Его инициатива была принята руководством, и 7 марта посол США в Испании Анжье Биддл Дюк и министр пропаганды и туризма Испании Мануэль Фрага на глазах испанских и иностранных журналистов искупались в водах поблизости от Паломареса.
Заодно с ними искупался и Блэйк Рассел, получивший после этого внеочередное воинское звание старший лейтенант. Так что жаловаться на начало карьеры разведчика ему было грех.
И хотя в катастрофе были виноваты только пилоты разбившихся самолётов стратегического авиационного командования США, веривший в приметы теперь уже старший лейтенант Рассел считал, что как служба начнётся, так она и будет проходить далее.
И этому он позже имел немало подтверждений.
Во-первых, именно во многом из-за этого инцидента, позже других вступившая в НАТО Испания категорически отказалась размещать на своей территории какое-либо ядерное оружие. Испанцами были введены и другие ограничения по её участию в военной организации североатлантического военного блока, сведшиеся к её вступлению в НАТО «по своей особой формуле».
Во-вторых, 23 февраля 1981 года группа военных захватила испанский Парламент и попыталась восстановить тоталитарный строй. Тогда именно из-за соответствующего донесения специального агента ЦРУ, уже майора ВВС, Блэйка Рассела своему руководству в Лэнгли, Госдепартамент США никак не осудил это антидемократическое выступление, ограничившись лишь фразой «Это внутреннее дело Испании», вызвавшей просто бурю негодования у испанского народа. Потом эту политическую ошибку пришлось исправлять длительное время.
В-третьих, следующей грубой и крупной ошибкой Рассела явилось его недальновидное предложение по противодействию проведения в Мадриде с 1980 по 1982 годы общеевропейского совещания по вопросам безопасности и сотрудничеству в Европе.
Все эти «ошибки», а тем более мелкие недочёты, сходили ему с рук, потому что они пока полностью соответствовали официальной политике Соединённых Штатов Америки.
Однако у Блэйка Рассела имелись значительные успехи, и не только в борьбе за интересы Соединённых Штатов Америки во Вьетнаме, но и особенно в борьбе за территориальную целостность Испании и в борьбе против международного терроризма.
Ещё 5 августа 1964 года он был пилотом F-105 «Thunderchief» во время самого первого налёта палубной авиации ВМС США на территорию ДРВ.
Но через несколько месяцев, совершивший уже несколько десятков боевых вылетов, лейтенант-неудачник вдруг тяжело заболел и был отправлен обратно в США на лечение, после чего его непосредственно в госпитале завербовало ЦРУ.
Пройдя обучение в одной из школ американской разведки, по разнарядке он был направлен в Испанию, где принялся изучать и испанский язык. И Блэйк Гарри Рассел не без оснований считал, что возможно сам господь Бог спас его тогда от гибели в небе Вьетнама.
За прошедшие годы в его деятельности было всякое и практически всё, в том числе и накопленный большой опыт оперативной работы в Мадриде. Однако всё это не давало ему преимущества перед кем-либо в конструктивном анализе разведывательной информации и новой обстановки.
Его главный помощник – капитан-лейтенант Дэвид Эрл Корк свою военно-морскую службу в ВМС США начал на атомной торпедной подводной лодке SSN-589 «Scorpion», но весьма необычно.
Как только командир этой подлодки, выходящей из Средиземного моря после патрулирования в составе 6-го флота США, получил секретный полуночный приказ: «Измените курс и скорость, следуйте на Канарские острова, где в поле зрения разведки ВМС попало загадочное соединение советских кораблей…», через полчаса с небольшим лодка в надводном положении вошла в военно-морскую базу США в Рота, Испания. На берег были отправлены два члена экипажа. Один – по семейным обстоятельствам, а другой – Корк – по медицинским показаниям. Это было 17 мая 1968 года. А через пять дней эта подлодка затонула в 400-ах милях к юго-западу от Азорских островов, погребя в морской пучине почти сотню членов экипажа.
За эти дни Дэвиду Эрлу Корку была сделана полостная операция. А когда он пришёл в себя, то с ужасом узнал потрясшую его до глубины души новость. Это событие произвело на него неизгладимое впечатление.
После госпиталя его вывели из плавсостава ВМС, предложив дослужить здесь же на военно-морской базе США в Роте. Сначала Корк согласился, но вскоре раскаялся, так как в период расследования гибели АПЛ «Скорпион» оперативники из военно-морской контрразведки просто замучили его своими вопросами о службе на её борту.
Но затем к нему подкатили ЦРУшники, легко завербовав ошалевшего моряка. Корк дал согласие и был отправлен в Штаты на обучение в одну из школ ЦРУ. А затем – назначение в Мадрид.
В этом, верующий в Бога и приметы, Дэвид узрел некую символичность. Он понял, что всевышний каким-то чудом спас его от неизбежной гибели, и явно направляет именно сюда, в Испанию.
