[521] и Житомирская рота Сводного батальона 14-й пехотной дивизии[522]. На главном направлении на станцию Жмеринка и на город Проскуров, оказывается, действовал доблестный, хорошо нам знакомый и «земляк» 1-й Симферопольский офицерский полк. В столь ожесточенном бою у деревни Вилы хотя мы понесли потери, но по сравнению с потерями наших врагов наши потери незначительны, чему мы обязаны главным образом отличной работе наших пулеметов и довольно плохой стрельбе неприятельской артиллерии. В 1-м эскадроне был ранен корнет Дрига[523]; больше всего было потерь в 4-м эскадроне. Следуя своему правилу, полковник Туган-Мирза-Барановский предполагал переходить в контрнаступление, но против этого был полковник Гвоздаков, рекомендовавший дождаться прихода подкреплений и лишь тогда перейти к активным действиям.
23 октября противник не возобновил своих попыток разбить наши войска на левом фланге. Стремясь обойти наш левый фланг с целью зайти в тыл и разбить наши главные силы, петлюровцы свой фланг сами подставили нашим войскам Новороссийской области; потерпев там неудачу, теперь были озабочены общим их положением. Окончательное поражение Петлюры было несомненно в ближайшем будущем. Теперь наше командование собиралось нанести сокрушающий удар собравшейся у Могилева-Подольского группе петлюровских войск. Вот поэтому полковник Туган-Мирза-Барановскому даны были новые инструкции и новое назначение: оставаясь командиром Крымского конного полка, он назначался начальником отряда, получившего название «Днестровский», в который должны были войти, кроме Крымского конного полка, еще 2-й Таманский конный полк Кубанского казачьего войска, 2-й Лабинский конный полк Кубанского казачьего войска[524], конвой генерала Слащева (две сотни), 11-я рота 1-го Симферопольского офицерского полка, Житомирская рота Сводного батальона 14-й пехотной дивизии и четыре орудия 8-й батареи 4-й артиллерийской бригады (два орудия при Крымском конном полку и два орудия при 2-м Таманском полку). Обещанные еще другие подкрепления были настолько анекдотичны, что были за ненадобностью возвращены обратно и о них не стоило и вспоминать. 23 октября противник не проявлял никакой активности. 24 октября есаул Мезерницкий[525] с конвоем генерала Слащева (две сотни) и двумя сотнями 2-го Лабинского конного полка Кубанского казачьего войска получил особую задачу обхода правого фланга противника. Остальные 4 сотни 2-го Лабинского полка со своим командиром еще не прибыли. 25 октября все части отряда полковника Туган-Мирза-Барановского (новый Днестровский) выступили для занятия района деревни Антоновки, которая оказалась свободной от противника, 3-й эскадрон, посланный на деревню Вилы, занял эту деревню; также и из деревни Вилы противник ушел.
26 октября полк в составе всего отряда выступил по направлению на деревню Володиевцы. Была сильная вьюга, но мороза не было и на дорогах была густая, липкая грязь; переход был тяжелый, и только к наступлению сумерек части отряда подошли к деревне Володиевцы. Деревня была занята противником. Командир полка приказал крымцам, усиленным двумя сотнями таманцев, атаковать находящихся в Володиевцах петлюровцев и выбить их из деревни. Два наших артиллерийских взвода поддержали нашу пешую атаку. Противник, расположившийся уже на ночлег, никак не ожидавший вечернего нападения, наспех собравшись, поспешно, кто на телегах, кто пешком или верхом, выскакивали из деревни. Наши части помешали петлюровцам приступить к своему ужину, который они побросали при спешном своем бегстве. В доме священника, где остановился штаб полка, в столовой был накрыт стол, стоял самовар, на столе какая-то скромная закуска. По словам батюшки, у него в доме находился штаб какой-то войсковой украинской части; командир и офицеры штаба собрались было пить чай, как вдруг по тревоге все выскочили из дома, а затем и из деревни. 3-й эскадрон был послан преследовать противника, но на своих измотавшихся лошадях не догнать было мчавшихся на подводах петлюровских солдат, а орудия их, стоявшие у окраины деревни, снялись сразу же при звуке первых выстрелов. На ночь были выставлены заставы от 11-й роты 1-го Симферопольского офицерского полка и от Житомирской роты Сводного батальона 14-й пехотной дивизии. 1-й эскадрон со взводом пулеметов был послан в лес к юго-западу от деревни Володиевцы для обеспечения нашего левого фланга. Штаб 2-го Таманского полка расположился почти рядом со штабом командира нашего полка. При встрече оба командира делились своими впечатлениями, и полковник Апухтин рассказал, как ему удалось вдвое увеличить боеспособность таманцев. При приеме полка оказалось, что две пешие сотни никакого участия в боях полка не принимают, а постоянно находятся при обозе, так как у казаков этих сотен совершенно износилась обувь, получить новую не могут по той причине, что казаки на службу приходят в собственном обмундировании и снаряжении. Узнав об этом, полковник Апухтин немедля потребовал от интендантства войск Новороссийской области 250 пар обуви, указав на срочность этого требования. На это требование сразу получилось благоприятное решение, и 2-му Таманскому полку было выдано 250 пар башмаков с обмотками. Хотя и непривычными для казаков были эти башмаки, а особенно обмотки, но все же казаки были рады получить хорошую, крепкую обувь, а к обмоткам можно и привыкнуть. Лучше быть в строю обутыми, чем сидеть босыми в обозе. Сразу 2 пешие сотни в полном составе стали в строй и этим вдвое увеличили боевую силу своего полка, так как конные сотни в своих рядах имели не больше чем по 50 казаков в каждой. Этот эпизод с обувью для таманцев обрадовал и всех соратников их. Не только таманцы усилили свой боевой состав, но и весь отряд тоже этим усилился.
