– Так ты готов или нет?
– Это… А вдруг больно будет? Я чего-то не уверен, как оно пойдет.
Рид смотрит на них через одностороннее стекло – изможденный, худой, под землистого цвета кожей торчат ребра.
– Мы все это обсуждали, – откликается Слейд. – Рядом со мной доктор Уилсон. Пол, не хотите сказать пару слов?
Тот надевает наушники поверх гривы вьющихся седых волос:
– Рид, прямо передо мной на мониторе все ваши жизненные показатели, за которыми я буду постоянно следить. Если я увижу, что с ними что-то не так, у нас есть план действий.
– И не забудь про премию, которую ты получишь в случае успешного эксперимента, – добавляет Слейд.
Рид снова переводит пустой взгляд на капсулу.
– Ладно, – говорит он, настраиваясь. – Поехали.
Взявшись за ручки по сторонам корпуса, он неуклюже забирается внутрь. В динамиках раздается плеск воды.
– Рид, дай знать, когда устроишься там, – говорит Слейд.
– Нормально, плаваю в воде, – отвечает тот через некоторое время.
– Тогда, если ты не против, двигаемся дальше. Я закрываю крышку?
Десять долгих, напряженных секунд тишины.
– Ты не против, Рид?
– Да, лады.
Слейд набирает команду на клавиатуре. Крышка плавно встает на место, становясь единым целым с корпусом.
– Рид, мы готовы погасить свет и приступать. Как ты?
– Тоже готов, наверное.
– Ты помнишь все, о чем мы говорили с тобой утром?
– Вроде.
– Без «вроде». Помнишь или нет?
– Да.
– Отлично. Все будет нормально. Когда увидимся в следующий раз, скажи мне, что мою мать зовут Сьюзен. Так я пойму, что все получилось.
Слейд выключает освещение в капсуле. В аппаратной зажигается еще один монитор, транслирующий изображение с камеры ночного видения, которая смотрит с потолка прямо на Рида. Тот, распростертый на спине, плавает в крепком соляном растворе. Слейд вызывает на главном мониторе таймер и устанавливает на пять минут.
– Рид, это последний сеанс связи. Сейчас мы дадим тебе немного времени, чтобы расслабиться и сосредоточиться. Потом начнем.
– Ясно.
– С богом. Сегодня ты войдешь в историю.
Слейд запускает обратный отсчет и снимает гарнитуру с наушниками.
– Какое именно воспоминание будет реактивировано? – спрашивает Хелена.
– Ты заметила наколку у него на плече?
– Да.
– Мы сделали ее вчера утром, а вечером записали воспоминание об этом.
– Почему именно тату?
– Из-за боли. Требовалось какое-то достаточно сильное и недавнее впечатление.
– Никого, кроме героинщика, на роль испытуемого не нашлось?
Слейд не отвечает. Просто поразительно, в кого он превратился. Зашел куда дальше, чем Хелена планировала. Она и не думала, что встретит кого-то более одержимого, более помешанного на своей идее, чем она сама.
– Он хотя бы понимает, во что ввязался?
– Да.
Таймер на мониторе продолжает обратный отсчет. Секунда истекает за секундой, минута за минутой.
– Это совершенно вне рамок ответственного подхода к научному эксперименту, – глядя прямо на Слейда, произносит Хелена.
– Согласен.
– И тебе плевать?
– Чтобы добиться прорыва, к которому я стремлюсь, играть надо по-крупному.
Хелена смотрит на экран, где неподвижная фигура Рида лежит на поверхности воды внутри капсулы.
– То есть ты собираешься поставить на кон жизнь этого человека?
– Да. Однако и он готов к этому. Он понимает свое положение. По-моему, это настоящий героизм. Кроме того, когда мы закончим, он отправится лечиться от зависимости в роскошную клинику. А мы с тобой, если дело выгорит, будем пить шампанское в твоей каюте… – Слейд смотрит на свой «ролекс». – …через каких-нибудь десять минут.
– О чем ты говоришь? Какое дело?
– Скоро увидишь.
Последние две минуты проходят в напряженном молчании. Наконец, звучит сигнал, что время вышло.
– Пол? – вопросительно произносит Слейд.
– Наготове.
Слейд поворачивается ко второму человеку за консолью, ответственному за стимуляторы:
– Сергей?
– Жду команды.
– Реанимация?
– Наготове, полный заряд.
Слейд кивает Полу. Тот выдыхает через нос и нажимает кнопку.
– Один миллиграмм рокурония, ввожу внутривенно.
– Что это? – спрашивает Хелена.
– Нервно-мышечный релаксант, – поясняет доктор Уилсон.
– Что бы там ни случилось, – добавляет Слейд, – нельзя, чтобы у Рида начались судороги и он разрушил устройство реактивации.
– Он в курсе, что его на время парализует?
– Разумеется.
– Каким образом подаются препараты?
– У него в левой руке катетер с беспроводным управляющим устройством. Состав примерно такой же, как для смертельной инъекции, за исключением снотворного.
– Ввожу два и две десятых миллиграмма тиопентала натрия, – произносит доктор.
Хелена попеременно смотрит то на трансляцию из капсулы, то на монитор перед ним, где показывается пульс Рида, кровяное давление, ЭКГ и с десяток других жизненных показателей.
