Конечно, во время еды никто не станет затрагивать важные темы, но когда подадут кофе и десерт и вся компания переместится в курительную комнату, на мою голову обрушится град вопросов, на которые мне придётся отвечать, и не всегда одними только словами.
Закурив трубку, я уселся в своё любимое кресло, перекинув ноги через подлокотник. Если закрыть глаза, можно сделать вид, что последнего года, проведённого вне этих стен, просто не было. Когда ты ученик великого чародея и великого воина и всего лишь приёмный сын барона, жизнь не кажется тебе такой уж сложной штукой. Совсем другое дело, если ты являешься королём народа, которого никогда в своей жизни не видел, и правишь островами, на которых никогда в жизни не был.
Если вы хотите знать моё частное мнение по поводу управления государством, фокус с магическим артефактом, определяющим личность короля, является не самым разумным из всех возможных. Мой отец не был идеальным правителем, и не существует никаких гарантий, что таковым стану я. Может быть, двадцать лет регентства Озрика окажутся для Зелёных Островов приятной передышкой между правлениями двух неуравновешенных королей. Сейчас там всё спокойно, и тревожные новости из страны эльфов до Вестланда не доносятся.
— Войдите, — отреагировал я на стук в дверь, и мое недолгое одиночество нарушил дон Диего.
— Решил поговорить с тобой наедине, прежде чем эти двое на тебя набросятся, — пояснил он.
— Неплохая идея. О чём будем говорить?
— Как тебе понравилась самостоятельная жизнь?
— Издеваешься? — спросил я. — В конечном итоге я снова оказался здесь.
— Ну а если не брать в расчёт события последних месяцев?
— Даже в последнее время самостоятельная жизнь складывалась не так уж плохо, — признался я. — Мне жаль, что всё закончилось так быстро. Если бы не чёртова наследственность…
— Тебя больше пугает тот факт, что ты — сын короля или что твой отец — Оберон Зелёный Змей?
— Мне не особенно нравятся оба этих факта.
— И ни один ты не в силах изменить, — сказал дон Диего. — Я не знаю, каково быть королём, но что касается Оберона… Он был вовсе не так уж плох, как ты себе вообразил. Мы с ним дружили долгие годы.
— Прости, но мне сложно это представить, — разве огонь и вода могут дружить долгие годы? Или хотя бы находиться рядом друг с другом?
— Я не сопровождал его во время боевых рейдов, — сказал дон Диего. — Я готов признать, что за все годы он так и не стал хорошим правителем. Но он был мне неплохим другом.
— А с дядей Озриком ты тоже знаком?
— Не так близко, как с Обероном. Даже во времена правления твоего отца Озрик редко покидал пределы Зелёных Островов и занимался делами вечно отсутствующего старшего брата. Управлял государством, знаешь ли.
— Наверное, ему это настолько понравилось, что он решил управлять государством на постоянной основе, сделав отсутствие старшего брата вечным.
— Нет никаких доказательств, что за смертью твоего отца стоял Озрик.
— А кому ещё это было выгодно?
— Не знаю. Я не слишком хорошо знаком с дворцовой политикой Зелёных Островов. И, честно говоря, я пришёл сюда, чтобы поговорить не об этом.
— Случилось ещё что-то важное?
— Боюсь, что да. В Гнезде Грифона вот уже две недели гостит посланец Хайгардена.
— Что ему могло здесь понадобиться?
— Он ждал твоего возвращения.
— С какой целью?
— Ты — король эльфов, а Людовику позарез нужны союзники в грядущей войне.
— Разве он до сих пор не встречался с Озриком?
— Даже если они встречались, твоё появление аннулирует все союзы, которые могли быть заключены между людьми и эльфами. Регент имеет право принимать решение только в отсутствие короля. А король нашёлся.
— Очень вовремя. Как раз накануне войны.
— Озрик отказал Вестланду в военной помощи.
— Ты знаешь причины отказа?
— Нет.
— Наверное, он хочет сохранить жизни своих подданных.
— Как бы там ни было, Озрик совершает ошибку. Будущее эльфов неразрывно связано с будущим Вестланда.
— О чем ты? У эльфов вообще нет будущего.
— Посмотри в зеркало, — посоветовал дон Диего. — Ты — эльф, тебе нет и тридцати. Ты и есть будущее твоего народа.
— Одна ласточка весны не делает.
— Не уверен, что это высказывание применимо к нынешней ситуации, — сказал дон Диего. — В любом случае, Людовик хочет поговорить с тобой до того, как ты отправишься на Зелёные Острова и вступишь в свои права.
— Он так уверен, что я туда отправлюсь?
— А разве ты не собираешься?
— Полагаю, у меня просто нет выбора. Но Людовик не может не понимать, что моё нынешнее положение — не более чем фикция.
— Ты заблуждаешься. По законам эльфов ты являешься их правителем от рождения. Теперь ты совершеннолетний, владеешь Повелителем Молний… Двух мнений быть не может. Ты — король.
— А Зелёные Острова об этом уже знают?
— Полагаю, что да.
— Я имею в виду все острова, а не только тех парней, которые послали ко мне убийц.
— Теперь уже о твоём возвращении знают все.
— Что не исключает возможности появления новых убийц, — вздохнул я. — Как ты думаешь, что я должен сказать Людовику?
