Главнокомандующий генерал Врангель выразил свое глубокое убеждение в том, что мы, защищавшие от большевиков не только интересы России, но и всего мира, не должны теперь просить, а требовать от союзных великих держав оказать нам помощь в дальнейшей борьбе с большевизмом и что помощь безусловно будет оказана. Поэтому сохранение армии для дальнейшей борьбы с поработителями нашей Родины является первой и главной нашей проблемой.
Необходимость сохранения армии внедрилась и во всех частях Русской Армии от командиров до рядовых бойцов включительно.
В Галлиполи крымцы вместе с другими частями дивизии провели 10 месяцев. Условия жизни на Галлиполийском полуострове были уже описаны во многих книгах и журналах, и не стоит о них еще раз вспоминать. Несмотря на многие лишения, дух в войсках был бодрый, вера в своего Главнокомандующего оставалась прежней. Решительными мерами генералу Кутепову с помощью его начальника штаба генерала Штейфона удалось поднять дисциплину до предельной высоты. Всем, кто не хотел оставаться в рядах армии, разрешалось уходить в беженский лагерь.
После прибытия некоторого числа крымцев одиночным порядком состав нашего полуэскадрона («ячейки», как стали называть в Галлиполи остатки полков) увеличился до 45 человек. Кроме того, в офицерском эскадроне было 8 господ офицеров, в пулеметном эскадроне находился корнет Савельев Дмитрий. Старшим крымцем был подполковник Тихановский, находившийся в Запасном кавалерийском дивизионе, но ожидавший перевода в 4-й кавалерийский полк. Старейшим крымцем в Галлиполи был полковник Александр Николаевич Эммануель[565], бывший начальником Осетинской конной дивизии, отступившей с Астраханского направления в Грузию, а в Крыму по прибытии из Грузии полковник Эммануель, не желая сидеть сложа руки в резерве чинов в ожидании назначения командиром кавалерийской бригады, согласился принять сформированный при 34-й пехотной дивизии Симферопольский конный дивизион, которым командовал во всех боях с начала сентября до эвакуации из Крыма в Галлиполи, где дивизион вместе с дивизионом 13-й пехотной дивизии был влит в 1-й конный Алексеевский полк, сведенный в Галлиполи в дивизион, командиром которого был назначен полковник Эммануель, а адъютантом дивизиона стал коренной крымец, штабс-ротмистр Росницкий. Запасным дивизионом командовал полковник Апухтин, числившийся во время мировой войны в Крымском конном Ее Величества полку. В команде Галлиполийского порта находился штабс-ротмистр Воблый. Еще несколько офицеров-крымцев прибыли в Галлиполи, но не остались, а убыли в Константинополь. В 4-м кавалерийском полку находился и верный друг полка ветеринарный врач доктор Тиминский. На острове Лемнос в должности начальника штаба Кубанского корпуса находился бывший наш командир полка полковник Туган-Мирза-Барановский, навестивший своих крымцев во время его служебной командировки в Галлиполи.
Во время первого месяца пребывания в Галлиполи произошло печальное событие. Заболевший сыпным тифом генерал Шифнер-Маркевич скончался. Командиром 2-й бригады стал командир 3-го полка генерал-майор Гернгросс[566]; начальником штаба бригады был полковник Ивановский[567]. Очутившись в изгнании, чины Русской Армии, не желая напрасно терять время, под руководством своих командиров и опытных инструкторов взялись за усовершенствование своих военных знаний. Были образованы военные училища, разные специальные курсы, устраивались маневры. При штабе Кавалерийской дивизии устроили курсы для подготовки эскадронных командиров, вскоре переименованных в кавалерийскую школу, но фактически это были курсы с полной программой кавалерийского училища. За 8 месяцев, при отсутствии строевых занятий, теоретическая подготовка с применением опыта мировой войны была вполне основательной. Курсы эти среди господ офицеров, кавалеристов были очень популярны, и посещали их не только окончившие ускоренные выпуски, но и несколько офицеров, выпущенных из училищ еще в мирное время. Из офицеров-крымцев окончили эти курсы ротмистр Дмитриев и ротмистр Эммануель. Хотя и не было лошадей, но производились занятия рубкой и уколами пикой. Организовано было состязание. Лучший по рубке эскадрон в полку выходил потом на дивизионное состязание. В 4-м кавалерийском полку лучшим по рубке оказался 3-й эскадрон (крымцы и петроградцы). На дивизионном состязании выступление эскадронов происходило по жребию; последним выступал Запасный дивизион. Перед выступлением эскадрона Запасного дивизиона крымцы и петроградцы оказались первыми среди четырех полков и конно-артиллерийского дивизиона; казалось, что победа уже обеспечена 3-му эскадрону 4-го полка, но вышел эскадрон Запасного дивизиона и только на ничтожное число очков оказался лучше Крымско-Петроградского эскадрона, которому пришлось удовлетвориться вторым местом.
