Она целует его – на самой вершине горы.
До дома остается какая-то сотня шагов, когда за спиной раздается нарастающий гул вертолета, затем он пересекает послеполуденное небо у них над головой. Барри останавливается и смотрит, как вертолет удаляется в сторону Тусона.
– «Черный ястреб», – определяет он. – Что у них там случилось в городе?
Вертолет резко ложится на левый борт, замедляется и ползет в их сторону, одновременно снижаясь.
– Это за нами, – говорит Хелена.
Они бросаются бежать к дому, вертолет уже висит над пустыней совсем рядом, ревущие роторы поднимают тучи песка и пыли, он так близко, что Барри может разглядеть свисающие из распахнутых дверей с каждой стороны кабины по три пары башмаков.
Хелена спотыкается о торчащий из тропы камень и со всего размаху падает на землю. Барри подхватывает ее под мышки и ставит на ноги, по правому колену Хелены струится кровь.
– Бежим, – кричит он.
Они пробегают мимо бассейна и оказываются во дворе, где завтракали сегодня утром.
Вертолет выбрасывает похожие на щупальца толстые канаты, по ним скользят вниз вооруженные люди.
Барри отодвигает заднюю дверь, они с Хеленой проскакивают через кухню и сворачивают в коридор. Сквозь выходящие на пустыню окна по другую сторону дома Барри видит кучку хорошо экипированных солдат в пятнистой униформе и бронежилетах. Разойдясь боевым клином, они кидаются в направлении главного входа в дом.
Хелена, прихрамывая, бежит чуть впереди него. Они проносятся мимо кабинета и гостевой спальни. Бросив взгляд в очередное окно, Барри видит, как вертолет садится на подъездную дорожку сразу за их машинами.
В конце коридора Хелена, остановившись у отделанной галькой стены, нажимает один из камней. Стена открывается – на самом деле это замаскированная дверь. В тот момент, когда они с Барри проникают внутрь, от входа раздается хлопок небольшого взрыва.
Дверь закрывается, они стоят во мраке, пытаясь отдышаться.
– Солдаты уже в доме, – шепчет Барри.
– Можешь включить свет?
Его пальцы нащупывают кнопку.
– Ты уверена, что они не заметят?
– Нет, но в темноте у меня ничего не получится.
Барри нажимает на кнопку. Над головой вспыхивает единственная лампочка без абажура. Помещение представляет собой что-то вроде прихожей, размером немногим больше кладовки. Дверь за ней выглядит вполне обычно, если не знать, что весит она чуть ли не полтонны, сделана из толстых стальных плит и запирается на десять уходящих глубоко в косяки тяжелых засовов.
Пока Хелена набирает код на замке, по коридору к ним приближается топот по меньшей мере пяти пар башмаков. Барри представляет себе, как солдаты постепенно подбираются к стене из галечника. Приглушенные голоса, шаги, звяканье амуниции – все ближе и ближе. С противоположной стороны дома – вероятно, из их спальни – эхом разлетается по коридору крик:
– Здесь никого!
– Не может быть, мы видели, как они забежали внутрь. Проверить все шкафы! И под кроватями!
На подсвеченном дисплее Барри видит, что Хелена вводит последнюю цифру кода. В прихожей – может статься, что и за ее пределами – слышно повизгивающее жужжание шестеренок. Барри и Хелена переглядываются. Засовы открываются один за другим со звуком, похожим на приглушенные выстрелы.
Женский голос по ту сторону потайной двери:
– Вы слышали?
– Это там, в стене!
Шорох, как будто сразу несколько рук ощупывают фальшивые камни. Хелена тянет на себя тяжелую дверь. Барри переступает порог следом за ней, там снова темно, в этот момент потайная дверь сзади открывается.
– Тут кто-то есть, – кричит солдат.
Хелена закрывает сейфовую дверь, вводит запирающий код с другой стороны, десять засовов встают на свои места. Когда она включает свет, перед ними возникает клаустрофобического вида металлическая лестница, уходящая на десять метров под землю.
По мере спуска становится холоднее.
Солдаты колотят в сейфовую дверь.
– Они найдут способ проникнуть внутрь, – говорит Барри.
– Значит, надо поторапливаться.
На глубине трех этажей лестница заканчивается дверным проемом, за ним – огромная лаборатория, где Хелена и Барри провели основную часть своего времени за последние пятнадцать лет. Это практически настоящий бункер – тут собственный контур подачи и очистки воздуха, независимая энергосистема, запитанная от солнечных батарей, кровати, кухня, запасы пищи и воды на целый год.
– Как твоя нога? – спрашивает Барри.
– Наплевать.
Прохромав мимо роскошного имсовского кресла, переоборудованного ими в кресло памяти, Хелена оказывается в той части лаборатории, которую они использовали для записи мозговой деятельности и исследований механизма мертвых воспоминаний. Она садится у терминала и загружает программу реактивации, которая у них всегда наготове на подобный случай. Воспоминание о своей первой самостоятельной поездке за рулем в шестнадцать лет она уже записала заранее, можно направляться прямиком в депривационную капсулу.
– Я думал, у нас будет больше времени в запасе, – говорит Барри.
