Прямо перед ними в их полосу из соседней въезжает автобус, сметает три машины и разбивает их о высокий разделительный бордюр, искры и осколки стекла бьют оттуда словно фонтаном. Джессика резко крутит руль, машина на мгновение встает на два колеса, им едва удается разминуться с кучей разбитого металла.
– Сзади, – кричит Джессика.
Хелена оборачивается и видит, как над Мидтауном поднимаются огромные столбы дыма.
– Это ведь какие-то ложные воспоминания, да? – спрашивает Джессика.
Хелена набирает Шоу и, прижав телефон к уху, думает: кто-то использует кресло, чтобы смещать реальность, от катастрофы к катастрофе.
«Линии перегружены, пожалуйста, попробуйте повторить вызов в другое время».
Алонсо включает радио.
«…сообщения о двух грузовиках, взорвавшихся рядом с Центральным вокзалом. Информация крайне противоречива. Ранее сообщалось об аварии в тоннеле Мидтаун-Куинс, я также помню, что своими глазами видел обрушение моста Пятьдесят Девятой улицы и, однако… не понимаю, как это может быть, но сейчас я вижу его совершенно целым на передаваемом одной из камер…»
Машина стоит в пробке на Восточной 57-й улице, воздух полон дыма, в ушах у Хелены звенит.
Снова головная боль.
Снова кровь из носа.
Снова сдвиг.
С тоннелем ничего не было.
С мостом ничего не было.
Не было и взрыва на Центральном вокзале.
Обо всем этом остались лишь мертвые воспоминания, голова Хелены ими забита, словно воспоминаниями о снах.
Она проснулась, позавтракала, оделась, спустилась в подземный гараж вместе с Джессикой и Алонсо, как делала каждое утро. Они ехали на запад по 57-й, чтобы оттуда свернуть на мост, когда небеса прорезала ослепительная вспышка, и сразу же раздался звук, похожий на одновременный залп тысячи орудий, срикошетивший от окружающих зданий.
Сейчас поток машин остановился, вокруг на тротуарах стоят люди и с ужасом взирают на башню Трампа, клубящуюся огнем и дымом. Нижние десять этажей проседают, фасад словно оплывает, становятся видны внутренности отдельных комнат, похожие на полочки в шкафу. Верхние этажи выглядят неповрежденными, люди из окон таращатся на кратер, в который превратился перекресток 57-й улицы и Пятой авеню – крен здания этому лишь способствует.
Город заполняется воем сирен, Джессика истошно вопит:
– Что происходит? Что происходит?
Прямо перед ними с неба падает человек и врезается в крышу такси.
Еще один пробивает лобовое стекло машины непосредственно перед внедорожником.
Третий рухнул на козырек входа в частный спортивный клуб. Наверное, люди выбрасываются из окон, потому что их психика не выдерживает, думает Хелена. Удивляться тут нечему. Не знай она сама про кресло, как могла бы понять, что происходит с городом, со временем, с действительностью?
Джессика рыдает.
– Такое чувство, что всему конец, – бормочет Алонсо.
Хелена смотрит из машины на здание и видит, как из офиса, в котором выбило взрывом окна, выпрыгивает блондинка. Она с воплем летит вниз головой, будто ракета. Хелена хочет отвернуться и не может.
Всеобщее движение вокруг снова замедляется.
Замедляется бушующий дым.
Пламя.
Падающая женщина ползет вниз, точно в сверхзамедленной съемке, ее голова все ближе и ближе к тротуару.
Все останавливается.
Эта временная линия сейчас умрет.
Руки Джессики навеки застыли на руле.
Хелена никогда не отвернется от женщины, а та никогда не ударится о землю, ибо зависла в воздухе, голова – в футе от тротуара, волна светлых волос, глаза закрыты, лицо навсегда искажено гримасой – она ждет удара…
Хелена проходит через двойные двери здания DARPA, где у стойки охраны ее встречает Шоу. Они смотрят друг на друга, пропуская через себя новую действительность; свежие воспоминания занимают свое место, словно детали мозаики.
Ничего не было.
Тоннеля, моста, Центрального вокзала, башни Трампа. Хелена проснулась, собралась, и ее доставили сюда, как и каждое утро до этого. Она хочет что-то сказать, Шоу прерывает ее:
– Не здесь.
В лаборатории Радж и Альберт сидят за столом для совещаний и смотрят новости по встроенному в стену телевизору. Экран разделен на четыре секции, по ним идут трансляции с камер, показывающих неповрежденные сооружения: мост 57-й улицы, Центральный вокзал, башню Трампа и тоннель Мидтаун – Куинс. Заставка внизу экрана гласит: «МАССОВЫЙ СБОЙ ПАМЯТИ НА МАНХЭТТЕНЕ».
– Что, мать вашу, происходит? – восклицает Хелена.
Ее колотит – пусть всего этого и не случилось, но она все еще чувствует, как в нее бьет стена воды. Слышит, как в крыши машин врезаются тела, визг рушащегося моста.
– Садитесь, – говорит ей Шоу.