Постепенно шло время, и наконец приблизился срок оставления Галлиполийского полуострова. Пехотная дивизия должна была быть перевезена в Болгарию, а Кавалерийская в Югославию, где должна была быть принятой на службу в пограничной страже. За несколько дней до выезда, ввиду малочисленности 4-го полка, полк был переформирован в три эскадрона и полуэскадрон офицерский. В состав 3-го эскадрона вошли еще и лубенцы. Эскадрон был переименован во 2-й; командиром эскадрона назначен лубенец, полковник Чегринцев, помощником командира эскадрона – полковник Рубцов. Крымцы вошли в эскадрон взводом, командиром которого назначен был ротмистр Дмитриев. Ротмистр Эммануель получал назначение командира взвода в офицерском полуэскадроне.
28 августа 1921 года 2-я бригада (3-й эшелон дивизии) была погружена на турецкий пароход «Кирасун», который доставил 29 августа бригаду в Салоники. После выгрузки с «Кирасуна» бригада тотчас же была посажена в вагоны и к вечеру прибыла в пограничный с Грецией городок Джевджелия. 1-я бригада уже была на границе.
Офицерский эскадрон остался на неопределенное время в Галлиполи. Югославское правительство, принимая дивизию в пограничную стражу, ограничило в ней число офицеров, не считая возможным назначать офицеров на солдатские должности. Подполковник Тихановский, бывший в 4-м полку на должности помощника командира офицерского эскадрона, остался на этой же должности и не мог выехать вместе с полковой «ячейкой» в Югославию. Не смогли уехать и бывшие в офицерском эскадроне наши офицеры.
В Джевджелии оставались 15 дней; прошли через все требуемые инстанции: баню, дезинфекцию, медицинский осмотр, выдачу обмундирования и пр. После галлиполийского полуголодного пайка было приятное ощущение от хорошей сытной еды. На медицинском осмотре некоторые чины бригады были забракованы; большинство из них поступили в жандармерию, в том числе наши корнеты Черемисинов и Лешков. Во время десятимесячного пребывания в Галлиполи Крымская ячейка в своем составе сильно уменьшилась: двое поступили в Николаевское кавалерийское училище, трое уехали в Чехословакию продолжать свое образование, трое уехали в Бразилию, трое уехали в свои родные места, не оккупированные большевиками; в конечном итоге в пограничную стражу было принято всего 20 человек, в том числе 7 офицеров: ротмистры Эммануель, Дмитриев и Глинястый, штабс-ротмистр Петрункевич, поручик Савельев Николай и корнеты Станишевский и Савельев Дмитрий.
15 сентября 2-я бригада двумя эшелонами отправилась в путь к границам Австрии и Италии. Крымцы в составе 4-го полка были в первом эшелоне, который взял путь на Скоплье, Ниш, Белград и Загреб, где произошла остановка при штабе 4-го пограничного округа («отсека»). При «команданте» отсека должен был находиться русский «референт» (советник), наш командир бригады генерал-майор Гернгросс. В Загребе произошла разбивка по «четам» (ротам). Крымцы были сведены в эскадрон со смоленцами, командиром которого стал смоленец, подполковник Собакин-Фадеев[568]. По жребию Крымско-Смоленскому эскадрону (чете) достался номер 16-й. Стоянка этой четы находилась в Словении в редкой по красоте местности в области Юлийских Альп и хребта Караванки по границе с Австрией. Командиром четы был капитан 2-го класса, серб; командиром одного взвода был также югославский офицер, а другого взвода – русский офицер (командир эскадрона), имевший звание контрактуального чиновника и носившего нашу русскую форму. По железной дороге через города Любляна и Крань новый эскадрон-чета был доставлен на станцию Довье-Мойстрана. В деревне – курорте Мойстрана расположился штаб четы. В городе Кране находился штаб 4-го «пододсека» (отдела), при «команданте» которого находился также русский «референт», наш командир 4-го кавалерийского полка полковник Попов, ставший командиром полка вследствие отъезда полковника Ряснянского в Чехословакию. Все офицеры в чете были на унтер-офицерских должностях, а некоторые были даже рядовыми. Солдаты наши независимо от их звания все были рядовыми. Служба была нетяжелая, условия жизни были вполне удовлетворительны; с непривычки постоянное движение по горной местности в первое время некоторых очень утомляло.
После первого года службы в пограничной страже официально разрешалось желающим подавать прошение об увольнении из службы. Только четверо воспользовались этим разрешением: вольноопределяющиеся младшие унтер-офицеры Владимир Андреевский 3-й и Василий Третьяков ради поступления в Николаевское кавалерийское училище, эвакуированное из Галлиполи в Королевство С.Х.С. (Сербов, Хорватов и Словенцев) и корнеты Станишевский и Дмитрий Савельев, пожелавшие закончить университетское образование.
Но в это время уже вышел приказ генерала Врангеля о необходимости перехода чинов армии на собственное обеспечение своего существования, и никто уже не был связан обязательством оставаться при своих войсковых частях. В дальнейшем для сохранения связи между всеми чинами армии генералом Врангелем был создан Русский Общевоинский Союз.