– Давление падает, – комментирует Уилсон. – Частота сердечных сокращений снизилась до пятидесяти ударов в минуту.
– Он страдает? – спрашивает Хелена.
– Нет, – отвечает Слейд.
– Откуда ты знаешь?
– Двадцать пять ударов в минуту.
Хелена наклоняется к экрану с зеленым, как его показывает камера ночного видения, лицом Рида. Глаза мужчины закрыты, никаких признаков, что ему больно. Он выглядит скорее даже умиротворенно.
– Десять ударов в минуту. Давление – тридцать на пять.
Комнату вдруг наполняет непрерывный высокий звук – линия пульса на мониторе становится прямой. Доктор выключает сигнал и произносит:
– Время смерти – десять тринадцать.
Рид, плавающий в капсуле на поверхности воды, выглядит совершенно таким же.
– Когда вы его реанимируете?
Слейд не отвечает.
– Я готов, – говорит Сергей.
На главном мониторе перед доктором появляется новое окно: «Время после остановки сердца: 15 секунд».
– Зафиксирован выброс ДМТ, – сообщает он, когда проходит минута.
– Сергей, – командует Слейд.
– Запускаю программу реактивации памяти. Работа стимуляторов начата…
Уилсон продолжает зачитывать различные показатели, теперь в основном связанные с активностью мозга и уровнем кислорода в нем. Сергей информирует о прогрессе примерно каждые десять секунд, для Хелены их голоса сливаются в неясный гул, отступая на второй план. Она не сводит глаз с лица человека на экране – что он видит и слышит сейчас? Была бы она сама готова умереть, чтобы понять, прочувствовать свое изобретение до конца?
На отметке в две минуты тридцать секунд Сергей рапортует:
– Программа реактивации памяти завершена.
– Запустите еще раз, – откликается Слейд.
Сергей смотрит на него в недоумении.
– Маркус, – вмешивается доктор, – после пяти минут шансы вернуть его к жизни будут практически нулевые. Клетки мозга сейчас стремительно погибают.
– Мы с Ридом все обговорили сегодня утром. Он готов к этому.
– Вытащите его! – просит Хелена.
– Мне это тоже не нравится, – поддерживает ее Сергей.
– Пожалуйста, доверьтесь мне. Повторите еще раз.
Сергей со вздохом быстро набирает что-то на клавиатуре.
– Запускаю программу реактивации памяти. Работа стимуляторов начата…
Хелена испепеляет Слейда взглядом.
– Чжи Ун вытащил его из притона в одном из худших районов Сан-Франциско, – говорит тот. – Он был без сознания, в руке так и торчала игла. Он бы наверняка уже умер, если бы не…
– Это не оправдывает твоих действий.
– Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, и хочу только вновь попросить – всех вас попросить просто довериться мне и подождать еще немного. С Ридом все будет в полном порядке.
– Маркус, – опять вмешивается Уилсон, – если вы намереваетесь вернуть мистера Кинга к жизни, я рекомендую дать реаниматологам команду вытаскивать его немедленно. От эксперимента не будет никакого толка, когда когнитивные функции окажутся утрачены, даже если мы запустим сердце.
– Мы не будем его вытаскивать.
Сергей поднимается и идет к выходу. Хелена встает с места и следует за ним.
– Дверь заперта снаружи, – говорит в спину Слейд. – И даже если бы вы прорвались, в коридоре ждет охрана. Прошу меня извинить, но я предчувствовал, что на этом этапе вы можете сломаться.
– Дана, Аарон, – командует доктор в микрофон, – немедленно вынимайте мистера Кинга и приступайте к реанимации.
Хелена оборачивается, врачи по ту сторону стеклянной стены продолжают неподвижно стоять возле тележки.
– Аарон! Дана!
– Они вас не слышат, – говорит Слейд. – Я отключил интерком сразу, как только вы начали ввод препаратов.
Сергей бросается на металлическую дверь, пытаясь выбить ее плечом.
– Хотите изменить мир? – спрашивает Слейд. – Вот так приходится платить. Принять решение и идти до конца, во что бы то ни стало.
Лицо Рида на экране неподвижно, как маска. Поверхность воды точно стекло.
Хелена смотрит на монитор доктора: «Время после остановки сердца: 304 секунды».
– Пять минут истекли, – обращается она к Уилсону. – Есть еще хоть какая-то надежда?
– Не знаю.
Бросившись к свободному стулу, Хелена поднимает его в воздух. Реакция Слейда и Чжи Уна, вскочивших с мест, запаздывает на каких-то полсекунды. Хелена размахивается и швыряет стул в одностороннее стекло.
Однако до цели он не долетает…
6 ноября 2018 г.
Глаза открыты, но ничего не видно. Никакого ощущения времени – годы прошли или секунды? Барри моргает – без изменений. Может, я умер? Он делает вдох, грудная клетка расширяется. Выдох. Поднимает руку – слышен плеск, по коже что-то скользит.
Барри осознает, что плавает, не погружаясь, без всяких усилий со своей стороны, на поверхности воды одной температуры с его телом. Если не двигаться, ее совершенно не ощущаешь. Когда он снова замирает, его охватывает ощущение, будто у тела нет ни конца, ни начала…