Тирриниэль побледнел.
— Мы не допустим…
— Нет, конечно, — устало сказал Таррэн. — Но и гарантий мы в общем-то дать не можем. Все может пойти не так: другой мир, другая магия… мы давно уже не принадлежим Алиаре. Пойми, проводить ритуал здесь опасно. Во дворце Адорраса слишком много посторонней магии. Один сбой, и все окажется под угрозой… а к нам Эланну никто не отпустит. В первую очередь Адоррас. Разве что сбежать, пока все будут увлечены другими вещами? Но в этом случае, сам понимаешь, о хороших отношениях речь идти уже не будет. А то нас еще и обвинят в похищении члена правящей семьи. Нет, отец. Так нельзя. Если ты мне не веришь, то представь, что бы сделала со мной Белка, если бы я попытался провернуть подобное без ее согласия.
Элиар поежился и инстинктивно огляделся: нет ли где этой дикой хмеры? От нее всего можно ожидать. Даже того, что вдруг спрыгнет сверху и ка-а-ак даст по шее за подобные выкрутасы. Тем более один раз с ней посмели обойтись некрасиво. Что из этого получилось, все они знали: Талларен вон до сих пор из могилы выкопаться не может. А если она узнает, что они тут напридумывали, пока ее не было…
Светлому стало не по себе.
— Хорошо, я понял, — дрогнувшим голосом согласился Тиль, видимо подумав о том же. — Тогда стоит закончить договор и побыстрее вернуться: не уверен, что Адоррас снова рискнет поставить этот вопрос.
— Эланна поймет, — улыбнулся Таррэн. — Она умная и смелая женщина. Раз уж она рискнула в одиночку прийти на Лиару… думаю, вам следует поговорить. Только на этот раз — предельно откровенно.
— Спасибо, не надо.
— Надо, отец. — Таррэн улыбнулся шире. — Она должна знать, чем мы опасны и почему это именно так. Должна понимать, что иногда мы при всем желании теряем над собой контроль. Должна видеть, что ты уважаешь ее мнение, и подумать над тем, что способ для вас быть вместе существует. Если, конечно, ты ей небезразличен.
— Если… — пробормотал Тиль, неловко отворачиваясь. — Ты прав: если… это, пожалуй, самая главная проблема.
— Ты плохо знаешь женщин.
— Я плохо знаю? — мрачно покосился на сына владыка Л’аэртэ.
— Ты, ты, — тихо рассмеялся Таррэн. — Возраст здесь не имеет значения, а ты, хоть и живешь дольше, все-таки… прости за откровенность, пока ни разу не был близок к тому, что называется любовью. Это не в обиду тебе сказано, а к тому, что, если Эланна не бросается к тебе на шею и не кричит о своих чувствах, это совершенно ничего не значит. Бел, к примеру, из меня душу едва не вытрясла, когда я признался, что с ума от нее схожу. Я уж подумал: все, кончилась моя жизнь — никакой пары, никакого будущего, никакого счастья… а она выругалась и пообещала, что убьет, если я немедленно ее не поцелую.
Элиар с интересом обернулся:
— Удивительно, что ты после этого еще живой.
— Сам порой поражаюсь.
— Э-эх, везунчик. Если бы не Бел, остались бы от тебя одни подметки. И в Лабиринте, и позже, и вообще.
— Помалкивай, — беззлобно фыркнул Таррэн. — Если бы не Бел, не видать бы тебе Милле как своих ушей. И вообще, кое-кто до сих пор бродил бы по моему лесу неприкаянным призраком, если бы она не надумала вытащить его с того света.
— Насчет этого не спорю. И насчет Милле тоже. Хотя к ее появлению ты тоже слегка приложил… э-э-э… руку.
— Все, пошел вон отсюда, — беззлобно пихнул побратима темный. — Лучше придумай, что сказать вечером о портале. Чует мое сердце, Аверон захочет его осмотреть или потребует, чтобы мы обучили обращению с «Огнем» его магов прямо сейчас.
— Я уже думаю. Кстати, ты заметил, что у них нет полноценных хранителей?
Таррэн пожал плечами:
— А зачем они? Хроники у них никто не прячет, магов полно в любом роду — посильнее, послабее… каких угодно. За рассеиванием сил следить не надо. Никакой угрозы для перворожденных в этом мире давно нет. Боевая магия не в почете — все направлено на созидание. А если и есть какой-нибудь рен Аверон со своей огненной стихией, так и пускай балуется: у владыки достаточно сил, чтобы щелкнуть его по носу, если зарвется.
— Когда-то им и три рода было не проблемой щелкнуть по носу.
— Вот именно что было, — усмехнулся Тирриниэль. — Как считаешь, что случится, если с нами попробуют поступить так же, как с ними?
— Ничего, — ухмыльнулся Элиар. — Если Создатели не надумают навестить этот мир после шести тысяч лет молчания, любой из моих хранителей легко одолеет целый род местных магов. А если придут еще и твои…
— Никаких ссор, — оборвал его мечтания Таррэн. — Мы пришли сюда не за этим. Сходи взгляни, как дела у Лана и добились ли они чего с тушкой дирсы. Отец, а нам с тобой стоит навестить ясень.
Тирриниэль кивнул:
— Идем. Заодно расскажешь, что за сон тебе такой странный приснился и каким образом ты прошел по памяти рода аж на девять эпох назад.
— Сплетничать собрались, да? — подозрительно покосился на родственников Элиар. — Ну и ладно. Я с Бел потом сам поговорю и все у нее выведаю.
— Бел здесь нет, — честно ответил Таррэн.
— В смысле?
— В прямом: ее до сих пор нет во дворце. Она сказала, что не вернется, пока мы не закончим с договором.