Она садится напротив Раджа, который выглядит совершенно ошарашенным. Шоу остается на ногах. Он заявляет:
– Произошла утечка. Всего – чертежей кресла и капсулы, программ, протокола.
Хелена тыкает пальцем в экран:
– Все это творит кто-то другой?
– Да.
– Кто?
– Мы не знаем.
– Даже с чертежами на то, чтобы построить работающее кресло, уйдет минимум месяца два, – говорит Хелена.
– Утечка произошла больше года назад.
– Как такое возможно? Год назад у вас и кресла-то…
– Маркус работал из отеля больше года. Кто-то его деятельностью заинтересовался и взломал серверы. Радж только что обнаружил следы взлома.
– И он был очень серьезным, – добавляет Радж. – Они выкачали все, что только можно, а потом умело замели следы.
Шоу переводит взгляд на Альберта.
– Расскажите ей, что вы обнаружили.
– Другие случаи сдвига реальности.
– Где?
– Гонконг, Сеул, Токио, Москва, четыре случая в Париже, два в Глазго, один в Осло. Все очень похоже на первые вспышки СЛП, проявившиеся в Америке год назад.
– Значит, кресло вовсю используется, и у вас есть тому свидетельства.
– Да. Я даже нашел в Сан-Паулу компанию, организующую с его помощью туристические путешествия.
– Бог ты мой! И как давно все это происходит?
– Началось около трех месяцев назад.
– Китайское и российское правительства сообщили по дипломатическим каналам, что обладают соответствующей технологией, – говорит Шоу.
– Каждая ваша следующая фраза ужасней предыдущей.
– Тогда, чтобы не отступать от тенденции… – Шоу открывает стоящий на столе ноутбук, вбивает в браузер адрес. – Опубликовано пять минут назад. В прессу пока не просочилось.
Хелена склоняется к экрану. Перед ней – заглавная страница «Викиликс». Под рубрикой «Армия и война» – изображение солдата в кресле, выглядящем в точности как то, что стоит посередине комнаты, и анонс:
Машина памяти Армии США
Тысячи страниц документов, содержащих схему аппарата, который, как утверждается, способен отправлять военных в прошлое, могут пролить свет на предотвращенные в последние полгода трагедии.
У Хелены перехватывает дыхание. Перед глазами пляшут черные искры.
– Откуда «Викиликс» знает, что кресло имеет отношение к нашему правительству?
– Неизвестно.
– Резюмируем, – произносит Альберт. – Серверы Слейда были взломаны. Их содержимое, по-видимому, продано значительному числу покупателей. Затем утечки продолжились – от одного или нескольких покупателей или даже от самих хакеров. Вероятно, в настоящий момент в разных странах мира существует и применяется значительное количество кресел. Ими располагают Китай и Россия, а теперь, после публикации «Викиликс», свою собственную машину воспоминаний может построить любая корпорация, любой диктатор или даже просто богатый человек, у которого завалялись лишние двадцать пять миллионов.
– И не забудьте, – добавляет Радж, – что одним из нынешних владельцев кресла является неизвестная террористическая организация, которая его использует, чтобы раз за разом атаковать различные достопримечательности одного из самых населенных городов мира.
Хелена смотрит на кресло.
На капсулу.
На терминал.
Воздух вокруг нее словно бы наполняется негромким гулом.
По телевизору передают новости об очередной атаке – на сей раз в Сан-Франциско, где в рассветное небо от моста «Золотые ворота» поднимаются клубы черного дыма. Хелена пытается осознать масштабы происходящего – да только все слишком огромно, слишком запутанно, слишком хреново.
– Каков наихудший вариант развития событий, Альберт? – спрашивает Шоу.
– Думается, это он самый и есть.
– Нет, я имею в виду последующие события.
Альберт всегда демонстрировал полнейшую невозмутимость, как если бы могучий интеллект защищал его от всего вокруг, одновременно поднимая над происходящим. Сегодня это не так. Альберт выглядит напуганным.
– Неизвестно, – отвечает он, – располагают ли Китай и Россия лишь чертежами кресла или у них уже есть работающая модель. Если нет, то можно не сомневаться, что сейчас они строят его со всей возможной поспешностью – как и все прочие страны.
– Зачем? – спрашивает Хелена.
– Потому что это оружие. Абсолютное оружие. Помните наше первое совещание за этим столом, когда мы обсуждали возможность послать в прошлое девяностопятилетнего снайпера, чтобы изменить результаты войны? Прикиньте сами, кто из наших врагов – да и друзей, черт бы их побрал – мог бы с пользой для себя использовать кресло против нас?
– А кто-то не мог бы, – хмыкает Шоу.
– То есть что-то вроде ядерного противостояния? – уточняет Радж.
– Как раз наоборот. Правители не используют ядерное оружие, потому что едва они нажмут на кнопку, противник сделает то же самое. Угроза возмездия слишком велика, и это останавливает. Но в случае с креслом вероятность возмездия, или гарантированного взаимного уничтожения, отсутствует. Правительство, или корпорация, или индивид, которые первыми успешно используют кресло в стратегических целях – будь то пересмотр результатов войны, или уничтожение давно уже мертвого диктатора, или что там еще, – выигрывают.