Отпустив остальных, он вывел ее из комнаты, провел по кухне в фойе через дверь, которую она прежде не видела. Пока они шли, Ноу-Уан вспоминала себя в молодости, высокомерную дочь знатного семейства, которая отказывалась сама себе разрезать мясо, расчесывать собственные волосы или самостоятельно одеваться. А жаль. Теперь, не имея ничего, она точно знала, как проводить время с пользой: работа. Работа – ключ.
– Мы пройдем здесь, – произнес дворецкий, придержав потайную дверь под главной лестницей. – Позвольте дать вам коды.
– Спасибо, – ответила она, запоминая цифры.
Последовав за додженом в длинный узкий коридор подземного туннеля, Ноу-Уан подумала, что если она останется на этой стороне, ей нужно заняться работой по дому, даже если это оскорбляло додженов, Братство, шеллан… Лучше так, чем темница собственных мыслей.
Они вышли из туннеля через стенку шкафа и оказались в маленькой комнате со столом, металлическими ящиками и стеклянной дверью.
Доджен прокашлялся.
– Это тренировочный центр и медицинская часть. Тут есть классные комнаты, спортзал, раздевалка, тренажерный зал, зона физической терапии и бассейн, а также другие удобства. Есть персонал, который отвечает за тщательную уборку каждого отсека… – это было сказано строго, будто его не заботило, что Ноу-Уан – гостья короля, она не испортит ему график… – но доджену, убирающей в прачечной, прописан постельный режим, и она – доджен-митте[1], теперь ей вредно стоять на ногах. Прошу, нам сюда.
Он придержал стеклянную дверь, и они вышли в коридор, направляясь к комнате с двойными дверьми, оборудованной в точности как прачечная в главном здании, которой она пользовалась прошлой ночью. Следующие двадцать минут она повторяла, как управляться с техникой, а затем дворецкий показал ей шкафы, чтобы Ноу-Уан знала, где взять ведра и куда потом все вернуть.
А потом, после напряженной тишины и еще более напряженного прощания она осталась в блаженном одиночестве.
Стоя посреди хозяйственного помещения в окружении стиральных машин, сушилок и столов для сложенных вещей, она закрыла глаза и сделала глубокий вдох.
О, прекрасное уединение и приятный вес обязанностей на плечах. Следующие шесть часов Ноу-Уан будет думать лишь о полотенцах и простынях: найти их, положить в машины, свернуть и вернуть на место.
Для прошлого и сожалений не оставалось места. Лишь работа.
Взяв тележку, она выкатила голубой контейнер в коридор и принялась за дело, начав с клиники, возвращаясь в прачечную, когда ее транспорт оказывался полностью забит. Выгрузив первую партию в глубокую машинку, она вернулась в раздевалку, обнаружив там гору белого белья. Чтобы забрать все эти полотенца, ей пришлось возвращаться два раза, а в центре самой прачечной она сложила их в кучу около водостока в сером бетонном полу.
Ее последняя остановка завела ее далеко влево, через весь коридор к бассейну. Пока она шла, колесики на тележке издавали слабый свистящий звук, ноги неровно шаркали, ее хватка на краю каталки придавала дополнительную стабильность и помогала идти быстрее.
Услышав музыку, доносившуюся со стороны бассейна, Ноу-Уан замедлилась. А затем остановилась.
Отрывки звуков и голосов не имели смысла, ведь все члены Братства со своими шеллан занимались своими делами. Может, кто-то не выключил музыку, закончив плавать?
Зайдя в небольшую переднюю, выложенную мозаикой с атлетами, она налетела на стену тепла и влаги с такой силой, будто наткнулась на бархатистую простыню. В воздухе витал странный химический запах, заставлявший ее гадать, чем они обрабатывают воду… на Другой Стороне все всегда было свежим и чистым, но она знала, что на земле все по-другому.
Оставив тележку в коридоре, она ступила в широкое пространство, походившее на пещеру. Вытянув руку, Ноу-Уан коснулась теплого кафеля на стене, проведя пальцами по голубым небесам и холмистому зеленому полю, но не затронув бегущих мужчин в одной лишь набедренной повязке с луками и фехтовальными принадлежностями.
Она любила воду. Безмятежность, облегчение боли в хромой ноге, ощущение недолгой свободы…
– О… боже… – ахнула Ноу-Уан, повернув за угол.
Бассейн в четыре раза превосходил по размерам самый большой на Другой Стороне, а его вода отсвечивала бледно-голубым… скорее всего из-за кафеля, которым были покрыты его стенки. Вдоль него пролегали черные линии, разделяя дорожки, а также на камне был столбик цифр, отмечавших глубину. Куполообразный потолок также был украшен мозаикой, к стенам приделаны лавочки, где можно сидеть. Музыка, отдаваясь эхом, становилась громче, но не чрезмерно, и печальная мелодия приятно резонировала.
Вокруг никого, и Ноу-Уан, будучи не в силах устоять, подошла и попробовала температуру босой ногой.
Соблазнительно. Так соблазнительно.
Но она не сдалась и сосредоточилась на обязанностях, вернулась к тележке, подкатила ее к большой плетеной корзине, а затем перенесла вес тела под тяжестью влажного махрового одеяния.
