— Потому что, если ты поддержишь меня, я готов удовлетворить некоторые территориальные претензии твоего племени, — сказал Людовик.
Обалдеть. Я знал, что дела плохи, но не подозревал, насколько плохи. Король Вестланда спешил заручиться всеми союзниками даже ценой собственных земель. Раньше о подобном не могло быть и речи. Территориальная целостность человеческого Вестланда являлась основополагающей доктриной политики дома Трентиньяков.
— Я — воин и привык говорить прямо, — заявил Джаббар. — Что именно ты хочешь мне предложить?
— Я знаю, что ты хотел бы получить долину Аррак, — сказал Людовик. Плодородная земля — вот чего катастрофически не хватает оркам. Потому и земледелие у них не особенно развито.
— Я в любом случае получу долину Аррак, — заявил Джаббар. — И я думаю, что получу её гораздо быстрее, если не буду участвовать в твоих битвах. Орк никогда не будет драться под твоим знаменем.
— Если это поможет нам достичь договоренности, я готов выйти на бой без знамени вообще.
— Это не поможет.
Видимо, этот воин привык не только говорить прямо, но и рубить с плеча. Интересно только, он сболтнул о долине не подумав или настолько уверен в собственных силах, что даже не утруждается подбирать вежливые формулировки?
Людовик нахмурился.
— Ты не понимаешь самого главного. Враг орков — не человеческое государство Вестланда, но все люди мира, — заявил Джаббар. — И в ситуации, когда две человеческие армии намерены столкнуться друг с другом, для себя я вижу только выгоду. Кто бы ни победил в этой войне, его армия будет ослаблена. Если Красные разгромят твои войска, им придётся пройти весь человеческий Вестланд, прежде чем они доберутся до наших территорий, а мы будем ждать их на месте, готовые к войне, отдохнувшие, полные сил. Если же случится чудо, и ты всё-таки победишь, то остаткам твоего войска совсем не нужна будет ещё одна война сразу по окончании первой. И я получу долину Аррак и все те земли, которые захочу, просто потому что ты не будешь располагать силой, чтобы их удержать.
— Иными словами, ты не желаешь, чтобы между нашими народами был мир, — сказал Людовик.
— Мир? Несомненно, ты хочешь мира. Ведь человечество забрало себе все плодородные земли, все пастбища, леса, все источники ресурсов. Мир поможет тебе сохранить всё это, но… Меня не устраивает нынешнее положение вещей, и я собираюсь его изменить.
— При помощи войны?
— Другого способа нет, — сказал Джаббар. — Мир слишком тесен, чтобы в нём существовало несколько разумных рас, и в будущем Вестланда я вижу только один народ. Эльфы сошли со сцены тысячу лет назад, а завтра с неё уйдут люди. Наступает время орков.
Самое обидное, что Великий Джаббар был по-своему прав. Эльфов осталось так мало, что они не способны повлиять на общий баланс сил, а человечество находится на пороге самой крупной в истории междоусобной войны. Способна ли эта война ослабить человечество настолько, что после неё орки станут доминирующей расой? Мне не хотелось бы в это верить. Я не расист, но любое изменение статус-кво всегда чревато большой кровью. А ещё с людьми куда проще договариваться.
— Ты на самом деле веришь в то, что говоришь, Джаббар? — мрачно осведомился Людовик.
— Я всегда говорю то, что думаю, — ответил орк. — У тебя нет ничего такого, чего я не смог бы взять сам, поэтому больше нам с тобой разговаривать не о чем.
— Полагаю, ты прав, — сказал Людовик. — Наша беседа зашла в тупик. Но на прощание я хочу тебя предупредить, что человечество не уйдет из этого мира без борьбы.
Джаббар пожал могучими плечами. Войной орков не испугаешь, они только и делают, что воюют.
Полагаю, на ранней стадии своего развития все разумные расы приносят жертвы демонам войны. Эльфы прошли через это первыми, чуть позже настала очередь людей. Теперь же самым воинственным народом Вестланда являются орки. Значит ли это, что человечество должно уступить им своё место под солнцем? Понятия не имею.
Поднявшись с кресла, Джаббар оказался одного роста с человеческим королем. Он пробормотал церемониальную формулу прощания и покинул комнату для переговоров с неприличной для дипломата скоростью. Не сомневаюсь, что ещё до вечера он и его свита уберутся из Хайгардена.
Судя по выражению лица, Людовику хотелось выругаться, причём выругаться грязно и нецензурно, но король сдержал свой порыв, подошёл к столу, дернул за какой-то рычаг, и разделяющее нас с ним стекло плавно и без единого звука опустилось в специальную щель в полу, освободив мне проход.
Полагаю, это было приглашение.
Я перешагнул через невысокий порог и оказался лицом к лицу с Людовиком Четвёртым, убедившись, что он ниже меня на несколько сантиметров. Рукопожатие Людовика было дружеским и крепким.
— Раз познакомиться с вами, король Ринальдо.
— Это удовольствие взаимно, король Людовик, — сказал я.
— Ну раз уж мы оба короли, и оба об этом прекрасно помним, то предлагаю побеседовать без формальностей, вроде «наших величеств» и «сиров», — предложил Людовик.
