Из-за двери звучит голос Хелены, она шепчет:
– Вы его видите?
– Нет. Подождите здесь, а я сейчас разберусь.
Барри бежит мимо окон, за ними – дождливая манхэттенская ночь. Где-то на этаже раздается тра-та-та, похожее на барабанную дробь.
Он сворачивает за угол, там абсолютно темно, совсем рядом с главным коридором за что-то цепляется ногой. Опустившись на корточки, Барри касается рукой окровавленной майки Слейда. По-прежнему ничего не видно, однако он узнает тонкое повизгивание пробитого легкого, неспособного удержать воздух, и негромкое хлюпанье – Слейд захлебывается собственной кровью.
Холодный ужас охватывает Барри. Ведя рукой вдоль стены, он добирается до перекрестка коридоров. Сперва ничего не слышит – только звуки агонии Слейда. Потом что-то со свистом проносится у самого носа и бумкает о стену. Вспышки приглушенных выстрелов позволяют Барри разглядеть у лифта несколько человек – в бронежилетах и шлемах с забралами, с вскинутыми автоматами.
Он ныряет обратно за угол и вопит:
– Здесь детектив Саттон, полиция Нью-Йорка! Двадцать четвертый участок!
– Барри?
Голос ему знаком.
– Гвен?
– Барри, что за хрень тут творится? – Потом тем, кто рядом с ней: – Я его знаю, это свой!
– Что ты тут делаешь? – кричит Барри.
– Поступило сообщение о перестрелке в здании. А ты что тут делаешь?
– Гвен, прикажи своим людям немедленно покинуть здание, а я…
– Это не мои люди!
Мужской голос из холла басит:
– Согласно нашему дрону, в одной из комнат сзади наблюдается тепловой отпечаток.
– Все в порядке, это не опасно, – отвечает Барри.
– Барри, не мешай им работать, – просит его Гвен.
– Да кто они такие? – спрашивает Барри.
– Подойди к нам, здесь и поговорим. Я вас друг другу представлю. Из-за тебя все очень нервничают.
Барри надеется – Хелена уже поняла, что происходит, и попытается убежать. Ему нужно выиграть для нее время. Если она сумеет добраться до лаборатории в Ред-Хук, через четыре месяца закончит кресло и вернется в сегодняшний день, чтобы все исправить.
– Гвен, ты меня не поняла. Всем вам нужно немедленно спуститься в гараж и покинуть здание. – Развернувшись, Барри орет в коридор, ведущий к лаборатории: – Хелена, бегите!
Из главного коридора раздается характерное шуршание. Они двинулись к нему.
Высунувшись из-за угла, Барри стреляет в потолок. Ему сразу же отвечают огнем в совершенно несоразмерной пропорции, поливая коридор целым водопадом металла.
– Тебе что, жить надоело? – орет Гвен.
– Хелена, бегите! Наружу, быстрей!
Что-то катится по коридору и замирает в двух шагах от Барри. Он даже не успевает сообразить, что это светошумовая граната, как она взрывается, испустив ослепительную полосу света и дыма. Глаза застилает яркой белизной, в ушах – лишь тонкий визг, свидетельствующий о временной потере слуха, ничего другого он слышать не способен.
Когда в Барри попадает первая пуля, боли он не чувствует – только удар.
Потом еще одна, и еще, в бок, в ногу, в руку, приходит боль, а вместе с ней – понимание: на этот раз Хелена его не спасет.
Книга 4
Кто управляет прошлым,
тот управляет будущим;
кто управляет настоящим,
тот управляет прошлым.
15 ноября 2018 г. – 16 апреля 2019 г.
День 8
Плен очень странный.
Квартира с отдельной спальней рядом с Саттон-плейс, просторная, высокие потолки, один только вид из окна на пересекающий Ист-Ривер мост с раскинувшимися в отдалении Бруклином и Куинсом тянет на миллион.
Доступа к телефону, Интернету или другим способам связи с внешним миром у Хелены нет. Четыре закрепленных на стенах камеры наблюдают за каждой пядью пространства, красные огоньки, свидетельствующие, что идет запись, горят у нее над головой даже когда она спит.
Тюремщики – их зовут Алонсо и Джессика, судя по всему, семейная пара – ведут себя спокойно и сдержанно. Поначалу это помогало ей не слишком нервничать. В первый же день они присели рядом с ней в гостиной и сообщили:
– Понимаем, что у вас есть вопросы, однако задавать их следует не нам.
Хелена все равно принялась спрашивать.
Что с Барри?
Кто штурмовал отель Маркуса Слейда?
Кто меня здесь держит?
Джессика наклонилась к ней поближе:
– Мы просто охранники, пусть наши услуги и недешево стоят. Только и всего. Почему вы здесь, мы не знаем. И знать не желаем. Будете вести себя хорошо – то же самое будем делать и мы, равно как и люди, на которых мы работаем и которых вы все равно никогда не увидите.
Они приносят ей пищу. Раз в два дня отправляются в супермаркет и доставляют все, что она перечислит на листке бумаги. Внешне вполне дружелюбны, однако в их глазах нельзя не заметить холода, или нет, скорее даже безразличия, так что Хелена не сомневается – эти люди готовы ее избить, если не хуже, получи они соответствующий приказ.
