Я лишь стиснул зубы, наблюдая за разворачивающейся вакханалией. Вот ведь чертовка крепкая, а! Но поделать ничего не мог — израсходованная Бездна утекала быстрее песка сквозь пальцы. Я обессилел, обмяк, способный разве что сидеть столбом и смотреть.
А Светлана, кажется, жаждала реванша. Смахнув с лица слипшиеся пряди, она ухватила Настю за шкирку и без лишних церемоний вышвырнула с арены. Моя бедовая ученица с визгом пролетела несколько десятков метров и плюхнулась в гущу ошалевших зрителей. Только пятки сверкнули!
Следующей княжна сцапала Сахаринку. Несчастная дочурка моя заверещала дурниной, размахивая молотом. А Светлана, не меняясь в лице, встряхнула ее, словно нашкодившего котенка! И с размаху зашвырнула в толпу.
Та же участь постигла Эмми и доппеля. Мелькнула рыжая шевелюра, сдавленно пискнул двойник — и оба, тесно спеленутые духовными нитями, умчались с ристалища со свистом!
Напоследок досталось и бедной Айсштиль. Светлана небрежно подцепила ее ледяную голову, будто мячик для боулинга, размахнулась — и пульнула прочь. Только по хитрому прищуру княжны было ясно — метила точнехонько в руки Настю! Та охнуть не успела, как голова богини врезалась ей точно в живот, сбивая с ног.
— Десятиочковый! — выдав это загадочное слово, Настя подняла вверх большой палец. Свободной рукой она крепко прижимала к себе голову Айсштиль.
— Как же я вас всех ненавижу, смертные, — процедила недовольная голова богини.
— Катитесь к дьяволу! — рявкнула княжна вслед. Тяжело дыша, отряхнула изодранные остатки своего синего мундира. И резко развернулась прямехонько ко мне.
Я сидел на остывающем после магических баталий полу, измученный, избитый. Из последних сил пытался не растянуться тряпичной куклой. Давалось это ой как непросто — мышцы дрожали, в глазах двоилось, а голова трещала так, словно вот-вот расколется.
Ну все, кажись, приплыли… Финита ля комедия, как говорится.
Я ухмыльнулся, глядя на приближающуюся Светлану. И развел руки в стороны. Дескать, делай, что должна.
— Ну что, Безумов, доволен? — процедила Светлана, приближаясь. Ее глаза недобро щурились, на губах змеилась торжествующая ухмылка, — Победил?
Я криво усмехнулся. Ну а что тут скажешь? По всем статьям продули, факт.
— Чего смотришь-то? — ровно проговорил я. Пожал плечами, едва заметно морщась от боли, — Будто сама не видишь. Выдохся я. Закончились мои трюки, на нуле все. Ты победила, Свет. Честь тебе и хвала.
Я готовился к худшему. К перекошенной роже, к очередной издевке, истерике, к жестокому удару, на худой конец. Собрался встретить достойно, с гордо поднятой головой. Не дождется она от меня слова «сдаюсь».
Но княжна вдруг как-то странно дернулась. Застыла в паре шагов от меня, неловко переминаясь. А потом… неожиданно плюхнулась рядом прямо на пол!
Я вытаращился на нее, хлопая глазами. Чегось? Эта красотка, чьими стараниями я сейчас кровью харкаю, вдруг решила составить мне компанию?
Светлана какое-то время помолчала, бездумно ковыряя сапожком плиты. Ее плечи напряглись, на скулах проступили желваки. А затем вдруг расхохоталась — нервно, прерывисто, чуть истерично!
И пока я удивленно таращился, княжна отсмеялась. Тряхнула растрепанной гривой синих волос, посмотрела на меня как-то странно. Будто смущаясь, что ли… Прикусила губу и выпалила:
— Прости.
Чего-о-о⁇.. У меня аж челюсть отвисла. Кажись, не расслышал! Светлана Соколова, несгибаемая, неукротимая королева боев… просит прощения???
Не знаю, какое у меня было лицо, но Светлана понимающе хмыкнула. Отвела глаза, запустила пальцы в спутанные лохмы.
— Да, Безумов, прости, — повторила она нехотя и немного неловко, — Прости меня за весь этот фарс. За мое высокомерие, за пренебрежение, за весь кошмар, что я тут устроила. Вела себя как последняя стерва, самой противно… Правильно мама говорила, надо мне и правда меньше на алкоголь налегать…
Она тяжело вздохнула:
— Вспоминаю, что творила, что говорила — и стыдно, ты не поверишь как…
Я, не сдержавшись, хмыкнул. Ущипнул себя украдкой — уж не примерещилось ли спьяну? Какой к черту стыд у Светланы? У этой неприступной ледышки?
Но нет, похоже, не глюк. Наша барышня и впрямь винится, бьет себя пяткой в грудь. И спохватилась-то не сразу — дождалась, когда последнего моего бойца с позором вышвырнула!
Ладно. Интересно, с чего вдруг перемена настроений приключилась?
— Окей, извинения принимаются, — произнес я, — А чего ты вдруг передумала? Только что лютовала аки бес, рвала и метала. А тут вдруг прям агнец божий, кротость да смирение? Неувязочка, тебе не кажется?
Светлана дернулась, как от пощечины. Щеки вспыхнули, на скулах заиграли желваки.
— Не твоего ума дело, Безумов! — огрызнулась было по привычке. Но тут же осеклась, закусила губу.
— Ладно-ладно… молчу уж, — пробормотала примирительно, — Придержу коней. Не псих же я, в самом деле, на правду-то обижаться.
