ин выдал им подробные инструкции на тему «пущать или не пущать». Только забыл уточнить, что же делать, если он сам даст дуба.
— Ну надо это дело сначала проверить, — повар первым нарушил молчание. — Надобно, чтобы кто–то из нас сходил, да посмотрел. А пока, барышня, уж не обессудьте, пропустить мы вас не можем никак.
Судя по суровым лицам мужиков, они были полностью солидарны с поваром. Он, похоже, пользовался среди них наибольшим авторитетом. Ну ещё бы, с таким–то тесаком…
— И кто же окажется так глуп, чтобы спуститься в подвал, в котором сгинул сам хозяин? — с усмешкой произнесла Настасья.
Ответом ей послужило лишь стыдливое молчание. Мужики косились друг на друга, толкались плечами, но к единому решению прийти им не удавалось. Стар смерти был сильнее преданности.
— Долго так у нас выстаивать не получится, — заметила Настя. — А Степан Григорьевич своими ногами уже не вернётся. А вот Марфа может заявиться в любой момент, — по рядам слуг пробежал испуганный шепоток. — Давайте так — я зову своих из дома Мечиславовых. Они решат проблему с Марфой, так или иначе. И вам не придётся рисковать жизнями…
И в этот момент наверху раздался грохот — словно кто–то на улице с размаха пнул входную дверь, и та резко открылась, чуть было не слетев с петель.
Кажется, Степан Григорьевич что–то упоминал о Макеевых, которым он уже успел отправить весточку? Ну вот, кажется, они и подоспели. Я отделился от Настасьи и по теням слуг перебрался на первый этаж.
Створки входной дверь были распахнуты настежь. Холл, а также соседние коридоры и комнаты быстро наполнялись вооружёнными людьми в доспехах. Судя по гербу на их одеждах в виде вепря на зелёном фоне, они принадлежали к дому Макеевых.
Как много солдат? Зачем им столько? Только не говорите, что это всё по душу Настеньки? Нет, дело только не в кошкодевочке. Скорей всего Макеевы знают о существовании Марфушки… Но они не могли знать, что она взбесилась и вырвалась на свободу. Это означает что…
— Мы должны вернуть эту тварь прежде, чем её заполучат Мечиславичи или городские власти, — произнёс мужик со злыми высокомерными глазами, переступив порог дома. От его породистого лица с идеально ровными линиями так и несло некой испорченностью или даже распущенностью. Его длинные чёрные волосы касались плеч. Они выглядели настолько шелковистыми и уложенными, словно их мыли сразу десятью шампунями. На окружающий мир он смотрел, как на свою сучку, которая по каким–то причинам ещё не опустилась перед господином на четыре кости.
Как и солдаты, он был облачён в доспехи, но куда лучшего качества, латные, из дорогого и прочного металла, с его плеч спадал пурпурный плащ. Шлем он держал на сгибе локтя, словно был полностью уверен в своей безопасности. Солдаты почтительно внимали ему, ловили каждое слово.
Я сразу узнал его. На вечеринку явился никто иной как Алан, один из старших сыновей старика Макеева. Известный распутник, знаменитый своим пагубным пристрастием к женскому полу, обладатель личного гарема рабынь. По слухам он творил со своими живыми игрушками столь жуткие вещи, что даже матёрые циники впадали в состояние шока. Рабыни часто сходили с ума или даже накладывали на себя руки. Но худшая судьба ждала тех девушек, кто ухитрялся выдержать издевательства до конца…
На цепи, прикреплённой к ошейнику с шипами, Алан вёл за собой девушку в минималистичном наряде из тонкий чёрных шнурков и нескольких полосок ткани. Некоторые верёвочки были намеренно сильно натянуты, чтобы при движении как можно сильнее впиваться в уязвимые точки. Многие очень чувствительные части женского тела были проколоты, в искусственных отверстиях блестели стальные кольца, к ним на цепочках крепились грузики в виде металлических шаров. Они оттягивали кожу и плоть, звенели при каждом шаге.
На бёдрах девушки я заметил две небольшие привязанные коробочки непонятного назначения. От них отходили два чёрных провода, чьи вторые концы скрывались где–то под её чёрными трусиками.
Больше всего пугали глаза рабыни — равнодушные и тусклые, словно из неё вытянули саму душу. Она глядела перед собой в пустоту и покорно шла туда, куда вёл хозяин, с полным равнодушием к своей судьбе. Пирсинг и грузики, кажется, должны были при движении причинять хозяйке весьма болезненные ощущения… или наоборот, приятные. Но её лицо оставалось отрешённым не смотря ни на что.
— Ох, здравствуйте, барин! — один из слуг Степана Герасимовича склонился перед важным гостем в глубоком поклоне. — Хозяин сейчас занят очень важным делом в подвале, если вы понимаете, о чём я… но он появится с минуты на минуту…
Дворянин ударил мужика прямо в челюсть. Удар, хоть и почти без замаха, всё равно вышел очень мощный. Слуга аж отлетел на пару метров и рухнул на пол, обливаясь кровью.
— Тебе кто разрешил пасть открывать? — процедил Алан. — Ты и твой хозяин Степан, собака мёртвая, за свой обман ещё долго будете у меня на колу корчиться.
Солдаты взяли мужика за плечи, подняли и поставили на колени перед Аланом. Экзекуция только началась.
