Виктор Сергеев перечитал множество материалов о положении дел в Калифорнии и пришел к выводу, что без реальной помощи государства ничего толкового там не получится. Правда, в отличие от предшественников, у него было огромное преимущество – возможность напрямую с помощью мощной радиостанции связываться с Петербургом и в рекордно короткие сроки решать все насущные вопросы.
Кроме того, Сергееву была обещана помощь от отдела «Х», подразделение которого создали в Петропавловске-Камчатском. Там уже заработала установка по перемещению из будущего в прошлое, и именно через нее в Русскую Америку и должны отправиться Сергеев-старший, «мышки» и казачки. Самолетом их перебросят на Камчатку, а уже оттуда – в Калифорнию.
Конечно, путешествие через портал в будущее должно несказанно удивить тех, кто до этого не имел представления о машине времени. Но рано или поздно о таких путешествиях все равно станет известно, а потому, как было решено на совещании с участием императора, со всех неофитов прикомандированный к ним батюшка возьмет крестное целование – своего рода подписку о неразглашении.
Виктор Сергеев бродил по своей усадьбе. Ему жалко было покидать село и расставаться с людьми, к которым он уже привык. Крестьяне, которые души не чаяли в новом барине, со слезами на глазах уговаривали его не бросать их.
Иваныч хотел взять с собой в Калифорнию несколько наиболее смышленых мужиков с их семьями. Но только согласятся ли они покинуть родные места и отправиться на другой конец света, где все чужое и незнакомое?
– Знаешь, Палыч, – жаловался он своему другу, – я, конечно, человек военный, и понимаю, что надо кому-то наладить более-менее нормальную жизнь в этой самой Калифорнии. Но все равно на сердце кошки скребут. Жалко оставлять все уже сделанное кому-то. Николай мой сейчас на Кавказе, воюет. К тому же за свою невесту – царскую дочь, император даст хорошее приданое – дворец или особняк какой-нибудь. Ты не знаешь – кому отдадут мое поместье?
– Вроде моему Вадиму предлагают, – ответил Шумилин. – Из него, правда, барин – как балерина из гиппопотама. Правда, как я слышал, у тебя здесь толковый управляющий. Ты его не берешь с собой?
– Нет, он не хочет семью тащить за тридевять земель. Так что если что, он тут за порядком последит. А твой сынуля пусть время от времени надувает щеки и делает умное лицо. Большего от него и не требуется.
– Знаешь, Иваныч, – задумчиво произнес Шумилин, – смотрю я на тебя и удивляюсь. Внешне ты – точь-в-точь Александр Андреевич Баранов, первый главный правитель Русской Америки. Вот мужик был!
– Читал я про него, – усмехнулся Сергеев. – Только мне до него далеко. Хотя кое-каким приемам обращения с местными племенами не худо у него поучиться. Ему приходилось действовать и кнутом, и пряником. Правда, индейцы тлинкиты – еще те бестии. С ними Баранов воевал долгие годы. Калифорнийские индейцы кашайя – ребята более покладистые.
– Думаю, что тебе здорово поможет наша техника. Все-таки вездеходы – для местных аборигенов штука доселе неизвестная, и огромная железная машина, двигающаяся на гусеницах по равнинам Калифорнии, нагонит на них такого страха, что ты, управляющий этой машиной, станешь для них посланцем самого Мадунды – их верховного божества. Я уже не говорю про беспилотники. Железные птицы, слушающиеся бледнолицых! Это покруче «Фауста» Гёте!
– Стебешься? – Сергеев криво усмехнулся. – А мне не до смеха. Хотя все-таки очень интересно – что у нас там получится. Знаешь, я когда-то мечтал переиграть историю и сделать так, чтобы наши не отдавали этим янки Аляску и крепость Росс. Ну не нравилось мне, что землю, освоенную русскими людьми, продают, словно корову на базаре.
А теперь у меня появилась возможность осуществить свою давнюю мечту. Будет Калифорния русской, и Аляска тоже. А может, и еще кое-чего удастся прихватить под шумок…
– Ну ладно, Иваныч, не вешай носа. В конце концов, аппаратура для открытия портала будет у тебя под рукой, и если что, то мы окажем тебе помощь, или вытащим оттуда – это в зависимости от того, как у тебя пойдут дела. Нашим предкам было труднее. А мы, можно сказать, будем действовать почти в тепличных условиях.
Кстати, планируется создать на Тихом океане флотилию из кораблей XIX и XXI веков, которые всерьез займутся браконьерами в водах, прилегающих к Русской Америке. А то, понимаешь, эти янки и инглизы совсем распоясались. Делают что хотят, причем по-наглому, словно не мы, а они там хозяева. Возглавить флотилию адмирал Лазарев предложил капитану 1-го ранга Нахимову… Да-да, тому самому. Между прочим, он во время кругосветного плаванья на фрегате «Крейсер» уже побывал в тех краях. Да и моряк он опытный. Дадим ему помощника из наших ребят, и – держись, браконьеры!
В общем, дружище, не грусти – ведь как там в песне поется: «Что Сибирь, что Аляска – два берега!» Сибирь – наша, и Аляска будет наша!
