— Леня сказал, чтобы я присмотрела за тобой. Лучше тебе дома посидеть, — пробормотала мама Лени. — Тебе что, правда грозит опасность?
— Говорят, что да. Сама не ощущаю. — Лолита понимала: Тамара Никитична не в курсе, что вертолет Леонида упал из-за того, что рядом сидела она. Такая вот оказалась опасная пассажирка.
— Ой, бедовая, — качала головой Тамара Никитична.
Несмотря на уговоры мамы Леонида остаться, Лола решила съездить по делам. Здраво рассудила: вряд ли кто-то решится ее убить средь бела дня, если, конечно, находится в здравом уме и твердой памяти.
Серафиму Максимовну Лола застала в полной задумчивости.
— Лолита? — спросила старушка так, словно удивилась, что видит ее живой.
— Это я. А вы думали, больше не вернусь? Я же обещала заняться магазином, и вот я здесь, — радостно сообщила Лола, похлопав стенку хозяйским жестом и тут же перемазавшись в побелке.
— Ты займешься, это точно, — с сомнением произнесла Серафима Максимовна. — Теперь я уже не уверена, что на самом деле лавку надо было оставлять. Лучше было сразу продать, и ведь покупатель был! Бедный Петр Евгеньевич! Не успели мы ему ее толкнуть!
— Что за жаргон, Серафима Максимовна? «Толкнуть»… Все равно бы не успели это сделать, даже если бы и договорились… Его же замо… извините, убили в ту же ночь, — удивилась Лолита. — Что-то раньше вы о нем совсем другое говорили! Орали, обзывали последними словами…
— Теперь-то что? Про мертвых или хорошо, или ничего. Спаси и сохрани! Человек такой страшной смертью умер… Мы хоть и не любили друг друга, но всю жизнь сотрудничали. Как ты считаешь, что я должна сейчас чувствовать? Сожаление. Говорить-то я могла что угодно, а вот его жалко в глубине души. Да и страшно мне. Теперь вот смотрю на опечатанный магазин. Становится страшно. Раньше хоть знала — сидит за прилавком злобный старикашка, прости господи. А что, если в районе завелся маньяк, убивающий людей, занимающихся антиквариатом? Ведь даже ничего не похитили… Следующей буду я.
— А я считаю, убили Петра Евгеньевича из личной неприязни, не выдумывайте ничего, — возразила Лолита.
— Кто? Кому он понадобился? Зачем убивать старика? Хотя давно прикончить надо было, прости господи. — Серафима Максимовна перекрестилась.
— Это уж я не знаю. Пусть компетентные органы разбираются, — беззаботно ответила Лолита, вертясь перед зеркалом в тяжелой бронзовой раме. — А все-таки раньше зеркала лучше делали. Как-то красивее в них выглядишь, не так четко, а слегка размыто и загадочно. Словно глядишь на себя через призму веков…
— Ты сегодня какая-то загадочная, — просто шарады с кроссвордами кидаешь. Что случилось-то? И блеск в глазах, и румянец…
— Влюбилась я! И теперь мне все равно, закроемся мы или не закроемся. Мне даже его мама нравится!
— Еще скажи — все равно, убьют или не убьют. Сейчас не о любви надо думать, а что дальше делать, — нахмурилась Серафима Максимовна, пряча улыбку.
— Вот как раз теперь-то и хочется пожить! Всегда быть рядом с ним, с моим любимым, — продолжала вертеться перед зеркалом Лолита.
— Какие разительные перемены, — удивилась Серафима Максимовна. — Муж, что ли, из тюрьмы вышел? Выпустили? Оправдали? Простила? Мы же бабы — такие дуры.
— Какой муж? — Лолита нахмурилась, даже перестала смотреться в зеркало.
— Твой Олег, — ответила Серафима Максимовна. — Забыла, что ли? Ну ты даешь!
— Да бог с вами, при чем тут Олег? Я уж и забыла о нем! Я сейчас говорю о мужчине моей мечты, о Леониде, — мечтательно закатила глаза Лолита.
— Ну и ветреная ты, — хмыкнула Серафима Максимовна. — Это в таком-то возрасте!
— Дался вам всем мой возраст, — нахмурилась Лолита. — Мне сейчас все равно! Я лечу на крыльях любви навстречу прекрасному и светлому чувству.
— Даже то, что и на меня покушались, тебе плевать? — спросила Серафима Максимовна.
— Не поняла… — притормозила в своих фантазиях Лолита.
— Звонил следователь, который ведет дело об убийстве Петра Евгеньевича, — вздохнула она.
— И что сказал?
— Что мы с тобой не отравились только потому, что пили коньяк, с ядом оказалась только водка! Каролина единственная, кто пил водку, она сказала, что от коньяка ей плохо. Бедное дитя, знала бы она, как с водки бывает плохо! Но сейчас не об этом. А вот водка-то была моя! Грешна, люблю махнуть рюмочку в тишине и одиночестве. Гостей-то у меня не бывает. Это с вами как-то повезло, вот я и обрадовалась.
— То есть вам подсыпали отраву в водку, надеясь, что рано или поздно вы ее выпьете? — уточнила Лола.
— Конечно, а как иначе? Кто мог думать о Каролине? Она — жертва несчастного случая, пострадала из-за меня.
Лолита с удивлением посмотрела на нее.
— Убили антиквара, покушались на вас. Похоже, правда завелся маньяк! На меня вот тоже…
— Ты тоже причастна к торговле антиквариатом, — хмуро посмотрела на нее Серафима Максимовна.
— Может, здесь другое? — задумалась Лолита.
— Что, например?
