Так вот, Баташевы не только сами были достаточно богаты, но и слуг своих не обижали, поэтому все, кто у них работал, могли обеспечить достатком себя и свои семьи. Все, кроме Молотова.
- А он чем от других отличался? – Женька завороженно слушала Тетю Пашу, стараясь не пропустить ни слова. Ее немного басистый голос завораживал, погружая в то время, когда район Таганки был совсем не таким как сейчас и когда жил неведомый ей Кузьма Молотов.
- А он пьянствовал, причем самозабвенно. Жена уже с ног сбилась, пытаясь хоть какую-то часть его заработков сохранить для ведения семейного хозяйства. Сама его регулярно из питейных заведений домой уводила, а когда силы заканчивались - детей за ним посылала. Только без толку все это было, Кузьма продолжал пить, хотя жену и побаивался, но сама знаешь, алкоголизм - штука такая. От постоянного пьянства лицо его стало совсем сизым, вот и прозвали его Сизым пьяницей.
- Так пьянство – это не повод лишать человека посмертия, – удивилась Женька. – Даже такое беспробудное.
- Так это только начало истории, – сказала Тетя Паша. – Самое интересное началось тогда, когда Кузьма умер от своего пьянства. Поплакала жена, делать нечего, надо бумаги оформлять, да похороны организовывать. Вызвали околоточного, ну, участкового, по-нынешнему. А то заявляет, надобно обыск проводить. Жена за голову схватилась, сдурели, говорит, что тут искать? Все, что ценное было - пропил он давно. Околоточный тоже уперся - порядок есть порядок. И представь себе, находят во время обыска завещание, аккуратно написанное. Начали читать и изумились. «Я, Кузьма Молотов, сын Якова, завещаю…» И далее по списку - жене, детям, еще кому-то и всем сотни тысяч. Мать честная, думают все. Кузьма-то, миллионщик оказывается. Перевернули весь дом, ничего не нашли. Нашелся кто-то умный, подсказал, деньги, наверное, в банке лежат. Жена покойника заняла денег, наняла писаря, запросы же грамотно составить надобно. Во все банки отписали, нет ли у Вас миллионов покойного Кузьмы. И там тишина. Значит, пришли к выводу, в доме искали плохо. Опять все вверх дном, стены простукивают, под крышей ищут. И нашли где-то еще одну записку, что деньги спрятаны в подвале. Что тут началось, про жену уже и забыли все, как кроты весь подвал перерыли и тоже ничего не нашли. Кроме еще одной записки с текстом: «Ну что, помучились? Хорошо я над Вами посмеялся?»
- Вот же… – с чувством сказала Женька. – Это жестоко было, так над родными, особенно детьми, смеяться.
- Жестоко, – согласилась Тетя Паша. – Поэтому, видимо, и не пустили душу Кузьмы наверх. Вот он бедный и ходит уже столько лет вокруг Таганки. В основном, его пьяные видят. Говорят, что если какой гуляка совсем лыка не вяжет, то к нему внезапно подойдет Кузьма и скажет строгим голосом: «Хватит пьянствовать, домой иди!» И человек мгновенно трезвеет, а после совсем пьянствовать не может. Только не помогает это особо Молотову прощение заслужить, наверное, крепко его жена проклинала. Поэтому и мается он, сердечный.
- Жестокое наказание, но, как по мне, вполне справедливое, – возразила ей Женька. – А если бы из-за этих мнимых денег его жену с детьми вообще убили или пытать начали, думая, что они все-таки в курсе, где богатство. Он об этом подумал?
- Я думаю, он по-пьяни эту шутку затеял, – ответила Тетя Паша. – А после и вовсе про нее забыл. А с пьяного какой спрос?
Так, за беседой, они прошли все бульвары вышли на площадь у реки. В осенних сумерках это место смотрелось мрачновато, возможно в первую очередь из-за громадины жилой высотки, гигантским исполином нависающей над не особо большим пятачком. На другой стороне Москвы-реки виднелись яркие огни, слышалась какая-то музыка, а здесь, даже несмотря на добрых два десятка фонарей и свет фар от проезжавших машин, чувствовалась какая-то мрачность.
- Неприятное место, – поежилась Женька. – Я здесь бывала несколько раз, но как-то раньше мне здесь комфортнее ощущалось.
- Раз на раз не приходится, – ответила все тем же ровным тоном Тетя Паша. – Места вообще в округе лихие были, и Хитровка недалеко, да и сама Швивая горка образцом добропорядочности никогда не была. Сколько здесь крови пролилось по поводу и без, думаю, уже никому неведомо. Но с тех пор уже и подзабылось все это как-то, потому что хоть и мрачные места, но относительно спокойные еще. Что же так мокро сегодня? Женя, не отставай, так и простынуть недолго.
Тетя Паша перешла через дорогу и уверенно подошла к памятнику пограничникам, что стоял в центре Устьинского сквера. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что редкие прохожие достаточно далеко от нее, она громко и властно сказала:
- Ну и? Кузьма Яковлевич, мы пришли, чай не лето на дворе.
Женька с недоумением обернулась, но вокруг никого не было.
- Тетя Паша, а ты уверена, что он нас слышит? – недоуменно спросила она у коллеги.
