вернулся к Джедао.
– Не делайте этого, сэр, – сказал Дханнет. – Похоже, вы не нравитесь станции. Если это случится снова, сообщите гекзарху. Он сможет исправить любую ошибку в вашем аугменте или программировании сети. Будет неприятно, если станция заключит вас в кокон, – последнее он произнес с ноткой злобы.
– Кокон? – переспросил Джедао, выпрямляясь.
– Вы же не думали, что мотылек стал эмблемой Нирай просто так, верно?
– Понятия не имею, о чем я думал.
Они продолжили путь. К сожалению, это дало Джедао время на размышления. У него лучше получалось беседовать, когда он просто открывал рот и говорил. Не то чтобы ему нравились слова, слетавшие с его губ.
Куджен выдал ему прототип в качестве командного мота, отлично. Если Джедао когда-то был генералом, то до этого он был коммандером мота. Но он не мог не задаваться вопросом, что случилось с законным генералом роя, и сожалеть, что его или ее не было рядом, чтобы по меньшей мере давать советы.
– Ни для кого не секрет, что Кел презирают меня, – сказал Джедао Дханнету, когда они подошли к двери. Она появилась после длинного изгиба коридора и удивительного водопада из серебристо-голубого света.
Дханнет остановился и посмотрел на него. Скривил губы.
– Их долг – повиноваться вам, сэр.
Джедао уставился на полированную черную поверхность двери. Его отражение превратилось в призрачное пятно. Он не мог разглядеть ни своих глаз, ни проклятых перчаток, только голый силуэт.
– Вы слышали, что я сказал.
– Я полагаю, у вас были практические соображения, чтобы это сказать, – ответил Дханнет. – Чтобы использовать этот рой в качестве боевой силы, вам необходима поддержка офицеров. А оборотная сторона иерархии заключается в том, что мы уважаем силу. Формационный инстинкт – это очень хорошо, но он не покрывает все лазейки. Одна из первых вещей, которым учат офицеров, заключается в том, что подчиненные могут сделать невыносимой жизнь начальства, которое они не уважают.
Предупреждение. Дханнет мог не любить его, но совет стоило принять близко к сердцу.
– Уверен на все сто, – сказал Джедао и отпустил Дханнета.
Ему было больно оттого, что хладнокровный убийца, судя по всему, воплощал должную силу, какой ее понимали Кел. Он не мог объяснить, почему. Разве Кел не сделали стрельбу по людям своей профессией? Вот только он мог поклясться, что у них существовали какие-то понятия о чести.
Достаточно плохо, что он был массовым убийцей. И достаточно плохо, что гекзарх все равно назначил его генералом; впрочем, не стоило ожидать нравственного чувства от того, кто находится столь высоко в пищевой цепочке. Нет, хуже всего было то, что кое-кто из Кел считал его безжалостность не стимулом к мятежу, а достоинством.
«Должно же быть что-то получше этого», – подумал Джедао. Даже для Куджена, которому было все равно, и для Кел, которые не могли ослушаться. Но как он мог пробиться к ним?
8
Восемь лет назад
Брезан проснулся от пения. Спать с анданскими сертифицированными куртизанками было приятно еще и потому, что все они хорошо пели. Он старался не думать о том, что у этой женщины были длинные волнистые волосы, напоминавшие о его бывшей любовнице, Тсейе, хотя в остальном она не походила на Тсейю: низенькая и пухленькая, а не высокая и стройная, и из цветов предпочитала фиолетовый. Тсейя всегда одевалась должным образом, в анданской сине-серебристой гамме или ее вариациях. Кроме того, в отличие от Тсейи, эта куртизанка, которую звали Ирими, любила чайные ритуалы. Брезан терпел ее бесконечную суету по поводу размещения чашек, потому что секс с ней был фантастическим.
– Проклятие, – сказал Брезан, сверившись со своим внутренним хронометром. – Ты могла бы разбудить меня раньше. У меня ведь арбитражное совещание по поводу забастовок, не так ли?