Недолго на хуторе продолжалось обучение новых улан. Дня через три проезжающий мимо хуторка казак кричал: «Што вы здесь делаете? Большевики перешли Сиваш, и их цепи недалеко отсюда!» Пришлось поспешно уходить к большой дороге от Перекопа на Юшунь, по которой уже отступал Перекопский отряд. Была вторая половина февраля, дорога превратилась в непролазную грязь, лошади батареи не в силах были вытащить орудия и зарядные ящики. Пришлось дать 5 лошадей, не имевших седел, в помощь артиллеристам.
Под давлением многочисленного противника все войска Крыма отходили к городу Керчь на Акманайские позиции, где и закрепились. Формирование опять стало проблематичным. Уланы стали в ряды новороссийских драгун, не теряя все же своего наименования и прав на формирование. Заняв Крым, красные Акманайских позиций освоить не могли. Так продолжалось до мая месяца, когда началось общее наступление армии генерала Деникина. Крым был очищен от красных, для развития успешного наступления требовалось увеличение конницы.
Ротмистр Рубцов получил приказание прибыть в город Севастополь для формирования Петроградского уланского полка при Сводно-драгунском полку[362], в который вошли Крымский конный дивизион и новороссийские драгуны. Командиром полка был назначен Крымского конного полка полковник Туган-Барановский[363].
В сводных казармах Брестского пехотного полка в Матросской Слободке Севастополя закипела работа формирования первых эскадронов петроградских улан. Полковник Лермонтов, находившийся при штабе генерала Корвин-Круковского, старался помочь формированию. В штабе и на станциях были расклеены плакаты, зовущие в полк офицеров-однополчан и добровольцев. Первым откликнулся штабс-ротмистр Меньшиков[364] – петроградский улан. На него, как на отличного инструктора, была возложена подготовка унтер-офицеров и обучение прибывающих добровольцев. Явился и бывший петроградец, вахмистр Чупринко. Прибывали офицеры и других кавалерийских полков: штабс-ротмистр Пеленкин[365], поручик Соколов, корнеты Рубан и Василевский[366]. Через месяц был сформирован 1-й эскадрон и приступлено к формированию 2-го. Вернулся полковник Папчинский и вступил в командование дивизионом. Его поездка за добровольцами на Кавказ успеха не имела (холостяк полковник Папчинский чеченцев не нашел, но зато нашел подругу жизни – жену). Состав 1-го эскадрона ротмистра Рубцова доходил до 80—85 человек, а 2-го эскадрона штабс-ротмистра Меньшикова был еще вдвое меньше, когда Сводно-драгунский полк, не закончивши формирования, был вызван на фронт военных действий.
В конце марта оставленная французским десантом Одесса была занята красными, страшным террором наводившими ужас на местных жителей. Многочисленные застигнутые большевиками в Одессе офицеры организовали тайный союз и, связавшись с добровольческим командованием в Крыму, настойчиво просили освободить Одессу, обещая всю возможную помощь. Им удалось сформировать Одесский конный дивизион, готовый при занятии Одессы перейти на нашу сторону. Ввиду успешного наступления всей армией генерала Деникина, командование решило послать десант в Одессу. Свободных войск не было, и для этой цели был назначен не закончивший еще свое формирование Сводно-драгунский полк. На транспорте «Маргарита», сопровождаемый двумя крейсерами, русским и английским, 1 августа 1919 года Сводно-драгунский полк поплыл к Одессе. Подойдя к Одессе, крейсера открыли огонь. В красном гарнизоне Одессы началась паника. Высадившийся на косе десант к вечеру занял предместья города Большой и Малый Фонтаны, выставив на ночь сторожевое охранение. Только на станции Одесса большевики, преимущественно набранные ими китайцы, оказали небольшое сопротивление. Туда были посланы крымцы, как более многочисленные и имеющие уже один конный эскадрон. На следующее утро петроградским уланам было назначено занять центр города. На одной из площадей, на пути уланского дивизиона, выстроились находившиеся в Одессе георгиевские кавалеры и в конном строю Одесский конный дивизион. Поблагодарив за помощь тех и других, полковник Папчинский обратился к конному дивизиону, предложив всем желающим вступить в борьбу с красными выехать вперед и стать в ряды улан. Ни один не выехал… «Дивизион, слезай! – коротко скомандовал Папчинский. – Уланы, разберите лошадей!» Лошади и седла были в отличном порядке. Уланы в конном строю входили в центр города.
Восторг освобожденных жителей города Одессы был неописуем. Толпы народа, с криками «Ура», забрасывали улан цветами. Некоторые бежали, чтобы обнять и расцеловать улан. Многие семейные дамы приглашали офицеров приходить в их семьи, как в свои.
Пройдя город, уланы остановились на северной его окраине – Пересыпи.
В Одессе Петроградский уланский дивизион закончил свое формирование. Каждый день прибывали офицеры, добровольцы, лошади, седла, оружие. Из офицеров полка прибыли штабс-ротмистр Станкевич, поручик Марков 2-й, корнет Протопопов, произведенный за боевые отличия в одном из казачьих полков Добрармии, бывший в полку в мировую войну мальчиком-добровольцем, Московского драгунского полка поручик Кеденко[367], гвардии улан штабс-ротмистр Келеповский[368], поручик Рутковский и др. Явился добровольцем пожилой человек в очках – еврей барон Гинзбург. Командир 1-го эскадрона хотел назначить его эскадронным писарем. «Нет, – сказал Гинзбург, – я хочу с оружием в руках бороться с красными». Его желание было исполнено, и он стал в ряды строевых улан. За три-четыре недели пребывания в Одессе дивизион петроградских улан был окончательно сформирован и имел блестящий вид.