– Я тоже.
Над головой раздается взрыв, от него трясется пол и дрожат стены. С потолка, словно мелкие снежинки, сыплется пыль от штукатурки. Барри бросается через всю лабораторию к лестнице. Воздух здесь полон пыли, однако приближающихся голосов или шагов пока не слышно.
Он идет обратно в лабораторию, где Хелена, уже снявшая рубашку и спортивный лифчик, сбрасывает шорты. Она стоит перед ним обнаженная и застегивает шлем, по правому колену течет кровь, по лицу – слезы. Он шагает к жене и обнимает ее, в этот миг основание подземной лаборатории сотрясает еще один взрыв.
– Не пускай их, – шепчет она.
Хелена вытирает слезы, целует Барри, и он помогает ей забраться в капсулу. Она плавает в воде, а он глядит на нее сверху и говорит:
– Я буду ждать тебя в портлендском баре в октябре девяностого.
– Ты меня даже не узнаешь.
– Сердцем – узнаю. Всегда.
Он закрывает люк и идет к терминалу. Стало совсем тихо, слышен только шум серверов. Барри запускает программу реактивации и откидывается на спинку стула, пытаясь заставить себя осознать, что случится дальше.
Раздается взрыв такой силы, что стены и бетонный пол под ногами идут трещинами. Бомбу они, что ли, с вертолета сбросили, удивляется Барри.
Из вентиляционных отверстий валит дым, лампы начинают мигать, однако реактивационная программа продолжает выполняться.
Барри снова отправляется к лестнице – это единственный выход из лаборатории. Теперь он слышит голоса над головой и видит пляшущие в дыму и пыли лучи фонариков. Солдаты пробились сквозь сейфовую дверь, по металлической лестнице лязгают башмаки.
Захлопнув дверь в лабораторию, Барри задвигает засов. Это просто стальная пожароустойчивая дверь, ногами, наверное, выбить можно.
Вернувшись к терминалу, Барри изучает показатели Хелены. Ее сердце остановилось несколько минут назад.
В дверь с противоположной стороны громко бьют.
Еще удар.
Еще.
Автоматная очередь, потом опять удар по металлу – ногой, плечом или даже специальным устройством для выбивания дверей. Та, как ни удивительно, держится.
– Ну, скорей уже, – торопит Барри.
В колодце слышны крики, потом раздается оглушительный грохот – граната или заряд взрывчатки. Уши Барри наполняются звоном. На месте дверного проема – сплошная стена дыма, поверх валяющейся на полу двери ступает солдат и направляет на Барри ствол автомата. Барри поднимает руки над головой и медленно поднимается на ноги, в лабораторию вбегают еще солдаты.
На экране терминала, сообщающего состояние стимуляторов, вспыхивает надпись: «ЗАФИКСИРОВАН ВЫБРОС ДМТ».
Давай. Давай же.
В капсуле сейчас умирает Хелена, ее мозг выбрасывает последние капли вещества, которое отправит ее в воспоминание тридцатилетней давности.
Первый солдат шагает к Барри и что-то орет, однако он ничего не может разобрать сквозь звон в…
Из носа капает кровь, протапливая в снегу дырки цвета красного вина.
Барри смотрит вокруг себя, на темные ели, ветви которых просели под снегом, наметенным недавним бураном.
Смотрит на Хелену – ее волосы выглядят не так, как в последний раз, когда он ее видел в их подвальной лаборатории в пустыне Сонора. Теперь они ровно наполовину седые. И длинные, забраны в хвост на затылке, а лицо выглядит жестче прежнего.
– Какое сегодня число? – спрашивает он.
– Шестнадцатое апреля две тысячи девятнадцатого. Вторая юбилейная дата временной линии, где я умерла в капсуле DARPA.
На них снегоступы, они стоят на поляне на склоне горы, внизу и в десяти милях от них – город на равнине.
– Это Денвер, – говорит Хелена. – Мы оборудовали лабораторию здесь, поближе к моим родителям. – Она смотрит на него. – Не вспомнил?
– Чувство такое, что всего несколько секунд назад я был у нас дома в Тусоне.
– Придется тебя огорчить – ты только что сдвинулся из одного дерьмового 16 апреля 2019 года в другое.
– О чем ты?
– У нас опять не вышло.
Первая встреча с ней в портлендском баре. Вторая первая встреча. Ее претензии на ясновидение. Он влюбился даже быстрее, чем в прошлый раз, – поскольку она, кажется, знала его лучше, чем он сам.
В этот раз воспоминания нахлынули мощнее, чем в предыдущий. Боль почти физическая. Барри падает в снег – двадцать девять лет совместной жизни с Хеленой врезаются ему в мозг, словно груженный воспоминаниями поезд.
Десять лет до того, как технология развилась до уровня, достаточного до создания кресла, они провели, изучая пространство-время, природу материи, теорию размерностей и квантовое запутывание. По физике времени они изучили все, что смогли, – только этого не хватило. Даже близко.
Затем они исследовали возможность путешествий в прошлое без капсулы, пытаясь найти способ побыстрее. Но без сенсорной депривации они просто умирали раз за разом, и все.