— Просто взяли и своровали у нас Марфу, — скучающим тоном произнёс Алан. — Нашу собственность. Думали, мы не поймём? Не догадаемся? Решили, что Макеевы законченные идиоты? Мы за подобное неуважение наказываем так, что говно вроде тебя уже через пару дней молит о смерти во всю свою поганую глотку.
Глава 9. Куколка
— Барин… не гневайтесь… дела сейчас совсем плохи… — провыл слуга. Кровь продолжала хлестать из его носа, мешая толком говорить, заливала рубашку. — Марфа взбесилась! Бросается на всех и буйствует в подвале!
— То есть, полагаю, Степку она скорей всего сожрала? — Алан приподнял бровь. — Хреново, что я скажу. Придётся как–то подчистить ваше дерьмо, чтобы вонь не расползлась…
Он сильно дёрнул за цепь, вынуждая свою рабыню выступить вперёд. Девушка послушно подчинилась, её цепочки с прикреплёнными грузиками негромко звякнули, сильно натягивая чувствительную плоть. Но лицо рабыни оставалось полностью безразличным, словно боль её уже нисколько не трогала.
— Она последняя, над кем я так долго и старательно трудился… Даже не помнит своё имя, — с усмешкой произнёс Алан. Он словно обращался к некоему невидимому собеседнику, желая похвастаться. — Она просто мой питомец, а животным имена не положены, только клички. Я зову её Куколка, потому что она миленькая. Да, Куколка?
— Да, хозяин… — девушка кивнула, глядя перед собой отсутствующим взглядом. Говорила она очень тихо и без эмоций, монотонно и размеренно, словно неживое существо. — Я ваш послушный питомец. Я ваша собственность. Я исполню любой ваш приказ. Я жестоко и мучительно убью любого, на кого вы укажите…
— Нет, ну вы посмотрите, какая прелесть! — Алан расхохотался и потрепал девушку за щёку, на белоснежной коже от грубого прикосновения пальцев остались красные пятна. — А ведь раньше какая строптивая была, пыталась бежать, убить меня, а потом на себя руки наложить… До сих пор помню, как она не переставая плакала ночами напролёт… Но я хорошенько над ней поработал, привил надлежащие манеры и воспитание. Теперь она как шёлковая и готова исполнить любой мой приказ!
Я, слуга купца и даже некоторые солдаты в лёгком шоке, следили за происходящим. Какая же интересная семейка эти Макеевы. Чем больше с ними знакомишься, тем более интересные подробности о них всплывают.
— Чего молчите, холопы? — процедил Алан, в его глазах мелькнули льдинки. — Восхищайтесь мной!
— О–о–о-о, барин! — солдаты согнулись в подобострастных поклонах. — Ваша мудрость и смекалка не знают себе равных!
Взгляд дворянина немного потеплел. Кажется, этот субъект был очень падок на лесть.
— Так–то лучше… Куколка, выпей этот мусор, — он указал пальцем на слугу. — Видеть его больше не могу. Аж тошно…
Он выпустил цепь из рук, давая своей игрушке полную свободу действий.
— Хорошо, хозяин… — Куколка, остановив свой взгляд на слуге, медленно двинулась к нему. Солдаты выпустили пленника и поспешно расступились в стороны.
— Ч‑что? — слуга сложил руки на груди, перепугано глядя то на девушку, то на дворянина. — Барин, прости!
— Я прощаю тебя, — скучающе произнёс Алан. — Покойся с миром.
Нагнувшись, рабыня впилась в губы слуги долгим поцелуем. Чтобы он не отстранился, крепко хватила его за голову. Перепуганный мужик замычал, задёргался, но вырваться не мог, девица оказалась просто нечеловечески сильна.
Лицо слуги посерело, отчётливо проступили вены, он закатил глаза. Его тело начало на глазах ссыхаться и истончаться, словно из организма стремительно уходила вся жидкость. Всего через пару секунд после начала поцелуя на пол упала безжизненная высушенная мумия и рассыпалась прахом. Куколка молча вытерла губы от серого праха и повернулась к хозяину, ожидая дальнейших приказаний.
Тот с усмешкой потрепал её по голове, словно собаку, чётко выполнившую команду.
Я же, прячась в тенях, размышлял о том, что же мне предпринять дальше. Нужно как–то вытаскивать Настеньку из дома, но с таким незваными гостями это будет сделать непросто. Алан и солдаты не должны доставить особых проблем, но вот Куколка… она явно умеет вещи, неподвластные обычным смертным.
Алана, конечно, можно попробовать и убить… но он всё же не моя цель. Я хочу отомстить старику Макееву и Саргану. Эти двое мои самые главные враги. Алана куда разумнее захватить живым и использовать для шантажа. Каким бы ублюдком не был Макеев–старший, родня не должна быть ему безразлична. Хотя бы потому, что у дворян многие важные элементы политики завязаны на сыновей и дочерей.
В этот момент из подвала донёсся душераздирающий вопль, принадлежавший кому угодно, но только не человеку.
Солдаты занервничали, оглядываясь по сторонам, но на лице Алана не дрогнул ни один мускул.
— Ясно… — дворянин положил руку на рукоять меча. — Род Макеевых не привык бегать от опасности, мы храбро смеёмся врагам в лицо. Пора подтвердить славу предков личным примером. Иди в подвал, рабыня. Проверь, что там происходит… а я отсюда посмотрю. Всех, кого встретишь — убей. Вряд ли ты что–то сделаешь Марфе, но если ослабишь её — уже будет очень хорошо.