— А как же?..
— Вот так, — хмыкнул темный, не вдаваясь в подробности, и первым пошел прочь.
— Эй! Но ты же сам сказал, что видел ее! — крикнул ему вслед Элиар.
— Да. Во сне.
— Но твоя аура!
— А что с ней?
— Торк! Да ничего! — окончательно взвился Элиар. — Ничего такого, что заставило бы меня беспокоиться!
— Так это ж хорошо, — усмехнулся Таррэн. — Чем ты недоволен?
— Тем, что ничего не понимаю!
— Просто поверь: с Бел все отлично, она недалеко и, если потребуется, в любой момент сможет дернуть тебя за ухо. Но на глаза не покажется — не хочет осложнений с местными.
Эл проворчал что-то неразборчивое, насупился, заподозрив, что ему дурят голову, и, отмахнувшись от побратима, ушел. Ну их, с этими тайнами и загадками. С Бел никогда не было все ясно, а теперь, когда появился Тор, от нее можно ждать чего угодно. Так что Торк с ней, потом сама все расскажет. А начнешь настаивать — не поймут.
Тирриниэль, проводив его долгим взглядом, повернулся к сыну.
— Разве у нас появились от него секреты?
— Пойдем, — вздохнул Таррэн, направляясь в дальнюю комнату. — Я хочу открыть тебе память, а ты сам решай: стоит ли говорить Элу или лучше подождать.
— Все так плохо? — насторожился владыка Л’аэртэ.
— Скорее странно. Но сон непростой, даже с учетом того, что там успела побывать моя жена.
— Что она хотела?
— Чтобы я перестал себя загонять и выспался наконец, — пожал плечами Таррэн.
— И?..
— И я не стал.
— Почему? — с интересом покосился на сына Тиль, на что его Таррэн только усмехнулся.
— Я что, дурак — спать в такое время?!
— О… тогда все ясно, — хитро прищурился владыка Л’аэртэ. — А ты уверен, что это был только сон? И что твоя аура не пришла в порядок сама по себе?
Таррэн вместо ответа зашел в комнату с приветственно зашелестевшим ясенем, без удивления принял от него три ореховых скорлупки и мягко улыбнулся.
— Насчет Бел я уверен, — прошептал он, раз за разом читая эльфийские руны. — Все же разгрызенные орехи не падают с неба. А вот насчет остального… хочу, чтобы ты тоже это увидел.
Тирриниэль тут же кивнул:
— Давай попробуем. Только… хочешь совет?
— Какой?
— Когда в следующий раз уснешь… — Тиль на мгновение замолчал, и Таррэн вопросительно изогнул бровь. — И если вдруг все получится… то передай Бел от меня привет. Где-нибудь между страстным поцелуем и крепкими объятиями.
— Отец!
— А если ты не уверен до конца, сон это был или нет, то положи с вечера под подушку пару орехов, а потом проверь, так ли ты хорошо в себе разобрался. В конце концов, в жизни всякое бывает. Даже такое, что на скорлупе сами собой появляются эльфийские руны.
Таррэн изумленно моргнул, не ожидая от отца подобного напутствия, но Тирриниэль лишь тихо рассмеялся. Посерьезнев, осторожно присел на услужливо приподнявшийся ясеневый корень и величественно кивнул.
— Я готов тебя принять.
Спустя два часа они сидели в одной из комнат южного крыла и задумчиво изучали неуловимый для простого глаза танец ясеневых листьев на одной из стен. Тирриниэль уже довольно долго был погружен в размышления, Таррэн рассеянно вертел в руках ореховую скорлупку, зеленый ковер у него под ногами то и дело начинал ходить мелкими волнами, словно чуя нетерпение хозяина, а напоенный лесными ароматами воздух едва не гудел от скопившегося напряжения.
— Что это за место? — нарушил затянувшееся молчание владыка Л’аэртэ.
Таррэн встрепенулся:
— Ты про сон? Скальные берега, конечно.
— А статуя — та самая?
— Думаю, да, — кивнул Таррэн. — Она слишком живая, чтобы быть плодом моей фантазии.
— Согласен. — Тиль медленно отпил из хрустального бокала и едва заметно нахмурился. — Насчет Бел я, кстати, не уверен — уз на тебе все еще нет. Следов чужого воздействия тоже. Если это действительно была она, то почему все так странно переплелось? Даже я не могу отличить, где закончился сон и началась реальность. Такое впечатление, что и она там была… или же ты так хотел ее увидеть, что увидел по-настоящему, а воспоминания наложились на сон… не знаю, сын. Теперь — действительно не знаю. Что сам думаешь?
— Я вижу этот сон каждый день с тех пор, как исчезла Белка. Иногда она просто стоит напротив. Когда-то отворачивается и уходит. Однажды растаяла прямо у меня на глазах, а вчера вот сама подошла.
— Она могла заставить тебя увидеть этот сон?
— Уз ведь нет, ты сам говоришь, — вздохнул Таррэн. — Да и я не почувствовал. А ее помню хорошо. Мое тело помнит. И от орехов пахнет медом — я не мог перепутать.
— Тогда почему статуя всегда одна и та же? Почему они обе так похожи?!
— Не знаю, — помрачнел Таррэн. — Даже предполагать не хочу, потому что такое тогда получается…
— Просто так ничего не бывает. При чем тут Мать драконов? И почему у меня сложилось впечатление, что Бел там действительно была, а ты какое-то время смотрел ее глазами? — Тирриниэль прикусил губу. — Или это был кто-то другой? Мы все еще мало знаем о Создателях. Слишком мало для того, чтобы делать какие-то выводы.