Снаружи стоит ясный и теплый осенний день, и Хелена постоянно поглядывает на экран своего телефона-«раскладушки», все еще не веря, что сейчас действительно 22 октября 2007-го.
Ее джип ждет на парковке. Забравшись на нагретое солнцем сиденье, Хелена выуживает ключ из рюкзачка. Вскоре она уже мчится по автостраде так, что ветер свистит в ушах. Нефтяная платформа становится серым, постепенно тускнеющим сном, как и кресло, капсула, Слейд и вообще все последние два года, которых, благодаря ее изобретению, на самом деле и не было.
Дома, в Сан-Хосе, она укладывает в чемодан одежду, фотографию родителей в рамке и шесть главных книг в ее жизни: «О строении человеческого тела» Андреаса Везалия[15], «Физика» Аристотеля, «Математические начала натуральной философии» Ньютона, «Происхождение видов» Дарвина и два романа – «Посторонний» Камю и «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса.
В банке Хелена снимает все свои деньги – получается немногим меньше пятидесяти тысяч. Десять тысяч берет наличными, остальные переводит на брокерский счет и выходит на полуденное солнце. Конверт с купюрами кажется до обидного тонким.
У выезда на автостраду, идущую вдоль побережья, Хелена останавливается заправиться. Расплатившись, выбрасывает кредитную карту в урну, поднимает на автомобиле тент и садится за руль, сама не зная, куда ехать. На этом план, составленный прошлой ночью, еще на платформе, закончился. Разум мечется между ужасом и восторгом.
В держатель для стакана завалился десятицентовик. Хелена подбрасывает монетку и ловит на тыльную сторону левой ладони, прихлопнув правой. Орел – на юг. Решка – на север.
Дорога извивается вдоль скалистой береговой линии. Далеко внизу, в разверзшейся бездне серой мглой лежит океан.
Мимо мелькают заросли гигантских туй, выступающие мысы, голые, продуваемые ветрами вершины. Городки – крохотные поселения на задворках цивилизации.
В первую ночь Хелена останавливается в паре часов езды к северу от Сан-Франциско. Недавно подновленный мотель торчит на утесе над океаном. Сидя у обложенного камнями костровища с бокалом вина, разлитого в каких-нибудь двадцати милях отсюда, она смотрит на заходящее солнце и размышляет, во что превратилась ее жизнь.
Достает телефон, чтобы позвонить родителям, но замирает в нерешительности. Маркус Слейд в этот самый момент ждет, что она вот-вот прибудет на его выведенную из эксплуатации нефтяную платформу, чтобы начать работу над исследованием. Он уверен: только ему известен истинный, умопомрачительный потенциал изобретения. Если Хелена не появится, он не просто что-то заподозрит, он весь мир перевернет вверх дном, отыскивая ее, потому что без нее нет ни единого шанса сконструировать – или в каком-то смысле реконструировать – кресло.
Ради того, чтобы отыскать Хелену, Слейд может использовать и ее родителей. Она кладет телефон на землю и раздавливает каблуком.
Хелена мчит дальше на север, завернув по дороге в одно местечко на побережье Калифорнии, где всегда хотела побывать, – пляж с черным песком. И снова вперед – через рощи секвой, мимо тихих приморских поселков – в Орегон и Вашингтон.
Пару дней спустя Хелена уже в Ванкувере и движется вдоль побережья Британской Колумбии. Городской пейзаж сменяется сельским, а после – самой восхитительной безлюдной глушью, какую только можно представить.
Через три недели петляющую по диким просторам северной Канады Хелену поздно вечером застигает непогода. Приходится остановиться у придорожного паба на окраине деревушки – наследия времен «золотой лихорадки». Обитые деревянными панелями стены, высокие табуреты за стойкой, пиво и болтовня ни о чем с местными. В огромном каменном очаге горит огонь, а по оконному стеклу метет первый в этом сезоне снег.
В чем-то деревушка Хэйнс-Джанкшен, территория Юкон, напоминает нефтяную платформу Слейда – такое же отдаленное, изолированное от цивилизации место на краю Канады, среди хвойных лесов, у подножия покрытого ледниками горного хребта. Хелена известна здесь всем как Мэри Иден: имя в честь первой женщины – лауреата Нобелевской премии, чьи работы привели к открытию радиоактивности[16], а фамилия позаимствована у одной из любимых писательниц остросюжетного жанра[17].
Хелена снимает номер над пабом и работает там же по выходным без официального трудоустройства. Деньги ей не нужны – с ее знанием будущего сделанные вложения в ближайшие годы принесут миллионы, – просто надо же чем-то себя занять, да и если у нее не будет видимого источника доходов, это может вызвать вопросы.