— Говорят, меня уже дважды убить хотели.
— Что? И тебя тоже? О господи! — воскликнула Серафима Максимовна, часто крестясь. — Тебя-то за что?
— Что значит — меня? А вас, значит, есть за что? Я ваша хозяйка, — напомнила Лолита.
— Жизнь долгая была, может, меня и есть за что… — напустила туману Серафима Максимовна.
— Вот, кстати, про жизнь… В чем погибший конкурент обвинял моего отца? Вы же были с ним долгое время и все знаете. — Лола присела на маленький облезлый пуфик на кривых бронзовых ножках. Наверное, тоже антикварный.
— Чего садишься на музейную вещь? Еще продашь! — нахмурилась Серафима Максимовна.
— Да кому эта страсть нужна? — отмахнулась Лола. — Даже неудобно в прихожей башмаки надевать!
— Восемнадцатый век! Да на нем, может, лежали ножки какой-нибудь средневековой потаскушки! — возмутилась Серафима Максимовна.
— Вот и хорошо, а теперь посидит моя попа, она не хуже ножек какой-то инфанты, — парировала Лолита. — Не уходите от ответа. Что было между ними?
— Давно это было…
— Давно, но, может, аукнулось сейчас, поэтому требует пересмотрения по всем позициям. Рассказывайте!
— Долгий разговор, — снова с неохотой отвернулась Серафима Максимовна.
— А я никуда не спешу. Что-то вы не горите желанием откровенничать, — отметила Лолита.
— На что намекаешь? Мне скрывать нечего. Просто неинтересный, нудный рассказ…
— Понятно. А не пройтись ли нам в то маленькое уютное кафе, что я видела за углом? — предложила Лолита.
— Сейчас, только табличку повешу, что магазин закрыт, — тут же подхватилась Серафима Максимовна. — Конечно, пройтись! Там так пахнет вкусными пирожными!..
Глава 22
Кафе «Зефир» подтверждало свое аппетитное название, даря посетителям уют и замечательные вкусные блюда и десерты. Темные, блестящие полы, рельефные, красиво подсвеченные стены… Круглые столики, на белых скатертях изящные подсвечники. Народу в этот час в кафе было немного: пара человек, пьющих кофе и читающих свежую прессу, просто как в лучших кофейнях Парижа.
Девушка с туго стянутыми в пучок на затылке волосами принесла меню, приветливо улыбнулась.
— Вы еще успеваете на наш завтрак, — сказала она.
— Вот и позавтракаем, — обрадовалась Лолита.
— Говорят, на отдыхе можно с утра и бокал шампанского позволить, и никто не уличит тебя в алкоголизме, — вдруг выдала Серафима Максимовна.
Вскоре им принесли по творожному пудингу с ягодным соусом и свежей клубникой, по порции блинчиков с медом и сгущенным молоком, так что сладкого получилось все равно много, яичницу-глазунью и чай. Ну и, конечно, два бокала полусладкого шампанского. Лолита взяла себе еще и кофе, а Серафима Максимовна — сто граммов коньяка под удивленным взглядом Лолы.
— Это для расслабления… с шампанским хорошо пойдет, — пояснила старушка. — Да и рассказ неприятный предстоит.
— Мне даже страшно стало…
— Ты и себе закажи что-нибудь покрепче выпить, не помешает, — посоветовала Серафима.
— Нет уж, спасибо, я — кофейку. Да и шампанского мне хватит.
— Мое дело предупредить, — хмыкнула Серафима. — Дружили с детства Петр Евгеньевич, царство ему небесное, Давид Альбертович, о покойниках или хорошо, или никак, и отчим твой, Аркадий Сергеевич. Разные институты закончили, но дружбу сохранили, а потом решили податься в золотоискатели. Такая вот юношеская авантюра.
— Куда? — изумилась Лолита.
— Решили золото-алмазы искать. Это сейчас странно звучит, а в то время был единственный и реальный способ заработать. Государство, даже советское, за клад проценты отдавало четко, сколько бы ни нашел. А если клад значимый, то на проценты можно было и «Волгу» купить, и в жилищном кооперативе жилье справить… А как еще можно сразу взять большие деньги? Ребята молодые были, амбициозные, хотели разбогатеть и остаться на свободе. Вот и подрядились в одну артель. Хотелось им честным и романтичным путем обеспечить себе будущее. Что тут скажешь?
— А что, это разве не государственные месторождения были? За кражу и посадить же надолго могли? — удивилась Лола.
— Много было частных умельцев, за которыми присматривали люди из определенных органов. Если находили что, надо было сдать государству. Это если по мелочи. А когда нападали на крупную жилу, так золотоискателей оттуда выгоняли и открывали государственный прииск. И всем было хорошо. Вот и эти друзья поехали в частном порядке, надеясь на удачу, — задумчиво произнесла Серафима Максимовна.
Лолита боялась дышать, чтобы не спугнуть ее мысль. Серафима замолчала надолго, Лола занервничала.
— Ну так что? — не выдержала Лолита.
— Тяжело вспоминать… — вздохнула Серафима Максимовна.
— Сто граммов? — по-своему отреагировала Лола. — Боевые?
— Не помешало бы… Информация уж больно скользкая, не знаю, как правильно донести до тебя…
Лола не поленилась, сходила к барной стойке и принесла Серафиме коньяк.
— Давайте, не томите.
— Господи, что ты меня торопишь? Тяжело говорить. Все трое теперь уж покойники… Вроде находили они и золото, и камушки мелкие, алмазы. По-братски всегда делились, так изначально договорились, все-таки друзья! На эти деньги, то есть проценты, смогли и бизнес