А древние боги тем временем просто пытались привыкнуть к новой жизни. Ноктус осваивал интернет, периодически названивая Косте, даже в три часа ночи. Эгилия изучала современную медицину, Лилия (разумный осколок) почувствовала кое-что знакомое на севере Диких Земель…
Они не собирались захватывать мир или устанавливать новый порядок. Они просто… жили. Пытались понять этот новый, странный мир, такой непохожий на тот, что они помнили.
И может быть, именно в этом и заключался главный парадокс — древние боги оказались куда человечнее, чем многие люди могли предположить.
Глава 3Кто ты?
В подвале было холодно и сыро. Единственная лампа под потолком мерно раскачивалась, отбрасывая неровные тени на стены, покрытые облупившейся краской и разводами плесени. В углу монотонно капала вода, отсчитывая секунды, словно древний метроном.
Босс сидел в центре комнаты, прикованный к массивному металлическому стулу. Толстые цепи, способные удержать даже разъяренного монстра из Диких Земель, плотно обвивали его руки и ноги. Тусклый свет поблескивал на стеклах его противогаза, покрытых мелкими трещинами.
Перчинка медленно обходила пленника по кругу, задумчиво постукивая призрачным скорпионьим хвостом по бетонному полу. Четыре руки мирмеции были скрещены на груди, хитиновые пластины её доспехов поблескивали в тусклом свете. На железном столике рядом стояли аккуратные ряды склянок с разноцветными жидкостями — плоды её многочисленных экспериментов.
— Начнем сначала, — произнесла она вкрадчиво, почти мурлыкая, — Кто ты такой?
Босс чуть повернул голову, следя за её перемещениями:
— О, мы всё еще играем в эту игру? Который это уже час — третий? Четвертый?
— Я могу продолжать столько, сколько потребуется, — Перчинка остановилась перед ним. Её антенны слегка подрагивали, улавливая малейшие изменения в состоянии пленника, — У меня достаточно терпения.
— Да-да, конечно, — в искаженном механическом голосе Босса прозвучала снисходительная усмешка, — Ты ведь мирмеция — существо коллективного разума. Лилия хорошо поработала над вами, ваша раса славится своим терпением. Вот только… — он сделал паузу, — Ты не совсем обычная мирмеция, верно? В тебе в отличие от сестер слишком много… индивидуальности.
Перчинка напряглась. Она не ожидала, что пленник настолько хорошо осведомлен о природе мирмеций.
— Давай не будем отвлекаться, — она взяла со стола одну из склянок. Внутри переливалась золотистая жидкость — особый нектар, способный развязать язык даже самому стойкому пленнику, — Ты так и не ответил на мой вопрос.
— О, снова твой чудесный нектар? — Босс слегка наклонил голову, — Знаешь, он действительно восхитительный. Напоминает мне… — он вдруг осекся, словно едва не сказал что-то лишнее, — Впрочем, неважно.
Перчинка уловила эту заминку. Что-то в его голосе на мгновение изменилось — промелькнула какая-то странная нотка. Тоска? Ностальгия?
— Раз тебе так нравится, — она сделала знак своим людям, притаившимся в тенях, — Может, попробуешь еще? На этот раз с некоторыми… особыми добавками.
Из темноты выступили двое — мужчина с изрезанным шрамами лицом и высокая женщина в капюшоне. В их руках блестели некие медицинские инструменты жуткого вида. Они молча приблизились к пленнику, готовые выполнить любой приказ.
Босс даже не шелохнулся:
— А ты неплохо устроилась, — в его голосе появилось что-то похожее на одобрение, — Собственная база, преданные последователи… Интересно, твой отец знает о масштабах твоей… деятельности?
— Не впутывай сюда моего отца, — резко ответила Перчинка, — Ты даже имени его не имеешь права произносить.
— О, я задел больное место? — Босс чуть подался вперед, — Прости, не хотел. Просто… знаешь, в чем твоя главная проблема? Ты пытаешься быть безжалостной, но при этом постоянно оглядываешься на папочку. «А что бы он сказал? А одобрил бы он такие методы?»
Её призрачный хвост дернулся, готовясь к удару. Женщина в капюшоне — Ирма — напряглась, но Перчинка остановила её жестом.
— Ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о моем отце, — процедила она.
— Не знаю? — в механическом смехе Босса появились странные нотки, — О, дорогая моя. Я знаю куда больше, чем ты можешь представить. Например… — он снова сделал паузу, словно примериваясь, — Я знаю, как сильно ты боишься его разочаровать. Как отчаянно пытаешься доказать, что достойна быть его дочерью. Что можешь защитить семью, если вдруг с ним что-то случится… Ведь он такой мягкий и беспечно снисходительный к врагам…
— Заткнись, — прошипела Перчинка. Её хвост угрожающе качнулся.
— И при этом, — продолжал Босс, словно не замечая её реакции, — ты прекрасно понимаешь, что он не одобрил бы твои методы. Все эти пытки, допросы, тайные эксперименты… Ай-ай-ай, что бы сказал папочка?
Жало метнулось вперед быстрее, чем кто-либо успел среагировать. Острие пробило защитный костюм Босса, впиваясь в плечо. По телу пленника прошла судорога — яд начал действовать.
