День 31
Неделю спустя они голосуют против того, чтобы предотвратить крушение поезда в техасской глубинке – девять погибших и множество пострадавших.
День 54
Когда среднемагистральный авиалайнер падает в сосновом лесу неподалеку от Сиэтла, они снова решают не использовать кресло – как и в случае с железнодорожной катастрофой, на выяснение причины трагедии уйдет слишком много времени, так что посылать в прошлое Тимони или Стива будет слишком поздно.
День 58
С каждым днем понимание того, какого рода трагедии они готовы предотвращать, становится все более ясным. К большому облегчению Хелены, во всех случаях, когда ясность отсутствует, когда есть хотя бы тень сомнения, принимается решение не вмешиваться.
Она все еще содержится в квартире неподалеку от Саттон-плейс. Алонсо и Джессика разрешают ей выходить на вечерние прогулки. Один из них держится на полквартала позади ее, другая следует на полквартала впереди. Уже январь, дующий между высоток ветер обжигает лицо, словно ледяной. И все равно Хелена наслаждается ложной свободой гулять по ночному Нью-Йорку, воображая, будто за ней никто не следит. На нее находит задумчивость, она вспоминает родителей, вспоминает Барри. Он стоит перед ее взглядом таким, каким она видела его в последний раз – в лаборатории Слейда перед тем, как погас свет. И еще его голос минуту спустя – Барри кричит, чтобы она спасалась бегством.
По лицу ползут холодные слезы.
Трое самых близких ей людей мертвы, она их никогда уже не увидит. Накатывающее от этой мысли пронзительное одиночество разрывает ей душу.
Хелене сорок девять, и она начинает задумываться о том, что такое старость – не просто в смысле физического увядания, но в человеческих отношениях. Всевозрастающая тишина, остающаяся, когда те, кого ты любишь, кто сделал тебя той, кто ты есть, и стал частью твоего мира, уходят в неизвестное прежде тебя.
Ситуация безвыходная, конца ей не видно, а тех, кого Хелена любила, больше нет. Спрашивается, насколько еще хватит ее самой.
День 61
Тимони отправляется в прошлое, чтобы остановить свихнувшегося страхагента, расстрелявшего двадцать восемь студентов на демонстрации в Беркли.
День 70
Стив проникает в квартиру в Лидсе, где фанатик готовит пояс смертника, и втыкает ему в основание черепа армейский нож, перерезав продолговатый мозг. Тот валится лицом вниз на стол, усыпанный гвоздями и гайками, которые на следующее утро разорвали бы на части двенадцать человек в лондонской подземке.
День 90
В трехмесячную годовщину деятельности группы в «Нью-Йорк Таймс» выходит статья, где перечислены восемь случаев их вмешательства и высказывается предположение, что за гибелью нескольких несостоявшихся убийц, насильников и бомбистов стоит загадочная организация, обладающая невероятными технологическими возможностями.
День 115
Хелена в постели и уже почти заснула, как вдруг раздается громкий стук в дверь, от которого начинает колотиться сердце. Будь она в собственной квартире, она бы притворилась, что ее нет дома, пока поздний гость не уйдет восвояси. Увы, здесь она под наблюдением, и в замке уже поворачивается ключ.
Хелена выбирается из кровати, накидывает махровый халат и выходит в гостиную в тот самый момент, когда в дверях появляется Джон Шоу.
– Да заходите уже, бога ради, – говорит она.
– Прошу извинить за позднее вторжение. – Он проходит через коридор в гостиную. – Красивая у вас тут квартирка.
От Шоу пахнет бурбоном, и довольно сильно, хотя он и попытался приглушить аромат леденцами с корицей.
– Точно, и за проживание берут совсем недорого.
Можно предложить ему пива или что-нибудь в подобном роде. Хелена этого не делает. Шоу взбирается на один из мягких кухонных табуретов, она остается на ногах и думает, что таким мрачным и обеспокоенным его еще не видела.
– Что вам нужно, Джон?
– Я знаю, вы никогда не одобряли то, что мы делаем.
– Верно.
– И однако я рад, что вы участвуете в совещаниях. С вами мы становимся лучше. Вы меня толком не знаете, но уверяю вас, что прежде… Слушайте, у вас случайно выпить не найдется?
Хелена подходит к холодильнику, достает две бутылки местного крафтового пива и откупоривает. Шоу делает большой глоток и продолжает:
– Я разрабатываю для военных всякую хрень, чтобы как можно эффективней убивать людей. Я имел отношение к некоторым весьма паршивым технологиям. Однако последние несколько месяцев были самыми лучшими за всю мою жизнь. Каждую ночь, прежде чем заснуть, я думаю о том горе, которое мы устранили. Вижу лица людей, чьи жизни и чьих родных мы спасли. Вспоминаю про Дейзи Робинсон. Про них всех.
– Я знаю, вы пытаетесь делать то, что считаете правильным.
– Да. Может статься, впервые в жизни. – Шоу пьет пиво. – Я ничего не говорил группе, но на меня сейчас здорово давят с самого верху.
– В каком смысле?