Приготовившись уйти, она остановилась и еще раз взглянула на воду.
Первая партия еще не закончила стираться. Судя по данным машинки, у нее есть еще минимум сорок пять минут.
Она посмотрела на часы, висящие на стене.
Может, всего несколько минут в бассейне, решила Ноу-Уан. Ей нужно облегчить боль в нижней части тела, а в ближайшее время по работе делать нечего.
Взяв одно из свежих свернутых полотенец, она перепроверила переднюю. Прошла дальше и выглянула в коридор.
Рядом никого не было. И сейчас для этого самое время… персонал будет убирать второй этаж особняка, и им необходимо закончить работу между Первой и Последней Трапезами. В клинике никого не лечили, по крайней мере, сейчас.
Ей нужно быстро с этим управиться.
Прохромав к мели, она развязала мантию, сняла капюшон и разделась до белья. Слегка поколебавшись, она сняла и его… нужно не забыть взять второй комплект, если она хочет снова поплавать. Лучше сохранять скромность.
Сложив свои вещи, Ноу-Уан неторопливо оглядела искалеченную ногу, проследив взглядом переплетающиеся шрамы, рисовавшие на ее плоти ужасную рельефную карту гор и равнин. Когда-то та прекрасно функционировала и была прелестной, как на картине художника. Теперь же служила символом того, кем и чем была Ноу-Уан, напоминанием падения, сделавшего из нее человека мелкого… но в то же время лучшего.
К счастью, около ступенек был поручень, и она ухватилась за него для равновесия, медленно заходя в теплую воду. Ноу-Уан уложила косу на макушке, спрятав конец, чтобы держалась прическа.
А затем она… скользнула в воду.
Блаженно закрыв глаза, Ноу-Уан предалась невесомости, вода легким ветерком касалась ее кожи, ее тело покоилось в миролюбивых руках бассейна. Доплыв до середины, она пренебрегла решением не намочить волосы и перевернулась на спину, рисуя руками круги, чтобы держаться наплаву.
На какое-то время Ноу-Уан позволила себе что-то почувствовать, распахнув дверь ощущениям.
И они были… хороши.
***
Оставленному на ночь в особняке Тору было нечего делать; он застрял внутри и страдал похмельем: все три составляющие плохого настроения.
Хорошие новости – когда большинства людей нет в особняке, или когда они занимаются своими делами, ему не приходилось распространять яд на кого-то еще.
На этой ноте он направился в тренировочный центр, одевшись в одни лишь плавки. Тор был наслышан, что добрая доля похмелий вызвана обезвоживанием, поэтому решил не только пойти в бассейн и погрузиться в воду… но еще захватить с собой напитков. Ну, каково это для здоровья?
Что он взял? О, отлично, водку – не разбавленную, и, кстати, внешне та походила на воду.
Остановившись в туннеле, он глотнул «Гуза» Ви…
Черт. То, как Джон топнул, не уступая по шуму колокольному звону, он никогда не забудет. Как и то, что паренек показал на него пальцем.
Пора для очередного глотка…и хэй, почему бы не сделать еще один?
Продолжив идти, скорее всего, навстречу вечеринке утопленников, Тор понял, что был ходячим клише: он видел своих братьев в таком состоянии время от времени, с кислой миной, кружащейся головой, отталкивающим внешним видом, со сжатой в ладонях бутылкой убойного пойла. До того, как у него забрали Велси, он никогда не понимал причину этого.
А теперь же? Судите сами.
Приходится как-то убивать время. А ночи, когда нельзя выйти в город для сражений, были хуже всего – если только ты не борешься с сияющим весь день знаком «проход воспрещен». Это было невыносимо.
Выйдя из кабинета и направившись к бассейну, Тор был рад, что ему не надо надевать на лицо маску, следить за языком, остужать пыл.
Когда он открыл дверь в переднюю, его кровяное давление понизилось в ответ на омывшую его теплую приветливую волну влаги. Музыка также помогла: лившаяся из музыкального центра старая-добрая песня U2[2] «The Joshua Tree» эхом разносилась по залу.
Первым намеком на то, что что-то не так, послужила кучка одежды у ступенек. И может, если бы он не напился, то сложил бы два и два, прежде чем…
В центре бассейна на спине плавала женщина, ее обнаженные груди блестели, соски напряглись от теплого воздуха, голова запрокинута.
– Дерьмо.
Сложно сказать, что произвело больше шума: слово на букву «д» или разбившаяся бутылка «Гуза»… или всплеск в середине бассейна, когда Ноу-Уан вздрогнула и замахала руками, прикрываясь и пытаясь держать голову над водой.
Тор развернулся и закрыл глаза руками…
Но в это время разбившееся стекло вонзилось в голую ногу, боль лишила равновесия… будто для этого нужна помощь, – спасибо очень тесному знакомству с водкой. Выбросив руку, он попытался остановиться… но в итоге полоснул еще и правую ладонь.
– Гребаный ад, – закричал он, вытаскивая из себя осколки.
Он перекатился на спину, когда Ноу-Уан выбежала из воды и обернула мантию вокруг обнаженного тела; длинная коса распалась, когда она натянула капюшон.