Усталые чины нашего нового Днестровского отряда устроились на отдых; несколько часов прошло в мирном и безмятежном сне, но около 3 часов ночи разведывательная партия петлюровцев, пользуясь темнотой ночи, незаметно подошла к нашему охранению и ловко без выстрела сняла заставу симферопольцев, а через небольшой промежуток времени несколько сотен петлюровцев с криками «Слава!» ворвались в деревню и открыли беспорядочную стрельбу. У нас всегда все было готово на случай тревоги, особенно ночной; также и в эту ночь каждый знал, кому что делать. Петлюровский ночной налет не представлял собой части какой-нибудь серьезной боевой операции, и в 5 часов утра наше положение было полностью восстановлено и противник выбит из деревни. Кроме попавших в плен одиннадцати человек Симферопольской офицерской роты, других потерь никаких не было. В Володиевцах не задерживались, и чины нашего штаба в гостеприимный дом священника уже не вернулись, оставив батюшку в удивленном недоумении, как это так начальство обеих вражеских сторон быстро вскакивает и исчезает из его уютного домика.
В 7 часов утра полк вместе с другими частями отряда выступил для занятия села Калитинка, а после занятия этого села выхода во фланг неприятелю. Только 3-й эскадрон полковник Зотова с приданной ему сотней Таманского полка оставлен в районе деревни Володиевцы. В Калитинку прибыли, когда уже стало темнеть, дни стали уже короткие. Утром 28-го двинулись дальше, на село Березовка, которая, по сведениям разведки, утром была занята противником, но уже днем получены от разъездов новые сведения о том, что Березовку противник оставил, и в 4 часа дня Березовка была нами занята.
На всем пути отступления петлюровцев виден был у них полный беспорядок: валялись трупы лошадей, разрываемые голодными собаками, множество было брошенных повозок и разного войскового имущества. Несмотря на численное превосходство, наш противник поспешно отступал, не жалея лошадей, которые от недостатка корма и тяжелой работы по вязкой грязи не выдерживали напряжения и падали. По сведениям агентурной разведки, а также и от местных жителей, настроение у петлюровцев было крайне подавленное, так как видели, что не могут противостоять доблестным русским войскам. Общее стремление было поскорее попасть домой; много было отсталых, прятавшихся у крестьян, чтобы потом пробираться к себе домой; да и в плен можно было сдаваться, так как пленных отпускали домой, если только их дом находился в тылу наших войск. Кроме того, война против русских была вообще не популярной. В этот критический период также произошел переход на нашу сторону Галицийских сечевых стрельцов, что окончательно решило судьбу петлюровских войск.
29 октября у деревни Сербы, около десятка верст от Могилева, противник сделал попытку перейти в наступление, но сразу же был остановлен и отошел в деревню Сербы, которую стал довольно упорно оборонять. К 4 часам дня, при поддержке артиллерийского и пулеметного огня, 2-й эскадрон в пешем строю и 1-й эскадрон в конном строю атаковали противника и выбили его из деревни; также и соседняя деревня Беляевка была занята атакой 3-го и 4-го эскадронов. Таманцы действовали правее крымцев, где петлюровцы тоже пытались проявить активность. Две пехотные роты, Симферопольская и Житомирская, были во второй линии за 2-м эскадроном. Многочисленные пленные все были отпущены домой. Бой у деревни Сербы был нашим последним боем на Украинском фронте; в дальнейшем мы продвигались вперед, занимая населенные пункты без какого-либо сопротивления со стороны петлюровцев и не преследуя их расстроенные остатки, оторвавшиеся от нас и стремившиеся к Новой Ушице и Дунаевцам, вероятно надеясь на гостеприимство поляков. Как стало потом известным, надежды Петлюры на гостеприимство румын не оправдались: румынское правительство решительно отказалось впустить на свою территорию расстроенные остатки армии Украинской народной республики.
30 октября прибыли еще три сотни 2-го Лабинского конного полка Кубанского казачьего войска со своими двумя орудиями; шестая сотня лабинцев осталась при Жмеринском отряде, двигаясь в промежутке между Жмеринским отрядом и нашим Могилевским, служа связующим звеном. По донесению от есаула Мезерницкого, конвой генерала Слащева и две казачьи Лабинские сотни под его командой, получив отдельную задачу на крайнем нашем левом фланге, очистили весь район от неприятеля и у села Бабчинцы разбили крупный отряд противника, готовившийся зайти в тыл нашим войскам, наступавшим на Жмеринку; взято было у петлюровцев четыре орудия с зарядными ящиками. В настоящее время отряд есаула Мезерницкого продвигается к Могилеву. В этот же день, 30 октября, нами было занято село Сказинцы, последнее перед Могилевом-Подольским.