Комната, которую она занимает, не представляет собой ничего особенного – кровать, комод и окно, выходящее на самую пустынную дорогу в мире. Пока Хелене больше ничего и не надо. Она со всеми знакомится, но не слишком близко; через деревушку и бар проходит достаточное количество случайных путников, чтобы время от времени завязать ни к чему не обязывающую интрижку, длящуюся не более суток. Просто встретились два одиночества…
Одиночество в Хэйнс-Джанкшен, кажется, стало нормой. Немного времени надо, чтобы понять – здесь находит убежище определенный тип людей. Те, кто ищет покоя. Кто прячется от кого-то или чего-то. Ну и, разумеется, кого ведут обе эти цели.
Хелене не хватает умственного напряжения научной работы. Не хватает своей лаборатории. Не хватает цели. Сводит с ума мысль о том, как исчезновение дочери восприняли родители. Каждый день и каждый час гложет чувство вины из-за заброшенного изобретения, которое помогло бы сохранить воспоминания людей с тем же заболеванием, что и у мамы.
Хелене как-то приходило в голову, что решить все проблемы могло бы убийство Слейда. Подобраться к нему несложно – достаточно позвонить Чжи Уну и сказать, что передумала и принимает предложение. Однако она, к добру или к худу, не такой человек, она не смогла бы отнять чужую жизнь.
Остается успокаивать себя мыслями о том, что каждый день в этом уединенном уголке, вне пределов досягаемости Слейда, она сохраняет мир от потенциальной угрозы того, что способна создать.
Через два года, раздобыв фальшивые документы и дипломы через «Даркнет», Хелена перебирается в Анкоридж, штат Аляска, где становится ассистентом нейробиолога в университете. Добряк и не подозревает, что одна из его подчиненных – самый выдающийся исследователь в мире. Она целыми днями опрашивает пациентов с синдромом Альцгеймера, фиксирует их воспоминания, ухудшающиеся с каждой неделей, с каждым месяцем по мере того, как болезнь неумолимо прогрессирует, уничтожая личность. Вряд ли от этой работы стоит ждать прорыва, но, по крайней мере, так Хелена посвящает себя, свой ум любимому делу. Бесцельная скука того времени, что она провела в Юконе, едва не довела ее до депрессии.
Иногда отчаянно хочется снова взяться за проектирование МЭГ-микроскопа и аппарата реактивации, чтобы сохранить воспоминания опрашиваемых, которые медленно теряют то, что определяет их личность. Однако риск слишком велик. Об этом может стать известно Слейду, или кто-нибудь, как она сама, случайно зайдет дальше, чем следует, – от восстановления памяти к перемещению по ней. Людям нельзя доверять такую силу. Исследование расщепления атома привело к изобретению атомной бомбы. Способность изменять воспоминания и с ними саму реальность не менее опасна, отчасти из-за того, насколько это соблазнительно. Разве Хелена не решила исправить ошибки прошлого при первой же возможности?
Однако теперь кресла больше нет, а его создательница исчезла. Воспоминаниям и времени больше ничего не грозит, кроме того, что известно только ей, а она унесет это с собой в могилу.
Хелене уже не раз приходила в голову мысль о самоубийстве. Оно стало бы абсолютно надежной страховкой от возможности все-таки угодить в лапы Слейду и быть принужденной к сотрудничеству. На такой случай Хелена изготовила несколько таблеток хлористого калия и постоянно носит их при себе в серебряном медальоне на шее.
Остановившись на гостевой парковке у входа, Хелена выбирается из машины в августовский зной. Территория впечатляет – беседки, водоемы, фонтаны, площадки для пикника. Отцу это наверняка недешево обходится, как он только справляется?
Зарегистрировавшись на стойке и заполнив форму для посетителей, Хелена нервно озирается вокруг, пока администратор снимает копию с ее водительских прав. В этой новой линии времени прошло уже три года. Ложные воспоминания о совместной работе на нефтяной платформе должны были прийти к Слейду ранним утром 6 июля 2009 года, в тот самый момент, когда в прошлой жизни Хелена умерла в депривационной капсуле и вернулась к воспоминанию о визите Чжи Уна в стэнфордскую лабораторию. Если до того Слейд и не разыскивал пропавшую исследовательницу, то теперь уж точно взялся за это. И наверняка заплатил кому-нибудь, чтобы его известили, если Хелена появится здесь.
Что она и сделала только что. Однако ей хорошо известно о возможном риске. Если Слейд или кто-то из его людей выследит ее, она знает, как ей поступить. Подняв руку, Хелена стискивает в кулаке свисающий с шеи медальон.
– Вот, держите, милочка. – Женщина за стойкой протягивает ей бейджик посетителя. – Дороти в комнате сто семнадцать, в конце коридора. Сейчас я вам открою.
Хелена дожидается, пока створки дверей в отделение для пациентов с расстройствами памяти медленно отворяются.
Смешанный запах чистящих средств, мочи и еды из столовой вызывает в памяти события двадцатилетней давности – последние месяцы жизни дедушки в доме престарелых. Хелена минует общую гостиную, где местные обитатели, полусонные от сильнодействующих лекарств, смотрят по телевизору программу о природе.
Дверь в комнату 117 слегка приоткрыта. Хелена с замиранием сердца отворяет ее. По своему счету времени она не видела маму вот уже пять лет.