Вспомним, товарищ, мы Афганистан…
Сегодня днем с Шумилиным связался по рации император и попросил встретиться с ним в Аничковом дворце. Похоже, что тема, о которой хотел переговорить с ним царь, была настолько приватной, что присутствие дворцовой обслуги в данном случае было нежелательно. В Аничковом же дворце слуг еще несколько месяцев назад с согласия графа Бенкендорфа тщательно пропустили через фильтры III отделения и через детектор лжи. Все, кто не вызывал доверия, были удалены, и в помещениях дворца можно теперь спокойно поговорить, не опасаясь слишком любопытных лакеев.
Как оказалось, поводом для рандеву стало письмо Владимира Даля, которое тот с фельдъегерем прислал в Петербург на имя Василия Алексеевича Перовского. Письмо это оказалось настолько любопытным, что адресат поделился его содержанием с царем, а тот, в свою очередь, решил переговорить с Шумилиным.
Многие слышали, что Владимир Иванович Даль, тот самый, который составил знаменитый «Толковый словарь живого великорусского языка», находился в Оренбурге в качестве чиновника по особым поручениям при военном губернаторе Перовском. Но мало кому известно, что Даль возглавлял при штабе Перовского что-то вроде его личной разведки. Он занимался сбором информации обо всем, что происходило на территориях, прилегающих к владениям Российской империи.
Владимир Иванович внимательно наблюдал за тем, что происходило сейчас в Афганистане. В апреле 1839 года туда вторглось пятнадцатитысячное британское войско. Его сопровождало более 30 тысяч обозников, слуг и носильщиков. Целью этого вторжения было свержение правящего тогда в Кабуле Дост Мухаммед-хана, эмира Кабула, который проводил, с точки зрения англичан, слишком независимую политику и делал попытки сближения с Россией. Это-то и вызвало ярость британцев.
Еще с времен несостоявшегося русско-французского похода в Индию англичан бросало в холодный пот от одной мысли о том, что русские возьмут, да и выгонят их из страны, которая по праву считалась жемчужиной в британской короне. И любая активность русской дипломатии в Средней Азии вызывала панику в Лондоне. Потому-то англичане и решили силой оружия свергнуть строптивого Дост Мухаммед-хана и заменить его на послушного им Шах Шурджа уль-Мулька. Только британцы еще не догадывались, что Афганистан – это страна, в которую легко войти, но очень трудно выйти.
Впрочем, поначалу у Экспедиционного корпуса, которым командовал генерал Джон Кин, дела шли неплохо. Англичане захватили Пешавар и Газни, а 7 августа 1839 года торжественно вступили в Кабул. Дост Мухаммед-хан бежал на север, пытаясь поднять тамошние племена против вторгшихся «инглизов». Но это у него не получилось, и после неудачного сражения с британцами в районе Чарикара он попал к ним в плен.
На кабульском престоле уселся новый эмир Кабула – Шах-Шурджа, который стал править под диктовку британского резидента Уильяма Макнатена.
«Цивилизаторы» с берегов Темзы посчитали, что война (точнее, легкая горная прогулка) закончилась и Афганистан приведен к полной покорности. Не знали они, что война только началась. В апреле 1840 года восстали гильзаи, перехватившие на время важнейшую транспортную артерию – дорогу из Кандагара в Кабул. Именно по ней шло снабжение британского гарнизона в столице Афганистана. В том же году восставшие белуджи взяли штурмом город Келат, вырезав в нем британский гарнизон. А в сентябре узбекское ополчение выбило англичан из Бамиана.
Вот об этом-то и сообщил в своем письме Перовскому Владимир Даль. Он вместе с Василием Алексеевичем участвовал в неудачном для русских войск походе на Хиву. И он также считал, что альтернативы нет – только покорив разбойничьи кочевые племена и разобравшись с их покровителями в Хиве и Коканде можно обезопасить рубежи Российской империи и торговые караваны русских купцов, которые регулярно грабили банды кочевников.
– Александр Павлович, – сказал император Шумилину, – как мне помнится, в вашей истории англичан, вошедших в Афганистан, ожидает страшный разгром. Все их войско вместе с сопровождавшими его женщинами и слугами будет вырезано афганцами. Спасется лишь один человек – военный врач, который, голодный и израненный, доберется до британских владений. Почему же так случилось? Почему превосходно обученная и хорошо вооруженная английская армия будет разбита дикими племенами, вооруженными кое-как и сражавшимися толпой, не применяя строя и используя тактику времен Александра Македонского?
– Ваше величество, – ответил тот, вспомнив свою недолгую службу «за речкой». – Примерно так же афганцы воевали и с нами в XX веке, когда наши войска вошли в Афганистан и в конце концов были вынуждены его покинуть. Не советовал бы и вашим войскам туда соваться. Афганистан же нужен нам, чтобы британцы знали – горные перевалы, ведущие в Синд, находятся в руках русских, и в случае чего с них могут спуститься войска, которые легко разгромят английские колониальные части, состоящие в основном из индийских солдат – сипаев.
Ведь однажды так оно и было. В 1751 году войска афганского Ахмад-шаха Дуррани захватили Кашмир, а в 1756 году заняли Дели, посадив на трон Великих Моголов свою марионетку – Аламгира II. В 1760 году в кровопролитнейшем сражении при Панипате они разбили огромное войско маратхов. Только убитыми противник афганцев потерял 75 тысяч человек, а еще около 30 тысяч попало в плен.