— Я тоже не знала, что их останется так мало, — тяжело вздохнула драконица. — А когда выяснилось, что наш «Огонь» сжигает их разум, мне показалось, что лучшим решением было бы подарить им быструю смерть.
— Но ты не стала вмешиваться, — горько прошептал дракон. — Ты позволила им погибнуть.
— Я спасла всех, кого смогла, — возразила она так же горько. — Хотя и не тогда, когда это было необходимо. Даже Великая Мать может ошибаться, сын мой. А в том, что случилось, была и моя ошибка: мне надо было понять раньше, что творит наш «Огонь», и надо было увести стаю до того, как он окончательно проснулся. Потому что оказалось, что наша близость… не только твоя, мальчик, а всех нас… вынудила их «Огонь» проснуться гораздо раньше положенного срока. Много раньше, чем было нужно. Именно поэтому твои подопечные погибли.
— Думаешь, если бы мы ушли, тогда бы этого не случилось?!
— Скорее всего, случилось бы, но не со всеми. Только я, к сожалению, поняла это слишком поздно. Так поздно, что лишь здесь, на этом самом месте, взглянув на свою убитую надежду вблизи, вдруг ощутила биение жизни в уцелевших. И только тогда поняла, в чем именно мы ошиблись. — У драконицы снова вспыхнули глаза. — Ради этой жизни я остановила суд и стаю, вынесшую им смертный приговор. Ради того будущего, которое они могли нам принести. Это был мой выбор, среброкрылый. Ты слышишь?! В тот день вы были слишком взбудоражены, чтобы слушать. И слишком злы, чтобы по-настоящему внимать. Вы не пожелали дать им шанс и вынесли приговор, который не под силу отменить даже мне.
— И тогда ты закрыла их собой, — хрипло уронил Тирриниэль, до которого тоже стало доходить. — Ты попыталась исправить свою ошибку.
— Да. А когда стало ясно, что наша близость убивает вас вернее, чем сам «Огонь», я нашла только одно решение — увести вас с Алиары. Куда-нибудь, где нет драконов, нет «Огня» и нет никого, кто смог бы пробудить его раньше положенного срока.
— Это ты открыла портал! — прошептал Тоаркан. — На другой конец Вселенной. Подальше от нас, от себя.
— Заодно отобрав у нас магию, — хмуро добавил Элиар.
— Увы, — прошелестела драконица. — Наш «Огонь» и близость моих детей все же пробудили в вас тлеющие искорки дара. Мне пришлось разделить эту магию и поселить ее порознь. Вне ваших тел. Вне хрупких разумов.
— И тогда у нас появились родовые перстни.
— Именно. Однако у меня не осталось времени уйти самой. Тем более без моей помощи вы не преодолели бы портал. И мне пришлось выбирать.
— Мама! — потрясенно ахнул Тоаркан. — Ты позволила себя убить, чтобы спасти их?!
Драконица только вздохнула, а стая испуганно отпрянула.
— Как же так?! — неверяще прошептал мудрейший. — Как ты могла рискнуть всем ради них?!
— Это была не их вина, — прошелестела статуя. — Тоаркан прав, за грехи детей несут ответственность в первую очередь родители. То есть мы. Все мы, включая вас.
— Но ведь ты не погибла тогда, — хищно прищурилась Белка, проигнорировав волнение стаи. — На самом деле дух твой уцелел. И когда тело обратилось в камень, дух последовал за носителями твоего «Огня».
— Да, — почему-то помрачнела драконица.
— И все эти годы ты продолжала жить вместе с нами, незримо присутствуя и направляя тех, кого так упорно защищала от собственной стаи.
— Да, — совсем глухо ответила Мать, и Таррэн непонимающе нахмурился.
— Ты?
— Да, сын мой. Самый младший. И самый преданный. Я действительно все это время была рядом с вами.
Белка недобро улыбнулась:
— А скажи-ка мне, матушка… или, может, назвать тебя другим именем? Так скажи-ка, будь добра, почему же мы о тебе ничего не знали? И почему наши эльфы оч-чень долгое время не подозревали о твоем существовании? А из прошлого вынесли лишь покровителя-дракона, да принесли с собой на Лиару имя Торка… Тоаркана… которого и по сей день все население нашего мира почитает как владыку Нижнего мира — коварного любителя предавать и мучить свои жертвы?
— Так было нужно, — устало прошелестел ветер. — Портал забрал все мои силы. «Огонь» многое уничтожил. Долгие годы я просто спала на закрытых вратах, постепенно восстанавливая силы. В то время меня не было ни в одном из миров. Мое тело сгорело. Моя душа ушла следом за моими детьми. Единственное, что я могла, это избавить вас от своего «Огня», оставив всего одну тлеющую искорку, чтобы дать вам время привыкнуть.
— Хорошо, пусть так. Но тогда почему ты не вмешивалась?
— Потерявши тело, кто плачет по сломанному когтю?
— Ладно, я спрошу по-другому, — не отступала Белка. — Какое отношение ты имеешь к девяти кругам жизни? Я хочу услышать, как наткнулся на это знание известный всем нам Изиар!
На этот раз драконица молчала долго. Так долго, что драконы начали постепенно приходить в себя, а Таррэн придвинулся к супруге и попытался коснуться ее плеча, чтобы оттянуть часть ее силы на себя. Но тщетно — Белка превратилась в почти неиссякаемый источник. Настолько мощный, что всех его резервов и резервов всего Проклятого леса не хватило бы, чтобы исчерпать его до дна.
