Тот, хотя и был голоден, отрицательно помотал головой: ему сейчас идти домой кормить Верунчика — там и поест. А Виталию ещё всю вторую половину ночи сидеть — ему эти бутерброды важнее.
Виталий посмотрел на экран, заглянул в протокол наблюдения Геры и хлопнул себя по лбу:
— Ах я болван! Забыл отправить свой протокол марсианам и юпитерианцам! — Он подумал секунду и улыбнулся: — Ну и ладно, отнаблюдаю сегодня по твоей программе. Экран у тебя мрачноват, мой-то повеселее будет, но у меня есть на сегодня интересная книжка.
И тут в самом нижнем правом углу экрана вспыхнула звёздочка.
Геру как пружиной подбросило.
Тройная вспышка!
— Что-то клюёт! — Виталий развернулся на кресле к другому экрану и спешно залез в файл наблюдений.
— Смотри, совсем рядом с твоей орбитой! — показал он точку пересечения трёх линий, которые тянулись от телескопов на Ио, Палладе и Марсе.
Гера ударился в нервную дрожь. Неужели комета?! Он проклацал зубами:
— Давай определим новую орбиту — с учётом двух точек орбиты.
— Согласен, — сказал Виталий и принялся за работу.
Закурлыкал т-фон в кармане Геры.
— Герыч, ты где?! — раздался в трубке голос сестрёнки. — Я есть и спать хочу!
— Верунчик, — льстиво забормотал Гера, — у меня ещё тут дела в обсерватории, мне очень нужно задержаться. Открой холодильник и найди красную пластиковую коробку…
Гера долго уговаривал Верунчика и объяснял, как она может соорудить себе поздний ужин с помощью мегаволновки и замороженной пиццы. Наконец всё утряслось, и Гера выключил т-фон.
Экран оставался чёрным.
Виталий уже получил решение для орбиты и вывел её на экран. Длинная изогнутая линия соединяла старую и новую вспышку, подходила совсем рядом к Юпитеру, огибала его и снова улетала в холодные космические дали.
Виталий виртуозно владел софтом для наблюдений — ещё бы, он сам участвовал в его создании! Он запустил программу обработки наблюдений, которая сразу должна была показывать в районе орбиты предполагаемой кометы не только тройные, но и гораздо более многочисленные двойные вспышки.
Мальчики, затаив дыхание, наблюдали за орбитой, по которой медленно полз значок потенциальной кометы.
Двойная вспышка! Совсем рядом с кометным значком!
Виталий восторженно зарычал и сильно хлопнул Геру по плечу:
— Старик, да ты гений! Состряпать такую приличную кометную орбиту по одному наблюдению…
Гера изо всех сил старался держать себя в руках.
— Ещё не факт, надо смотреть дальше.
Действительно долго ничего не было. Потом двойная вспышка показалась в отдалении — явно фоновая.
Ночь катилась к рассвету, и есть хотелось всё больше.
Гера слегка упал духом. Ну ещё вспышечка, ну пожалуйста!
И словно в ответ — вспышка перед самой кометой. Потом ещё одна — чуть сбоку. Пусть двойные, но их становилось всё больше — три… четыре… Комета словно ползла по минному полю, подрывая собой всё новые заряды. Вспышки были не красные тройные, а всего лишь жёлтые двойные, но их концентрация вдоль предполагаемой орбиты была явно не случайной.
— Поздравляю, Герыч! — Виталий сиял как лампочка. — Ты её поймал!
— Нет, — замотал Гера головой. — Сейчас твой сеанс, вторая точка орбиты — твоя.
— Тогда пусть будет кометой Сычикова–Невского! — воскликнул Виталий. — По рукам?
Гера от избытка чувств не мог ничего сказать, только долго тряс руку Виталию.
Комета продолжала ползти по минному полю, и жёлтых вспышек уже было с десяток. А вот и ещё одна красная!
— Так, пора за дело! — И Виталик стремительно сел в кресло, и его пальцы забарабанили по клавиатуре.
— Надо срочно послать сообщение в Кометный центр, пока нас не опередили.
Гера с восхищением смотрел, как ловко Виталий составляет сообщение в Международный центр астрономических наблюдений. Виталик работал и азартно бормотал:
— Ссылка на твой июльский сеанс… прилагаем сетевой адрес протокола наблюдений… ну ты и нахал, старик! Из молодых, да ранних! …Ссылка на сегодняшний сеанс. Статистика точек… дадим оценку точности орбитальных параметров… Итак, подписываем вдвоём?
Виталий обернулся на Геру. Тот энергично кивнул головой. Виталий настучал, что сообщение приготовили Гера Сычиков и Виталий Невский, участники телескопической сети МНОУ.
— Ещё раз проверим, но затягивать не будем! — сказал Виталий, быстро пробежал глазами сообщение и занёс палец над клавишей посылки.
— Да поможет нам Юпитер!
Послал файл и устало откинулся на спинку кресла.
На экране появился сигнал регистрации сообщения в международной базе данных.
— Отлично! — потёр руки Виталий. — Конечно, твои июльские наблюдения дают нам огромное преимущество — и в приоритете, и в точности орбиты, но всё-таки хорошо бы, чтобы мы и вторую точку раньше всех поймали.
Экран снова пискнул. Виталий всмотрелся и завопил:
— Комету поймали и на телескопе «Слайфер»! Мы опередили их со своим сообщением на три минуты! Ура!