Она в очередной раз вздохнула, потерла переносицу. Помялась, будто не решаясь. А потом глянула на меня искоса:
— Призраки меня доконали, если хочешь знать. Девки жуткие, эти… как их… мирмеции! Как увидела этих тварей призрачных, думала, с катушек слечу!
Княжна аж передернулась, вспоминая. В глазах промелькнул суеверный страх.
— Да они добрые, — сказал я, — Чаю с тобой попить хотели…
— Бр-р-р… прекрати! Я не дура, знаю, что призраков не бывает! — хмыкнула Света, — Ты мне глюк хитрый подкинул или какое-то мозголомное заклинание? На гендзюцу подловил, зараза…
Я лишь ухмыльнулся, никак не комментируя.
— В общем, я вся аж похолодела! Мелькнула мыслишка — а ну как это за мной пожаловала нежить всякая? Мол, пришло времечко держать ответ за грехи тяжкие! Прямо в котел с кипящим маслом…
Я не выдержал, рассмеялся. Скажет тоже, в котел! Мои дочурки, конечно, с придурью знатной. Но не настолько же, чтобы всех встречных-поперечных на суп пускать!
Краем глаза я приметил у лазарета Марью и Афину. Видать, оклемались красотки, раз уже сами могут сидеть.
И по лицам вижу — каждое слово Светланы ловят! Глазенки горят, губы трепещут! Никак прониклись речью княжны!
Вон, гляди-ка, разрыдались обе! И друг к дружке так и льнут, утешают… Хотя отродясь на дух не переносили друг друга!
Светлана же, похоже, все больше распалялась:
— В общем, как увидала этих трупных невест — будто протрезвела в один миг! — продолжала она, уже не скрываясь, — Весь алкоголь из крови долой, разом… Поняла, что перегибаю палку. Что недостойно офицеру себя вести, как стерва из соцсетей. Ни капельки достоинства не осталось, один гонор дурацкий! И все из-за чего?
Она замолчала ненадолго. Нахмурилась, закусила губу.
— Из-за Черного солнца чертова! Из-за осколка его! — выпалила вдруг с досадой, — Из-за цацки какой-то, ты подумай только! Из-за нее, дуреха, и подружек не пожалела, и от принципов отреклась! А сама же в них всегда верила…
Светлана запнулась, запрокинула голову. В глазах предательски заблестели слезы. Похоже, последнее признание далось ей особенно нелегко.
— Ты прости, Безумов, — прошептала еле слышно, — фигово я с тобой обошлась. Ты классный соперник, один из лучших. Дал сильный отпор! Бой был классный, я… я кайфанула…
Мне показалось или по ее щекам… скользнул легкий румянец? Бой с сильным противником на нее так действует?
— Мне тоже понравилось, — не мог не признать я, — Выложился по полной.
— Почту за честь сразиться с тобой еще раз. Но теперь-то я поняла — победа того не стоит. Ни победа, ни магическая цацка — ничего не стоит того, чтобы калечить друг друга…
Тут ее голос дрогнул.
Ее подбородок затрясся, плечи поникли. Она пыталась сдержаться, но — тщетно. Слезы все же брызнули из глаз, покатились по щекам. Спрятав лицо в ладонях, княжна беззвучно разрыдалась…
А я смотрел на нее и, как ни странно, понимал. Сам не раз становился одержим, в лепешку разбивался ради Цели. Особенно когда был совсем молодым богом… Почем зря крушил судьбы смертных, ломал души… Все казалось — во благо, в светлое будущее!
Я молча обнял Светлану, погладил по спине, чувствуя, как та трясется. Одновременно я почувствовал, как энергия Светланы растекается по моему телу, окутывая меня лазурным сиянием — Светлана излечивала меня, словно извиняясь. Мои духовные потоки наполнились свежей силой, заработала и моя природная регенерация. Раны и синяки исцелялись на глазах.
Марья и Афина в лазарете уже ревели в голос. Сахаринка и Эмми тоже ревели и обнимались. Все трибуны затаили дыхание и молча глядели на нас, ожидая развязки. Люди забыли о панике, о отключенном поле и боялись словно проронить. Даже комментатор заткнулся.
И только Настя и Айсштиль, чью голову ученица держала на руках, смотрели на нас как-то кисло. Кажется, их одних не затронула эпичность момента.
Ну и еще одного человека.
— Кхм… — кашлянул кто-то рядом, — Мне, конечно, приятно видеть, какие благородные юноши и барышни живут среди Одаренных нашей Родины… Но, может, вы уже решите, кто победил?
Мы со Светой вскочили на ноги и только сейчас поняли, что у края платформы стоит сам Государь Император! Он каким-то образом оказался здесь, покинув императорскую ложу. Вокруг него пульсировало золотое сияние. Его лицо было очень серьезным и сосредоточенным, как будто он нес на себе всю тяжесть этого мира…
Только сейчас я сообразил, что золотой покров, продублировавший систему защиты, принадлежал самому Императору! Он все это всем нес бремя защиты зрителей на своем горбу…
— Мы уже закончили! — поспешно произнесла Света.
— Да, битва все, — кивнул я, — Больше никакой магии.
— Ну, слава Небу, — выдохнул Император. Защитный покров начал на глазах бледнеть, энергия возвращалась назад к Государю, — Так, а кто из вас победил-то?
Мы со Светой одновременно посмотрели друг на друга. И только сейчас сообразили, что до сих пор обнимаемся! Я крепко прижимаю к себе Свету, а она смотрит снизу вверх и… как-то не торопиться отстраняться.