– С моим послужным списком мне дозволено гулять на длинном поводке и без особого присмотра. Хотя наличия хозяев это не отменяет. Не знаю, что они заподозрили, но от меня требуют отчета о моей работе.
– И что вы думаете сделать?
– Есть несколько вариантов. Можно создать проект прикрытия и показать им что-нибудь красивое, но не имеющее отношения к нашим делам. Это позволит выиграть немного времени. Однако лучше всего сказать правду.
– Вы этого не сделаете!
– Основная задача DARPA – прорывные технологические разработки, повышающие национальную безопасность, с упором на военные применения. Рано или поздно, Хелена, они все узнают. Вечно скрывать от них у меня не получится.
– И зачем военным кресло?
– Что значит – зачем? Вчера в Кандагаре попал в засаду десантный взвод из 101-й дивизии. Восемь убитых. Об этом еще не сообщали. Месяц назад на Гавайях во время ночных учений разбился вертолет, «Черный ястреб». Пятеро погибших. Вы не представляете, сколько операций провалилось оттого, что отряд разминулся с противником на несколько дней или даже часов. Оказавшись в нужном месте, но в неподходящее время. Для военных кресло будет инструментом, с помощью которого начальство сможет редактировать итоги военных действий.
– А если окажется, что они не разделяют ваших взглядов на допустимое вмешательство?
– Само собой, они их не разделяют. – Шоу допивает пиво. Он расстегивает воротник, ослабляет узел галстука. – Не хочу вас пугать, но креслом захочет воспользоваться не одно лишь Министерство обороны. ЦРУ, АНБ, ФБР – как только о нем станет известно, каждое агентство возжаждет получить доступ. Мы относимся к Минобороны, и это нас отчасти прикроет, однако посидеть в кресле возжелают все.
– Черт! О нем непременно станет известно?
– Трудно сказать, но только представьте себе, что доступ получило Министерство юстиции. Вся страна превратится в нарезку кадров из «Особого мнения»[24].
– Уничтожьте кресло.
– Хелена…
– Что – Хелена? Что тут сложного? Уничтожьте его, пока все это не началось.
– У него слишком большой потенциал для добрых дел. Что мы и доказали. Кресло нельзя уничтожить только из страха перед тем, что может случиться.
В квартире воцаряется тишина. Хелена переплетает пальцы вокруг холодной запотевшей бутылки пива.
– И какой же у вас план? – спрашивает она.
– У меня нет плана. Пока нет. Я просто хотел вас предупредить.
День 136
Все начинается даже раньше, чем они опасались.
Двадцать второго марта Шоу входит в лабораторию, где члены группы, как обычно, собрались для обсуждения всего жуткого дерьма, случившегося в мире за истекшие сутки, и объявляет:
– Мы получили первое обязательное к выполнению задание.
– От кого? – интересуется Радж.
– С самого верха.
– То есть они все знают? – спрашивает Хелена.
– Да.
Шоу раскрывает картонную папку с красным штемпелем «совершенно секретно».
– В новостях об этом не рассказывали. Пятого января, семьдесят пять дней назад, истребитель шестого поколения упал из-за неполадок возле украино-белорусской границы. Предполагается, что самолет не был целиком уничтожен при падении, и есть все основания думать, что пилот захвачен. Речь о «Боинге Эф-А-Икс-Икс», совершенно секретная модель, официально еще не на вооружении, и там куча разнообразных примочек, которым лучше бы не попадать к русским. От меня потребовали отправить агента в четвертое января, чтобы он сообщил мне об аварии. Мне приказано доложить об этом заместителю министра обороны, который отдаст распоряжение по служебной цепочке, чтобы истребитель перед тренировочным полетом тщательно проверили и чтобы маршрут проходил в стороне от российской территории.
– На семьдесят шесть дней назад? – уточняет Хелена.
– Совершенно верно.
– Вы им сообщили, что мы не используем кресло, чтобы перемещаться так далеко? – спрашивает Альберт.
– Не столь категорично, но да, сообщил.
– И?
– Мне было сказано поступать в соответствии с, мать твою, приказом.
Они отправляют Тимони в десять утра двадцать второго марта.
В одиннадцать утра Хелена и вся группа в шоке сидят у телевизора, неотрывно следя за новостями «Си-эн-эн». Впервые они использовали кресло, чтобы отправиться раньше предыдущего вмешательства, и эффект оказался крайне необычным. До сих пор эффект ложной памяти вел себя предсказуемо, проявляясь в юбилейную дату текущей временной линии. Иными словами, когда оперативник переключал временные линии, ложная память о предыдущей, «мертвой» линии возникала в тот самый момент, когда оперативник умер в капсуле. На сей раз, похоже, все предыдущие юбилейные даты сбились – не стерлись, однако сместились к десяти часам сегодняшнего утра, когда Тимони отправилась назад, чтобы сообщить Шоу об упавшем истребителе. В результате вместо того, чтобы вспоминать каждую мертвую временную линию в соответствующий момент, в десять утра человечество одним глотком проглотило весь коктейль, разом вспомнив все предотвращенные после четвертого января убийства, включая расстрел в Беркли и подрыв смертника в лондонском метро.