На этой почве со временем и сблизились истинно верующие Рассел и Корк, считавшие себя удачно спасшимися «неудачниками», и возможно не без основания воспринимая себя людьми избранными господом для разведывательной деятельности. Работая в посольстве США под дипломатическим прикрытием, давно перевезя сюда свои семьи, и чувствуя себя, как у Христа за пазухой, Блэйк и Дэвид так втянулись в испанский быт, так привыкли к жизни в Испании, что даже не задавались вопросом о своём слишком длительном пребывании в испанской столице.
Дэвид пока дослужился лишь до специального агента, и хотя лавров не снискал, своей должностью дорожил, а наверх и к излишней ответственности, как язвенник, не стремился.
А самоощущение избранности, рождавшее надменность, с учётом ещё и традиционного, великодержавного американского чванства, подкреплённого ленью его подчинённых-исполнителей, приводило к тому, что частенько все коллеги полковника Блэйка Гарри Рассела, да и он сам, желаемое в деле выдавали за действительное, в том числе и в разведывательной деятельности. Поэтому они и работали с дилетантом «Руди» спустя рукава, как получится.
И хотя такое несколько облегчало задачу Гектора, но надеяться на это, да и знать этого, из-за своей неосведомлённости, он пока не мог.
Хотя досье на Рассела и Корка в ПГУ КГБ СССР уже имелись, как и другие интересные данные, в том числе и о чертах их характеров, но Раулю они были не нужны, ибо эти двое были его временными попутчиками, лишь средством для выхода на орбиту. А поскольку Рассел и Корк ещё не были взяты в оперативную разработку ПГУ, то в Москве решили эти сведения о них Гектору пока не сообщать, дабы не расхолаживать ещё недостаточно опытного разведчика.
И хотя он был обучен многому, в том числе выявлению признаков, по которым можно было определять темперамент человека, те или иные черты его характера и их качество, но все тонкости этой профессии пока не были им достаточно освоены на практике. Однако при анализе человеческих качеств кандидатов на вербовку Рауль уже успешно использовал известную в психологии таблицу.
Поэтому, после некоторого времени общения, он мог легко и быстро описать любого нового человека из своего окружения. И теперь его разведывательная деятельность представлялась Раулю просто научной работой психолога.
И в ПГУ и в ЦРУ он сообщал только правду об исследуемых им людях, ибо понимал, что его шефы могли из других источников, от других агентов, тоже получать информацию об этих же людях. И ложь Рауля или его халтура могли бы быть истолкованы, как злой умысел или некомпетентность.
Поскольку на практике не так уж часто встречаются классические типы психологических темпераментов, то все данные о людях он вносил в «новую таблицу», начерченную на обычном листе бумаги одиннадцатого формата.
Вверху пронумерованных столбцов из двух пар чисел, соответствующих столбцам и строкам «психологической таблицы», он записывал выявленные или предполагаемые им параметры, а в самом левом столбце – тоже под номерами – фамилии и имена людей. Поэтому ему в итоге приходилось только заполнять клеточки на перекрестии этих новых столбцов и строк.
Ещё будучи молодым Вячеславом, Рауль знал от отца, что всё разнообразие и богатство жизни не возможно описать формулами и вложить его в Прокрустово ложе различных теорий, инструкций и положений. И вряд ли найдётся человек, идеально подходящий под один из исторических типов темперамента.
И потом, все эти параметры можно было выявить, лишь находясь с исследуемым человеком в различных ситуациях, обилие которых создать Рауль не мог даже при всём желании.
Копии этих листов он в самом начале своей работы передал в центры, и теперь ему оставалось только заполнять клеточки с номерами столбцов и строк своей новой таблицы. Такая матричная система позволяла ему и самому без труда запоминать всю информацию в ячейках.
Такому способу его давно научил отец. В своё время этот элемент матричного исчисления позволил Платону Петровичу Кочету на своей работе в НПО Машиностроения не только составить справочник «Ракеты мира», но и, как лектору-международнику, читающему лекции и по военно-техническим вопросам, запомнить основные тактико-технические характеристики ракет различных классов и типов всех ведущих стран мира.
Такую особенность таблиц Платон Петрович открыл для себя ещё в школьные годы, когда в начале шестидесятых годов, как болельщик московского «Динамо», увлёкся заполнением турнирных таблиц чемпионатов СССР по футболу и хоккею. Тогда его удивила возможность быстро, лаконично и, главное, экономично занести большой объём информации в таблицу, из которой без лишних записей можно было узнать: кто с кем и как сыграл, в каком круге, в каком городе и на чьём поле.
Так что связникам ПГУ и ЦРУ оставалось передать своим резидентам только листок бумаги с числами, указывающими строку и столбец, на пересечении которых Рауль давал дополнительную или уточняющую информацию. И только, когда в досье Рауля появлялся новый персонаж, ему приходилось заполнять и первый столбец новой строки, указывая следующий порядковый номер и известные ему персональные данные новичка.