В это время эскадрон новороссийских драгун занимал станцию Перекрестовка, севернее Одессы. Командир драгунского эскадрона ротмистр Ляшков выяснил, что следующая станция занята украинцами под командой бывшего ротмистра – сотника Аркаса. В Киеве сотник Аркас был известен своими предательскими действиями в пользу Петлюры. Аркас заверил ротмистра Ляшкова, что петлюровцы, имея одну и ту же цель борьбы с большевиками, являются союзниками Добровольческой армии. Доверчивый ротмистр, поверив Аркасу, не предпринял надлежащих мер охранения. Ночью Аркас своею сотней окружил и обезоружил застигнутых врасплох драгун. Ротмистр Ляшков был прекрасным офицером и, сознавая свою ошибку, застрелился.
Петроградским уланам было приказано выступить из Одессы и занять станцию Перекрестовка. Так в районе Одессы открылся новый «Петлюровский» фронт.
От станции Перекрестовка началось наступление. Задача: разбить Петлюровскую армию и войти в соединение с войсками Добровольческой армии, занимавшими Киев, действуя в направлении железной дороги Одесса—Киев. Первое столкновение с петлюровцами произошло у станции Балта. Петроградские уланы, в составе Сводно-драгунского полка, выбили противника со станции. Главным трофеем этого боя был петлюровский бронепоезд. В Балте Сводно-драгунский полк соединился с отрядом генерала Розеншильд-Паулена и был подчинен последнему. При согласованных действиях с трофейным бронепоездом под командой капитана Карклина[369] уланы ночью вошли в местечко Балта. Высланный вперед квартирьерами корнет Василевский нашел все дворы на запоре и окна в домах заколоченными. Население Балты, главным образом еврейское, терроризованное петлюровцами, не хотело впускать квартирьеров в дома, и только убедившись, что добровольцы не причиняют зла мирному населению, оказало им и всему подошедшему уланскому дивизиону радушный прием. Скоро все местечко было освещено, и евреи отказывались принимать деньги за приготовленный офицерам ужин.
На другой день выступили в направлении станции Шепетовка. Петлюровцы отступали при небольшом нажиме. Высланный вперед разъезд штабс-ротмистра Пеленкина ворвался на рассвете в одну деревню, занятую бригадой петлюровской пехоты. Этот смелый налет произвел панику среди петлюровцев. Младший унтер-офицер Афанасьев вырвал у ожидавшего у крыльца штаба вестового уже поседланную лошадь петлюровского командира бригады, захватив притом еще и значок штаба бригады. Под беспорядочным огнем, открытым петлюровцами, уланы благополучно выскочили из села, увозя с собой трофеи. Не доходя станции Шепетовка, деревню Лабода-Луга пришлось брать с боем. Деревня была взята. Полковник Папчинский выслал два разъезда. После их отбытия к петлюровским «гайдамакам» подошли части галичан – старых солдат австрийской армии. Под натиском превосходящих сил перешедших в контратаку гайдамаков и галичан полковник Папчинский с уланами вынужден был отойти от деревни.
Разъезд корнета Василевского двигался в указанном направлении, захватив трех пленных, неприятельских фуражиров, отправленных им в дивизион. Возвращаясь по выполнении задачи в деревню Лабода-Луга, разъезд имел головным дозором унтер-офицера Лосева с двумя уланами. Подъезжая к деревне, Лосеву показалось что-то подозрительным, и он, спешившись, пошел один на разведку деревни. Войдя в нее, Лосев установил, что деревня занята галичанами. Этот смелый поступок Лосева спас разъезд от возможных больших потерь. Только на рассвете разъезд присоединился к своим. Лошади были так переутомлены, что корнет Василевский посадил унтер-офицера Лосева на круп своей лошади, так как конь последнего вскоре пал. Один улан в разъезде был ранен. На другой день деревня Лабода-Луга снова была занята уланами и подошедшим отрядом генерала Розеншильда-Паулина[370].
Заняв станцию Шепетовка, отряд генерала Паулина быстро продвигался, имея впереди себя дивизион петроградских улан в непрерывной разведке и стычках с петлюровцами. Папчинский сделал все, что было в силах улан, для быстрого преследования противника, не считаясь с утомлением людей и лошадей. Потери в боях и разведке за время наступления от Одессы до Жмеринки были сравнительно невелики, но люди и лошади находились в крайне утомленном состоянии. Крымский конный дивизион, развернувшийся в полк, был выделен из Сводно-драгунского полка и действовал отдельно; дивизион новороссийских драгун имел свою задачу в этом наступлении. Вся тяжесть действий конницы в отряде генерала Розеншильда-Паулина пала на Петроградский уланский дивизион. Подходили к станции Жмеринка, когда был получен приказ о разворачивании дивизионов петроградских улан и новороссийских драгун в полки. Местом формирования назначалась Одесса. Ожидали назначения полковника Папчинского командиром полка. Генерал Розеншильд-Паулин, не ожидая решения командующего войсками Одесского района, назначил командиром петроградских улан своего сына, полковника одного из гвардейских полков. Полковник Папчинский уехал в штаб командующего войсками генерала Корвин-Круковского.