— Ты знаешь Вестланд так, как не знает его Озрик. Готов ли ты стоять в стороне, когда армия Восточного континента пройдёт по нему с огнём и мечом?
— Мы должны вступить в войну?
— Думаю, что должны.
— Что по этому поводу думают наши эльфы? Я догадываюсь о мнении Мигеля, оно всегда однозначно. А что скажет Исидро?
— Тебе ещё представится случай поговорить с ним и задать этот вопрос.
— Иными словами, я появлюсь на Зелёных Островах и должен сразу втянуть их в войну. Велика ли эльфийская армия?
— Не слишком велика.
— И ты думаешь, от её участия в войне расклад сил может измениться?
— Несомненно. Учти, сейчас я говорю не только о количестве солдат, которые могут сложить свои головы на поле боя.
— Тогда поясни, что ты имеешь в виду.
— Тысячу лет назад под давлением обстоятельств эльфы вынуждены были уступить своё место человечеству. Они удалились на затерянные в море острова и перестали принимать активное участие в жизни континента. Выбранный путь не принесёт ничего, кроме медленного вымирания всего вашего народа. Оберон это понимал, поэтому большую часть жизни он провёл не на островах, а на материке. Своими действиями он старался привлечь к своей персоне как можно больше внимания. Напомнить людям о существовании эльфов.
— Не могу сказать, что у него это не получилось. Внимания он привлёк немерено.
— Мне не нравится сарказм, который я сейчас слышу в твоём голосе. Оберон был твоим отцом, и он заслуживает уважения.
— Извини. Я всегда думал, что ты — мой отец.
— Ладно, замнём. Всё это довольно сложно для человека твоего возраста.
— По-моему, возраст тут ни при чём. Не думаю, что с годами моё отношение к тебе может измениться.
— Ещё я хотел спросить тебя о твоей спутнице, — сказал дон Диего неуверенным тоном. Похоже, ему было неловко поднимать в нашем разговоре подобную тему. В Гнезде Грифона никто не занимался моим сексуальным образованием.
— Спрашивай, — ободрил я его.
— Она только твой телохранитель? Или нечто большее? И если большее, то насколько?
— Тут тоже всё сложно, — сказал я.
— По-другому в жизни не бывает. Скажи, ты собираешься взять её с собой?
— Ты имеешь в виду — на острова? Наверное. Если она не будет против.
— Судя по её глазам, она пойдёт за тобой даже в ад.
— Надеюсь, до этого всё-таки не дойдёт, — сказал я.
— Если ты возьмешь Карин с собой, на островах у тебя могут возникнуть проблемы.
— И что?
— Ничего. Я просто предупреждаю тебя о возможных неприятностях.
— Может, мне вообще следует держаться подальше от эльфийских островов?
— Этот номер у тебя не пройдёт.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,в которой обсуждаются весьма важные вещи, события прошлого получают свои объяснения, а главный герой принимает решение отправиться в путешествие по воздуху
Согласно теории одного известного гурмана Вестланда, разум нужен человеку лишь для того, чтобы снабжать тело пищей. Сия теория гласит: коли тело сыто, то и разум временно им не востребован, а значит, движущей силой эволюции являются вкусовые сосочки.
Не знаю, так это или нет, но я давно заметил за своим организмом странную особенность: если я наедаюсь до отвала, то практически теряю способность к связному мышлению. Возможно, когда в работу вступает мой пищеварительный тракт, мозг за ненадобностью просто отключается.
В связи с этим я постарался ограничить себя в еде на приёме, устроенном в мою честь.
Пиршество состояло из четырёх перемен блюд, и никто, кроме меня, ни в чём себе не отказывал. Даже обычно сдержанный Гарланд поглощал пишу такими порциями, словно эта трапеза могла стать последней в его жизни.
Помимо моих опекунов и троих недавних спутников, за столом присутствовал чародей Кларенс Третий Удар, посланник Хайгардена и один из придворных магов короля Людовика. Не знаю, за что Кларенс получил своё прозвище. Наверное, в одной из схваток его третий удар стал решающим.
На вид Кларенсу было лет сорок, что, как вы понимаете, немного значит, когда речь идёт о занимающемся магией человеке. Он был высок, худ и абсолютно лыс. Скорее всего, от волос он избавился по собственной воле, чтобы не тратить много времени на причёску. Несмотря на внешность аскета, ел он так, что за ушами трещало.
В Гнезде Грифона существует одна очень полезная для пищеварения традиция — за едой запрещены любые разговоры о делах. Поэтому мы болтали о погоде, о последнем изобретении гномов — автомобиле, на котором мы с Карин успели покататься по дороге сюда, а также о всяких пустяках, вроде последнего урожая, межвидовой торговли и глобальных изменениях климата.
Десерт также был подан в обеденный зал замка, что меня несказанно удивило. Чуть позже я понял причины, по которым это было сделано — в курительную комнату, где должен был состояться серьёзный разговор, пригласили далеко не всех обедающих. Посланцу Хайгардена, юному рыцарю или эльфийскому убийце нечего было делать на нашем семейном совете. Тот факт, что Карин тоже не удостоилась приглашения, мне не слишком понравился, но я пока не стал заострять на нём внимания.