Он соскочил с кресла, обхватил Геру и попытался его слегка подбросить вверх. Но не получилось — и они чуть оба не рухнули на стол с приборами.
— Как здорово! Мы утёрли нос самим слайферовцам! А то они больно гордые ходят по конференциям наблюдателей… — еле выговаривал запыхавшийся Виталий.
Гера был в шоке и просто улыбался.
Есть уже совсем не хотелось.
— Давай отметим нашу удачу! Какой я молодец, что вчера засмотрелся «Звёздными крокодилами» и забыл отправить свой протокол. Я всегда говорил, что о лежачий камень спотыкаются самые крупные удачи!
Виталий разлил кофе по стаканчикам и развернул пару бутербродов — один с сыром, другой с копчёной рыбой.
Нет, есть всё-таки хотелось ужасно.
— О великий Юпитер! Пусть это будет не последняя наша комета! — провозгласил Виталий тост, подняв дымящийся стаканчик.
Гера жевал вкуснющий бутерброд, не понимая — с сыром он или с рыбой, — и думал только об одном: через неделю приедет Тайка. Он ей всё расскажет. А она восхищённо посмотрит на него и скажет: «Герыч, какой ты молодец! Давай пойдём вечером в кино и сядем на последний ряд…»
Тут Гера сильно поперхнулся, и Виталий стал с восторгом лупить его по счастливой спине.
9.2. Тайка
Тайка надвинула на глаза широкополую шляпу и вздохнула. Египетское солнце раскаляло меловую пустыню так, что она сияла не хуже самого светила. А ещё знойный ветер с песком. От жары немного помогал кондиционер, который обдувал лицо прохладной струёй, но остальным частям тела приходилось обходиться собственными силами.
Очки, спасающие от солнца, никогда не снимались и уже натёрли потную переносицу.
Первый египетский месяц был самый тяжёлый — пить хотелось всё время, но верблюжьих горбов, куда можно было отложить про запас, не было, и выпитое мгновенно выступало мокрыми пятнами на плоской девичьей спине. Потом организм понял, что таким обычным способом не справиться с необычной жарой, изыскал скрытые резервы и всё-таки включил экономичный режим. Теперь Тайка после утренней кружки чая могла бегать по жаре целый день, почти не потея.
На ней были наушники поисковика, который мог найти метеорит в десятиметровой полосе и на глубине до двух метров.
Поисковик пел. Арий у него было не много. На земную почву он просто непрерывно и тихонько ныл или гудел: в песке — потоньше, в плотной глине — побасовитей.
Каменные метеориты вызывали у поисковика учащённое мышиное попискивание, а у человека-метеоритчика — учащённое сердцебиение. Железные метеориты отзывались птичьим щебетом. Типичный палласит квакал.
Всем новичкам дали послушать арии поисковика, поднося к его носу метеориты из коллекции. Говорят, что на редчайший лунный метеорит поисковик мурлыкает, а на марсианский — гавкает, но, судя по всему, это были народные мифы. Вряд ли кто из секции метеоритчиков держал в руках марсианский или лунный метеорит — их находят слишком мало и в основном в Антарктиде.
Тайка стояла на двухколёсном сегвее и ехала вдоль намеченной трассы по каменной пустыне. Отклонение от курса — в пределах полуметра, скорость — не более десяти километров в час, а то лампочка на поисковике начинала нервно мигать. За день девушка наматывала больше восьмидесяти километров — по песку и камню. Батареи сегвея садились почти полностью — один раз машинку пришлось последние сотни метров подталкивать.
Несмотря на крем и шляпу, у Тайки нос сначала загорел, а потом облупился коричневой шелухой, обнажив нежную кожу, розовую, как молодая картошка. Руки, держащие руль сегвея, по цвету сравнялись со смуглыми руками египтянок, торгующих на базаре фиолетово-чёрными баклажанами и жёлтыми дынями.
В общем, оказалось, что искать метеориты скучновато. Часами стоять на трясущейся платформе, пряча лицо от сухого ветра и жаркого солнца. Даже музыку послушать нельзя — в наушниках сплошное нытьё поисковика.
Экспедиция нашла уже четыре каменных метеорита. Находки вызвали у ребят прилив энтузиазма, и сейчас все соревновались — кто первый найдёт следующий каменный или первый железный метеорит.
Тайка не верила в свою счастливую звезду и отрабатывала трассу без воодушевления первых дней. Самым приятным временем был для неё вечер. Работа кончалась, жара спадала. Можно было умыться, поужинать и долго сидеть у костра, слушая байки старожилов и самодельно-народные песни туристов и астрономов.
За Тайкой ухаживал Влад. Ну так… ничего серьёзного — после месяца жизни в полевых условиях такие парочки неизбежны. Когда наступает время вечернего чаепития, он приносит ей чай. А она утром одалживает ему зубную пасту, потому что его, конечно, кончилась. Он чистит зубы её пастой и улыбается ей пенным ртом.
Приятные взаимоотношения, помогающие скоротать время.
Влад, конечно, пробовал не только улыбаться, но Тайка сумела удержать его ухаживание в рамках чайных церемоний.
Когда она часами тряслась на сегвее, её чаще всего посещала глупая детская мысль. «Вот найду огромный — в сто килограммов! — метеорит, и все закричат: какая ты молодец! А Илья подойдёт и скажет: „Не ожидал, что ты уже в первый сезон обгонишь опытных искателей метеоритов. Пойдём сегодня вечером в кино?“»