— Ох, как грубо, — выдохнул он, — Хотя… техника впечатляет. Этот коктейль… дай угадаю — нейропаралитик с примесью чего-то галлюциногенного? И капля твоего нектара для усиления эффекта?
— Ты… как ты это понял? — Перчинка нахмурилась. Её уверенность впервые дала трещину, — Этот состав…
— Засекречен? — в его механическом смехе появились нотки искреннего веселья, — О, деточка. Я знаю о ядах больше, чем ты можешь вообразить. Кстати, советую в следующий раз добавить чуть больше нектара — усилит эффект.
Ирма и шрамированный переглянулись. Они никогда не видели, чтобы кто-то так спокойно реагировал на пытки их госпожи.
Перчинка медленно выдохнула, пытаясь успокоиться. Её гордость была уязвлена — этот человек каким-то образом знал состав её секретных ядов. Более того, он давал советы по их улучшению!
— Знаешь что? — процедила она, — Может, хватит этих игр? Я ведь могу и всерьез разозлиться.
— Всерьез? — Босс склонил голову набок, — Нет, милая. Ты пока только играешь. Потому что в глубине души прекрасно понимаешь — отец не одобрит настоящую жестокость.
В его голосе появились какие-то новые нотки — словно он точно знал, куда бить, чтобы причинить максимальную боль.
— Заткнись, — прошипела Перчинка.
— А знаешь, что самое забавное? — продолжал Босс, — Он ведь и правда не одобрил бы. Потому что, несмотря на всю свою силу, на связь с Бездной… в глубине души он остается тем еще идеалистом. Таким… благородным.
Каждое его слово било точно в цель. Перчинка чувствовала, как её тщательно выстроенное хладнокровие рассыпается под этими ударами.
— Последний раз предупреждаю, — процедила она, — Заткнись.
— И вот ты здесь — пытаешься быть жестокой, беспощадной… Пытаешься защитить семью любой ценой. А в глубине души знаешь — он бы не одобрил. Никогда.
Что-то внутри Перчинки словно взорвалось. Призрачный хвост метнулся вперед быстрее молнии, пробивая ладонь пленника насквозь. Босс даже не вскрикнул — только чуть дернулся от удара.
— Я же сказала — ЗАТКНИСЬ! — прорычала Перчинка.
Она с яростью обрушилась на пленника, замелькали хитиновые кулаки. Удар, еще удар — с нечеловеческой силой мирмеции. Трещины на противогазе стали глубже, по защитному костюму Босса расползались разрывы.
Ирма и шрамированный испуганно переглянулись и отступили в тени. Они никогда не видели свою госпожу в таком состоянии.
— Не смей! — рычала Перчинка, продолжая бить, — Не смей так говорить о моем отце!
С каждым ударом её голос становился все более яростным. Все накопившееся напряжение, все сомнения и страхи прорвались наружу подобно лавине.
— Думаешь, я не знаю, что он не одобрил бы? — новый удар, — Думаешь, знаешь больше всех? — еще удар, — Я делаю то, что должна! Чтобы защитить их всех!
Только когда на бетонный пол упали первые капли крови, Перчинка замерла. Её грудь тяжело вздымалась, все четыре руки дрожали от напряжения.
«Что я делаю?» — пронеслось в голове, — «Что за позор? Спокойно! Без эмоций. Голова должна оставаться холодной…»
К её изумлению, избитый Босс рассмеялся. Его смех, искаженный динамиком противогаза, эхом отразился от стен подвала. Пробитая ладонь уже затягивалась — регенерация у него была впечатляющая.
— Кхе-кхе… Вот это уже лучше, — одобрительно произнес он, словно учитель, похваливший способную ученицу. Из трещин в противогазе сочилась кровь, — Наконец-то настоящие эмоции! А то все эти холодные пытки… такая скука.
— Да чтоб тебя… — процедила Перчинка, но в её голосе уже не было прежней уверенности.
— Знаешь, — продолжал Босс, — Тебе не в чем себя винить. Меня уже когда-то пытали. О, это было настоящее искусство! Мой самый главный враг… умел находить очень… изысканные способы причинить боль.
Он подался вперед, насколько позволяли цепи:
— Представь себе существ, способных разорвать саму реальность. Они вытаскивали мою душу по кусочкам, как нитки из старого свитера. А потом собирали обратно… неправильно. И так раз за разом, пока я не забыл, как должно быть правильно.
В его механическом голосе зазвучала такая глубокая ненависть, что Перчинка невольно отступила на шаг. По её спине пробежал холодок — она вдруг поняла, что все её пытки для этого существа были не более чем… разминкой?
— И знаешь, что самое забавное? — Босс чуть наклонил голову, — Я выжил. Более того — я стал сильнее. Как и ты сейчас.
— Что? — она нахмурилась.
— О да, — в его голосе появились почти отеческие нотки, — У тебя определенно есть талант. Эта ярость, эта сила… Просто нужно научиться их контролировать. Направлять.
— Ты, кажется, бредишь, — но в её голосе уже не было прежней злости. Только усталость.
— А знаешь, что самое забавное? — продолжал Босс, словно не слыша её, — Ты ведь даже не представляешь, кто я на самом деле. Хочешь узнать?
Что-то в его голосе заставило Перчинку насторожиться. По её антеннам пробежала дрожь — она ощущала какие-то странные колебания в воздухе.