- Конечно, слышит! Раз через Пал Палыча привет передал, да так, что тот свою красавицу к нам в отдел притащить не побоялся, значит ждет и надеется, что кто-то из нас придет, - и она с удивительным для возраста и тела проворством крутанулась вокруг своей оси. Внезапно она вгляделась во что-то позади Евгении и расплылась в довольной улыбке.
- А вот и Кузьма Яковлевич, здравствуйте Вам!
Женька тоже обернулась и увидела, как к ним подошел невысокий мужичок в засаленном полушубке и постоянно бегающим взглядом. С виду он напоминал ей бомжа возле какой-нибудь станции метро, из тех, кто на улице недавно, и поэтому еще не успел скатиться в самый низ социальной лестницы, но уже потихонечку начинает уверенно нащупывать свой путь в трясину уличного быта.
- Здравствуйте, – человечек приподнял засаленную шапку и попытался изобразить поклон. – Я прошу прощения, что потревожил вас, просто увидел вашего коллегу случайно, но он был с дамой и я не был уверен…
- Стоп-стоп-стоп! – Замахала руками Тетя Паша. – Я все понимаю, все ценю, но у нас совсем нет времени. Поэтому давайте Вы быстро расскажете, что случилось, и мы с Вами расстанемся. Все извинения принимаются сразу и в ответ позвольте выразить Вам нашу искреннюю благодарность. Я уверена, что Ваша помощь правоохранительным органам зачтется.
- Там? – с надеждой вскричал Кузьма Яковлевич.
- Именно там, – твердо ответила Тетя Паша и вдруг, как бы в подтверждение ее слов, лампы вокруг памятника синхронно моргнули. Кузьма Яковлевич втянул голову в плечи и с обожанием посмотрел на сотрудников отдела.
- Я быстренько, чес слово. Тут дело-то такое, – суетливо начал свой рассказ он. – Понимаете, я последнее время стараюсь поменьше появляться в людных местах, время уже не то, да и у меня дел хватает в районе монастыря хватает. Но иногда я хожу вон к тому красивому дому, – Кузьма показал рукой в сторону Дома музыки, – всякие красивые концертики послушать. А неделю назад почувствовал, что не могу идти спокойно мимо этого здания. Не пускает меня что-то неведомое. Я и так и этак ходил, а не получается ничего. Плохо мне. И вдруг все исчезло. А на следующий день все повторилось. Я поспрашивал у наших, и мне рассказали, что такое уже было с генералом Кусовниковым…
При этих словах Женька напряглась. Воспоминания о госте в высотке на Красных воротах еще были очень свежи в памяти, да и сон этот… Почему в ее сне настойчиво звучал призыв понять, зачем призывают демонов. Может, все это связано?
Призрак замолчал, переводя взгляд с Тети Паши на Женьку.
- Я был там вчера, – неуверенным тоном продолжил он. – В этом доме творится что-то ужасное. Один мужчина вызывает к себе женщину, и она творит с ним такое, такое… – он закрыл лицо руками. – Я такого непотребства никогда не видел.
- Какую женщину? – не поняла Женька. – Проститутку что ли?
- Я не знаю, как ее зовут, – посмотрел на нее удивлены взглядом Кузьма Яковлевич. – Но в мое время за подобное могли и на костре сжечь.
- Ну современные нравы действительно малость посвободнее будут, – с облегчением махнула рукой Женька. – Но падшие женщины - это не наш профиль. Особенно, если все по взаимному согласию.
- Какое согласие? – вскричал призрак. – Он вызывает эту женщину с той стороны, рассчитывая, что подчинит ее своей воле. А на самом деле, это она руководит процессом, пока не истекает ее время в этом мире. И она хочет не только разврата, но и крови…
- Кажется, я поняла, – вступила в разговор Тетя Паша. – Там какой-то безумец с кучей неудовлетворенных сексуальных комплексов призывает суккуба. И делает это каждый день.
- Суккуба, – недоуменно посмотрела на нее Женька. – Демона разврата в женском обличье?
- Видимо, да, – кивнула женщина и обратилась опять Кузьме. – А в какой именно квартире это происходит?
- Центральный корпус, 7 этаж, вторая направо от лифта, – с готовностью отрапортовал тот и с мольбой добавил. – Помогите, пожалуйста, очень уж голова от всех этих бесчинств болит. И на музыку сходить хочется.
- Хорошо, Кузьма Яковлевич, – кивнула ему Тетя Паша. – Мы все поняли, идите.
Призрак облегченно выдохнул, низко поклонился и исчез, едва начав разгибаться.
- Опять высотка! – в сердцах сказала Женька, когда они остались вдвоем. – Если честно, тетя Паша, как-то меня эти памятники архитектуры за последние дни изрядно утомили. В них вообще что-то хорошее есть? Или только всякая гадость к этим домам липнет?
- Да как тебе сказать, – Тетя Паша явно думала о чем-то своем. – Хорошее-то есть, да немного. Их ведь когда строили, про людей, собственно, думали в последнюю очередь, у зданий этих миссия совсем другая была, вернее замысел. Но сейчас нет времени об этом болтать. У тебя Викина аптечка с собой?
- Конечно, – после случая с демоном в квартире мадам Агнессы Валентина настояла, чтобы все, включая Ровнина, носили с собой несколько мензурок с очень дурно пахнущими жидкостями, которые защищали от ментального воздействия демонов.
- Пей, – коротко бросила Тетя Паша. – Причем две сразу. Если это действительно суккуб, то у них очень мощный эмоциональный фон.