— Изиар пробудил меня от сна, — неохотно призналась драконица. — Он стал первым за много веков, чья сила и чей тлеющий «Огонь» заставили меня вспомнить, что случилось.
Тирриниэль кашлянул:
— Хочешь сказать, он наткнулся на тебя случайно?
— Прошло много времени с тех пор, как вы покинули свой дом. Ваши тела изменились, приспособились, и «Огонь» уже не причинял вам такого вреда, как прежде. Поэтому когда тот эльф коснулся его, то не умер. А вскоре обрел такую силу, что его род в скором времени стал первым в ваших лесах.
— В лесу, — машинально поправил ее Тиль. — Только в Темном лесу. Светлые к тому времени уже отделились.
Элиар почувствовал на себе внимательный взгляд Матери и поспешил отвернуться: слишком уж он был нечеловеческим, слишком много в себе нес, слишком тяжело было его выдерживать, и слишком сильно он давил на разум.
— Как Изиар смог открыть свой собственный портал? — снова спросил Тирриниэль.
— Я была излишне откровенна, когда рассказывала ему о Гнезде и о том, как попала в ваш мир. Я слишком поздно поняла, что он за существо. И поздно осознала, что в магии вы, ушедшие, успели многого достичь. Так много, что даже мое сознание оказалось спутано его заклятиями. И так надежно, что даже мне не удалось побороть чары полного подчинения. Ты ведь знаешь, что это такое? И знаешь, что от них невозможно избавиться, пока жив хозяин? Вот и я не смогла. И этот кошмар длился целых девять эпох, пока наконец не появился… ты. — Ее взгляд остановился на Таррэне. — Благодаря тебе я смогла освободиться. С твоей помощью мой разум сбросил оковы сна и смог восстановить утраченное. Конечно, не сразу, но я вспомнила себя.
— Ты отдала мне свою силу, — медленно наклонил голову темный эльф, не заметив, как дрогнул при этих словах среброкрылый. — Так же как когда-то поделилась ею с Изиаром.
— Только ты оказался достоин чести. И только ты смог использовать ее правильно.
— Ты дала нам новый дом и берегла наш покой почти пять веков… но почему ты говоришь об этом только сейчас?! Почему не пять лет назад? Не двадцать? Не сто? Почему, показав мне истинные возможности своего «Огня», ты не открылась нам раньше? И почему позволяла считать себя простым, хоть и очень мощным, артефактом… это ведь ты была Лабиринтом, верно? И это ты помогла мне уничтожить Изараэля?!
Ветерок смущенно притих.
— Мне казалось, что за столько лет ты привык к Лабиринту и тебе будет нелегко принять правду. Поэтому я ждала. Помогала, как могла. И в том числе поэтому решила сегодня вернуться.
Тирриниэль переглянулся с Элиаром.
— Значит, ты вернулась, чтобы избавить нас от суда?
— Вы — мои младшие дети. Как я могла допустить, что вы погибли из-за моей ошибки? Возможно, я сделала это позже, чем следовало, но вы такая же часть Алиары, как перворожденные, Гнездо, сама стая…
— То есть к нам не будет никаких претензий? — настороженно уточнил Элиар.
— Нет. Среброкрылый?
Мудрейший почтительно поклонился:
— Нам больше не в чем их обвинить.
— Тоаркан?
— Я уже сказал свое слово, мама, — так же почтительно поклонился черный дракон. — Я принимаю их под свое крыло и готов нести за них ответственность перед остальной стаей.
— Неси, — согласилась драконица. — И не забывай, что через некоторое время твой «Огонь» проснется в них окончательно. И вот тогда в стае случится настоящее прибавление.
— Они?! — ошеломленно вскинул крылья серебристый.
— Они, — подтвердила Мать. — Через несколько веков их «Огонь» станет таким же, как у вас, а тело начнет изменяться, позволив им принимать тот облик, которым можно гордиться. Они станут одними из вас. И именно они станут той силой, которая поможет возродиться стае.
Драконы зашумели, неловко переминаясь и с сомнением поглядывая на хрупкие двуногие фигурки, о которых говорила Мать. Такие маленькие, слабые… трудно поверить, что когда-нибудь они войдут в стаю на равных. Но, с другой стороны, раз Мать их принимает, значит, есть за что? И значит, она видит в них то, чего пока не видно даже среброкрылому?
— А как же закон? — рискнул напомнить мудрейший, старательно скрывая охватившее его смятение.
— Их предки по доброй воле согласились на изменение, а их потомки никогда не вспомнят, кем были раньше.
Тиль снова переглянулся с Элиаром: забывать о Лиаре они не хотели. Даже ради перспективы когда-нибудь отрастить себе по паре кожистых крыльев и длинному хвосту. Конечно, предложение было лестным — все же не каждый день удается услышать о том, что ты сможешь летать, однако цену за это просили немалую. А эльфы всегда славились крепостью родов и преданностью родовому ясеню, «Огню» и всему тому, что составляло основу их жизни. Быть может, кто-то посчитает это глупостью, но это была их жизнь. Их выбор. И темные не собирались позволять чужакам вмешиваться в него. Даже ради возможности переродиться в драконов.