По утрам она первым делом включает новости, и похоже, что с каждым днем в бесконечной череде трагедий, скандалов и шумихи вокруг знаменитостей СЛП занимает все меньше и меньше места. Когда в одной из школ происходит очередная перестрелка, унесшая девятнадцать жизней, СЛП впервые с того дня, как появился Биг-Бенд, вообще не удостаивается отдельного репортажа.
На восьмой день Хелена сидит на кухне, составляющей одно целое с гостиной, завтракает яичницей по-мексикански и смотрит на свет, льющийся сквозь выходящее на реку окно.
Сегодня утром, умывшись, она в очередной раз изучила в зеркале швы у себя на лбу и постепенно рассасывающийся черно-желтый след от удара вокруг них. Спецназовец оглушил ее, когда она пыталась сбежать из отеля Слейда по лестнице. С каждым днем боль от удара ослабевает, а вот тревога и неуверенность лишь растут.
Она медленно ест, стараясь не думать о Барри – всякий раз, когда она видит перед мысленным взором его лицо, ее беспомощность делается невыносимой, а оттого, что она не понимает происходящего, просто орать хочется.
Замок щелкает, отворяется дверь, Хелена смотрит в сторону небольшой прихожей и видит там человека, до сих пор существовавшего лишь в мертвом воспоминании.
Раджеш Ананд говорит кому-то, оставшемуся за пределами прихожей:
– Заприте дверь и отключите камеры.
– Черт побери, Радж! – Хелена вскакивает с табурета и встречает его на полпути. – Что ты здесь делаешь?
– Пришел с тобой поговорить.
Он смотрит на нее с уверенностью, коей на платформе она за ним не замечала. И вообще с возрастом он стал лучше выглядеть, гладко выбритое лицо сделалось красивей и мягче. На нем костюм, в левой руке – портфель. В уголках карих глаз появляются небольшие морщинки – это он чистосердечно ей улыбнулся.
Они идут в гостиную и усаживаются на кожаных диванах напротив друг друга.
– Тебе здесь удобно? – спрашивает он.
– Радж, что происходит?
– Ты находишься под охраной в безопасном месте.
– На каком основании?
– По распоряжению Управления перспективных исследовательских проектов Министерства обороны.
У нее каменеет живот.
– То есть DARPA?[22]
– Хелена, тебе что-нибудь нужно?
– Ответы на вопросы! Я арестована?
– Нет.
– Значит, задержана?
Кивок.
– Мне нужен адвокат.
– Это невозможно.
– Что значит – невозможно? Я – американская гражданка. Разве это не нарушение закона?
– Может, и так.
Радж берет портфель и ставит его на столик. Черная кожа местами протерлась до основания, металлические замки и накладки потемнели от времени.
– Знаю, вид у него не слишком презентабельный, – замечает Радж. – Но портфель мне достался от отца. Он мне его подарил, когда я отправился в Америку.
Радж начинает ковыряться в замках, а Хелена спрашивает:
– Там, на семнадцатом этаже со мной был один человек…
– Барри Саттон?
– Мне не говорят, что с ним случилось.
– Они просто не в курсе. Он убит.
Она знала. Нутром чуяла – всю неделю, проведенную в роскошной тюрьме. И все равно для нее это удар. Хелена начинает плакать, лицевые мышцы сводит от горя, она чувствует, как натянулась кожа под швами на лбу.
– Мне очень жаль, – произносит Радж. – Он сам начал стрелять в спецназовцев.
Хелена утирает слезы и поднимает на него яростный взгляд:
– Ты-то каким боком во всем этом замешан?
– Уйти из слейдовского проекта на нефтяной платформе было величайшей ошибкой моей жизни. Но я думал, что он рехнулся. Мы все так думали. Через шестнадцать месяцев я проснулся ночью оттого, что у меня из носа шла кровь. Я не знал, что случилось и как это понимать, но все время, что я провел на платформе, превратилось в ложную память. Тогда я осознал, что вам удалось совершить нечто невероятное.
– То есть ты уже тогда осознал, что представляет собой кресло?
– Нет. Всего лишь заподозрил, что вы со Слейдом придумали способ изменять воспоминания. Мне страшно захотелось принять во всем этом участие. Я пытался отыскать тебя или Слейда, но вы оба как сквозь землю провалились. Когда СЛП наконец достиг масштабов эпидемии, я отправился к людям, которых, как я был уверен, моя история заинтересует.
– В DARPA? Как тебе такое могло в голову прийти?
– Правительственные агентства были в полном замешательстве. Эпидемиологическая служба изо всех сил искала несуществующий патоген. Физик из RAND[23] в своем докладе высказал гипотезу, что СЛП вызван микроскопическими дефектами в пространственно-временном континууме. А вот в DARPA мне поверили. Мы стали разыскивать жертв СЛП и беседовать с ними. Месяц назад я нашел человека, который заявил, что его отправили в воспоминание посредством кресла. Все, что он знал – это произошло в каком-то манхэттенском отеле. Я понял, что этим занимаешься или ты, или Слейд, или вы оба.