— Вы являетесь хозяином этого дворца, вам и устанавливать правила, — согласился я.
— Хотите кофе? Вина? Чего-нибудь покрепче?
— Насколько я успел заметить, Джаббару вы напитков не предлагали.
— Хан орков не является моим стратегическим союзником, чтобы тратить на него выпивку, — ухмыльнулся Людовик. — К тому же, я предлагал, а он отказался. Так как насчёт вина?
— Лучше кофе.
— Правильно, переговоры лучше вести на трезвую голову, — одобрил мой выбор Людовик. Он вызвал слугу и распорядился, чтобы нам принесли кофе.
Кроме кофейника, сливочника, сахарницы и двух чашек на подносе обнаружилось блюдо с восхитительными на вид пирожными. Людовик отпустил слугу и обслужил меня лично, что свидетельствовало либо об уважении с его стороны, либо о том, что ему что-то от меня нужно. Впрочем, если бы ему от меня ничего не требовалось, вряд ли бы он пригласил меня в Хайгарден и обеспечил столь быстрым средством передвижения.
Пирожные оказались восхитительными не только на вид, но и на вкус.
Людовик дипломатично подождал, пока я проглочу первую порцию, и начал разговор только после этого.
— Переговоры, — сказал он. — Дипломатия… Поверите ли, Ринальдо, но в последние недели я просто не вылезаю из всех этих дипломатических ритуалов. В мирное время народы Вестланда живут в согласии, но как только речь зашла о войне, всё полетело к чертям. Ещё одно подтверждение поговорки о том, что истинный друг познается только в беде.
— Чёрные орки не захотели помочь?
— Не только чёрные. Все три племени отказались наотрез. Впрочем, не могу сказать, что сильно обманулся в своих ожиданиях. Очередной конфликт между людьми и орками назревал уже достаточно давно, и я не могу винить их ханов за то, что они собираются воспользоваться столь благоприятной возможностью. Полагаю, если бы орки передрались между собой, мы бы тоже сохраняли вооруженный нейтралитет и не пришли бы на помощь ни одному из племен. Хотя, конечно, это зависело бы от текущей политической ситуации.
— Орки постоянно грызутся между собой, — заметил я.
— Но не в тех масштабах, как люди, — сказал Людовик. — Вы знаете истинные размеры армии, которую выставил против нас Восточный континент?
— Ходят разные слухи, но я не слишком им доверяю.
— Слухи, без спору, преувеличивают, но не так сильно, как мне бы этого хотелось, — признался Людовик. — Флот Красных насчитывает около пяти сотен кораблей, из них двести — тяжелые суда, способные перевозить большое количество пехоты и даже конницы. Плюс корабли сопровождения, везущие необходимый на первое время провиант и снаряжение.
— И какова же численность армии?
— По моим разведданным, от пятидесяти до шестидесяти тысяч человек, — сказал Людовик.
— Много, — сказал я.
— Не просто много, а катастрофически много. Прямо сейчас я могу выставить против них десять тысяч воинов. Две тысячи конницы, примерно столько же тяжелой пехоты, остальные — лучники, арбалетчики, копейщики. Какая-никакая, но это армия. Плюс к этому есть ещё десять тысяч не обученных крестьян и ремесленников. Толку от них немного. Конечно, они будут защищать свои дома, но выучку и боевой опыт энтузиазмом не заменишь. Расклад получается три к одному, и не в нашу пользу.
Я промолчал. Расклад три к одному — не так уж плохо, если речь идет о скачках. На войне малейший численный перевес может оказаться решающим.
— Последнее время я занимаюсь исключительно тем, что пытаюсь улучшить это соотношение, — продолжил Людовик после небольшой паузы. — Конечно, за всё приходится платить, но платить я готов. Я заключил с гномами выгодные контракты, о которых они мечтали последние пятьдесят лет, и они обещали прислать свою пехоту, а также инженеров с их новейшими разработками в области вооружений. Я отвалил тонны золота драконам, и шестнадцать из них согласились помочь нам в этой битве. Я подарил три острова ограм, и они направят сюда свой флот. Оркам я тоже предложил земли, но, как вы сами слышали, они отказались воевать на нашей стороне.
— Я слышал. Кстати, а зачем я это слышал?
— Ну во-первых, Джаббар просто опоздал на нашу с ним встречу, поэтому вы застали его здесь. А во-вторых… Не знаю. Мне показалось, вам это будет интересно. Или я ошибся?
— Не думаю, что ошиблись. Это было весьма познавательно, — сказал я. — Итак, вы торгуетесь со всеми в поисках союзников. Но зачем вам понадобился я?
— Вы — король эльфов и тоже являетесь моим потенциальным союзником.
— Я король только по названию. Скорее, вам следовало бы начать переговоры с моим дядей Озриком.
— Скажу откровенно, я пытался, — признался Людовик.
— Как я понимаю, он, как и Великий Джаббар, ответил отказом?
— Озрик Финдабаир не склонен рисковать, — сказал Людовик. — Он заявил, что вопрос о вступлении эльфов в войну может решить только король, в то время как сам Озрик является всего лишь регентом.
— Уже больше двадцати лет, — заметил я.